Жемчужинка (СИ) - Быков Сергей Николаевич
- Дядя Рамзес! - радостно подскочила к нему Жемчужинка и тут же попала в объятия шакалоголового. Он мгновенно облапил её, но очень аккуратно, и лизнул в щёку большим шершавым языком…
- Вах! Сладкая!
- Фу! Дядя Рамзес! - со смехом выворачиваясь из объятий и вытираясь локтем, закричала дочь, - Фу, так делать!
- Не могу устоять! - фырчит он довольно.
Но она уже не слушает его, ибо прижимается к Белоснежной!
- Тетя Люси! Я так рада!
- Здравствуй, девочка моя! Мы скучали по тебе! - оглаживая плечи и голову дочи, улыбалась Люси, - Мы скучали…
- Проходите быстрее, не стойте в дверях, - потянула Жемчужинка Люси к столу.
- Здорово, брат! - протянул я руку Рамзесу, - Как сам?
- Здорово, брат, - радостно обнажил клыки Рамзес, хватая "краба", - Всё аменхотеп! Как говорится!
- Аменхотеп, это хорошо, - дернул я его на себя, заключая в объятия, - Рад тебя видеть!
- И я, - довольно прорычал он, сдавливая мои бока, - И я, брат…
- Баня?! - Рамзес энергично задвигал носом туда-сюда, - Слышал я о таком виде пыток у русских. Запирают себя в горячем паре и бьют друг друга палками. Оно?
- Определение точнее не бывает! - совершенно серьёзно подтвердил я, - Но тот, от кого ты всё это слышал, слегка тебя обманул, а может, и специально ввёл в заблуждение. К примеру, пар должен быть со вкусом хрена, кваса или чеснока. Может иметь запах хвои и иные экзотические нотки.
Окунание в ледяную прорубь, не всегда, а по мере возможности, тоже практикуют. У нас, кстати, это будет в обязательном порядке!
- Что-то мне уже всё это нравится не очень… - профырчал Рамзес.
- Готовься, брат! - похлопал я его по шерстяному плечу, обещающе улыбнувшись, - Сегодня ты познаешь дзен или… просто сдохнешь! Хе-хе…
"Мучить" посланца я начал плавно, собственно, как и положено "баниться" по феншую. Пару заходов на прогрев, с постепенным повышением температуры. Подлив на камни алхимических жижек для "правильного пара" и внутренней гармонии легких. Отдых в предбаннике с распитием взваров и шипучих напитков. Увы, ни пива, ни ядрёного хлебного кваса нет, но и так вышло неплохо.
Потом в ход пошли - "палки"! Которые, конечно - веники. Не каждый русский выдержит пар за девяносто градусов да с веничком, что уж говорить о "немцах", те уже на семидесяти помрут! Но Рамзес - красава! Держался стойко! Мычал, кряхтел, пытался охладить себя по-собачьи, языком, и тут же прятал его обратно в пасть - горячо!
- Помираю-ю-юу-у-у… - наконец-то завыл он тоскливо.
- Ещё нет! - подбодрил я его, - За мной! Не отставай! Кто последний - тот трусливый пёс…
И помчался вон из бани в сторону озера! По снегу, по сходням - и в прорубь! У-у-уххх!!! Как бодрить, твою мать!
- А-а-а!!! - Рамзес, кинувшийся в прорубь за мной следом, выскочил из воды до половины тела. Вода вокруг него шипела, парила и пузырилась, - Люси! Убивают! Помогите!
- Хе-хе! Будешь знать, ты, всемогущий посланец, - произнёс я уничижительно, глядя на барахтающегося и вопящего Рамзеса, - как называть меня ничтожным человечком! Бегом в парилку греться, а то и правда помрёшь ещё…
- Что чувствуешь, брат?
Рамзес, после студёной купели и согревающей парилки, отмытым шерстяным ковриком размяк в большом плетёном кресле. Язык вывалился из приоткрытой пасти на грудь, уши опали, а хвост свисал безвольной верёвкой.
- Скажи, брат, - голос его звучал расслабленно и немного благоговейно, - это ваш какой-то злой человеческий бог придумал такое? Э? Питается энергией мук и страданий, что ярким столбом возносятся в небеса из этой вашей бани? А может, это древний ритуал инициации мужества и стойкости для особо отмороженных воинов? М? Часть из них, уверен, не доживает до его конца!
Или это потребность вашей низкой природной натуры - суицид и мазохизм? А-а-а… - несколько взбодрился Рамзес, - слышал я, будто бы вы в бане моетесь вместе с женщинами. Вместе, голыми… А моетесь ли? Э? Или чем другим занимаетесь?
- Хе-хе… А ты затащи в парилку Люси и попробуй ей предложить это самое при ста градусах в пару! Побои разной степени тяжести я тебе, брат, гарантирую. Как минимум. Не-ет, баня - это наше всё, прежде всего для чистоты и здоровья! В том числе и духовного. И придумали мы её сами. Но есть в твоих словах доля истины, сакрального и мистического вокруг бани у русского народа хватает. Что правда, то правда.
- Расскажешь?
- Почему нет, расскажу. Но давай сразу всем.
- Всем? - уши Рамзеса встали торчком.
- Тут ведь интрига не в тебе, брат, - ухмыльнулся я, - Не для того, чтобы тебя просто подогреть, а потом резко охладить. Тут нужно, чтобы ты прочувствовал весь процесс. Проникся, так сказать. Потом ты обучишь этому Люси, а она уже Жемчужинку. Ради неё все и затевалось.
- Ты хочешь, - задумчиво протянул шакалоголовый, - чтобы Люси убила меня уже на этапе веников…
- Не волнуйся, Люси девочка ответственная. Я ей объясню, для чего всё это нужно, и ты будешь жить.
- Значит, она меня утопит в ледяной проруби…
- Хе-хе…
- Так, - деловито собрался Рамзес, - тогда надо всё повторить. Чтобы прочувствовать процесс. И это, - он оскалился и подмигнул мне, - ты и правда думаешь, что великий я - такой слабый? Хр-р… человечек! Я - Посланец! Понял! А баня… баня и правда вызывает некие вибрации и удивительную энергию. Повторим, брат! Но бить "палками" теперь уже буду тебя я! Гы!
Когда после ещё двух "подходов" Рамзес ушел в избу, готовить морально Люси, я остался наводить в бане порядок. Листву с веников вымести, протереть, достать новые полотенца из сундука, взварчики обновить, дров в печь подкинуть, то, сё… Вдруг в предбаннике хлопнула дверь. Интересно, что это тут забыл Рамзес… А когда выглянул из парилки, то очень удивился, если не сказать чуть грубее!
- Свет очей моих?
- Удивлён? - улыбнулась Ева на миллион киловатт, так, что даже в тёмных углах предбанника можно было рассмотреть каждую трещинку. Одета, как всегда, во что-то лёгкое и полупрозрачное, и совсем не по погоде. Богиня, что уж тут…
- Не то слово! Но… - даже не нашелся сразу, как выразить свои эмоции
- Я тут узнала, - продолжила улыбаться она, - что господин мой затеял интересное мероприятие для нашей Жемчужинки. Но отчего-то пошёл по очень сложному пути. Сначала Рамзес, потом он учит Люси, а потом она уже нашу девочку. Не проще было бы обучит маму, а уж она бы научила дочу?
- Научить маму, - скептически хмыкнул я, - Это как ты себе представляешь? Выйти и покричать в небеса: рахат лукум сердца моего, пошли в баню? Госпожа моя, потри спинку своему господину? А может проще: мама, дочь по тебе скучает!
- Ты злишься, - подошла она совсем близко и окутала меня тонким ароматом лаванды, смешанным с морозным воздухом. Ладони, изящные и прохладные, легли на мои плечи.
- Дело не во мне, а в дочери. Но и во мне тоже…
- Было очень занята, - слегка печально улыбнулась Ева, - Правда. Мутила, как говорит один бессмертный, обновление в "песочницах".
Она прижала изящным пальчиком мои губы, с которых готова была сорваться куча вопросов. Какие обновления, где, чего?
- Без подробностей, прошу…
- Понимаю, - осталось только вздохнуть.
- Ну так как насчёт бани? - весело поинтересовалась Ева, - Поучишь госпожу свою?
- Божественная, - я прихватил её за тонкую талию и притянул к себе близко-близко, - в бане парятся голыми. Если что…
- А я вот знаю, что ещё и в простынях, - ухмыльнулась она, не пытаясь высвободится.
- В предбаннике - да, но не в парилке. Эти киношные выверты, пусть в кино и остаются! Люди смеются над этими глупостями. А ещё, даже если кто-то и опустится до такого изврата, то Господин Мо не будет сидеть в парилке в простыне. Никогда!
