Мантра тысячи смертей (СИ) - Кин Алекс

Через пару минут половина тела асуры было утыкана золотыми булавками, словно еж, который решил покрасоваться и нанес на колючки позолоту. Торил достал полупрозрачную вуаль и накинул ее сверху. Она легла на верхушки булавок и застыла, закрывая все тело Лелани почти невесомой оболочкой. Алхимик замер на месте и задумался.

— Что ты делаешь? — спустя пару долгих беззвучных минут прогремел Вария.

— Это странно, — процедил Торил отстраненным голосом, словно пытаясь собрать свои мысли воедино перед тем, как дать заключение. — Ее энергетический центр уничтожен, поэтому вуаль лежит, даже не дергаясь. Не осталось ничего: они сломали ее поток, разрушили, расщепили, но дело не в этом. Видите, — он указал на вуаль, — она белая!

Он поднял глаза и удивленно смотрел на голема и асуру, которая стала бледнее обычного. Они отвечали ему непонимающими взглядами.

— Так, стоп. Вы что, не знаете, что я тут делаю? — два синхронных поворота головы. — Ясно. Эти булавки — проводники, они позволяют приоткрыть основные каналы энергетического потока живого существа. Смотрите, — Торил выхватил еще одну булавку и вколол себе в ладонь, почти посередине. Потом он подошел к вуали, закрывающей Лелани, и прикоснулся навершием булавки.

Вуаль задрожала и всколыхнулась, расплываясь диковинными резкими волнами. Кроме того, белая ткань понемногу стала менять цвет, становиться темнее, а потом ярче, понемногу принимая особенный оттенок. Торил убрал руку быстрее, чем цвет успел сформироваться и вытащил булавку.

— Вуаль реагирует на внутреннюю энергию и окрашивается в цвет Врат. Но у Лелани цвет остается белым.

— Потому что ее поток разрушен, ты же сам сказал.

— Энергетический центр — это нечто вроде реки, которая течет сквозь тело. Эта река позволяет нам находить внутренние силы и справляться с проблемами и сложными задачами, будь то битва или поиск новой формулы эликсира. Поток — это сосредоточение наших талантов, жизненно необходимый для существования. Если перекрыть его, уничтожить — мы теряем то, что делает нас уникальными, живыми, понимаете? — неуверенные кивки в ответ. — А Врата — это совсем другое. Это яростная, чуждая сила, которая смешивается с потоком и дарит ему новые краски, заряжая другими эмоциями и открывая ранее неизведанный потенциал. Живые существа могут прожить всю жизнь с закрытыми Вратами и так никогда и не использовать их силу. Так вот — у Лелани закрыты Врата.

Торил хлопнул в ладоши, но никто не понял, чему он так сильно радуется. Алхимик глубоко вздохнул, хватаясь за виски. Тяжелее всего было общаться с теми, кто не понимал.

— Объясню так просто, как только возможно — если попробуем открыть Врата Лелани, существует шанс, что сила ее чакры восстановит поток.

— Или убьет ее, — кивнул Вария. Голем понимал, о чем говорит Торил, но хотел, чтобы алхимик сам рассказал испуганной асуре все перспективы.

— Именно. Это большой риск, но только в теории. В реальности — Лелани уже мертва. Мы либо оживим ее, либо избавим от мучений. Я сожалею, — последние слова он произнес тяжелым, хриплым голосом. На секунду Аше показалось, что перед ней не молодой мужчина, а седовласый старец, который так часто сталкивался со смертью, что потерял к ней всякий страх и уважение.

— Делай, что должен, — бросила Аша. — Моя тетя боец, она не хотела бы умереть, так и не попытавшись.

— Безусловно. Но, должен предупредить — открытие Врат без жертвы не совсем сочетается с законами Трилоки.

— Мы можем найти подходящую жертву?

— Нет, Лелани почти мертва, даже если найти желающего — она не сможет вобрать в себя его силу. Мне придется проводить запрещенный обряд, за который положена смерть.

— Но тебя это не страшит, — криво ухмыльнулся Вария.

— Я сделаю все, что пожелает госпожа, — пожал плечами Торил. Голем точно знал, что означает этот сдержанный жест. Алхимик мечтал поставить этот эксперимент, ему не хватало только щелчка пальцев, разрешения, снимающего с него моральную ответственность. Клио просил навести справки о Ториле нит Кризмонкоуле и то, что Вария нашел, удивило гиганта. Угрюмый и нервный мужчина оказался настоящим алмазом, который гораздо ярче сиял во тьме запретных практик.

— Сколько понадобится времени?

— Результат будет через неделю. Либо один, либо другой, — склонился Торил, скрывая улыбку.

— Прошу тебя, постарайся спасти ее, — Аша подошла и схватила его за руки, прижимая к себе. — Мне очень важно, чтобы она выжила, слышишь?

— Я знаю, — проговорил алхимик, все еще не поднимая головы. — Но теперь вынужден попросить вас удалиться и не пускать никого в лабораторию, пока я не закончу. Мне нужна полная тишина и спокойствие.

— Я распоряжусь, — убедительно ответил Вария. Подождал, пока Аша попрощается с тетей и вывел ее из лаборатории, плотно заперев дверь.

— Ну что ж, — улыбнулся Торил, подходя к телу Лелани и срывая вуаль. — Нас с тобой ждет незабываемая неделя.

Он тихо рассмеялся, боясь, что кто-то может услышать его хохот, похожий на клокотание обезумевшей гиены.

***

— Ты готова?

— М-м? — Аша повернула голову, будто потерявшись в мыслях и не услышав вопрос Ситары. Они сидели вместе на крыше апартаментов и рассматривали закат.

— Завтра твой бой против чемпиона. Спрашиваю, ты готова? — пробурчала свой вопрос еще раз Серебряная Лисица. Последние дни Аша себя так и вела. Отстраненно и задумчиво, зачастую забывая отвечать на вопросы.

— Да, думаю да, — безразлично ответила асура, концентрируясь на последних лучах солнца.

— Хочешь, чтобы я рассказала тебе обо всех чемпионах?

— Не стоит, — уверенно проговорила Аша. — Я знаю, кого выставит против меня Багантим. У него остался последний шанс сбить меня с пути, заставить сломаться и сдаться. Он им воспользуется, можешь быть уверена. Но я не позволю себе остановиться.

— Багантим допускает много ошибок, не думаю, что он так сильно уверен в победе, как прежде.

— И все же — он безумно силен. Не будем его недооценивать, — протянула Аша, стараясь не особо думать о грядущих битвах.

В ее голове постоянно роились странные мысли и она никак не могла понять, почему раз за разом думает об этом. Иногда, стоило ей закрыть глаза, она проваливалась в тягучую дрему, из которой не могла выбраться, да и не хотела. Асура словно витала в облаках и даже была немного рада, в особенности тому, что здесь ей ничего не угрожало, не нужно было больше сражаться и пересиливать своих врагов. Тут можно было отдохнуть, забыться и насладиться невесомостью, дарящей истинное счастье.

Но беззаботность заканчивалась и облачный мир таял на глазах, возвращая ее в реальность. Ту, где ее окружали угрюмые друзья, которые почти с ней не разговаривали. Тренировки с Фелисити прекратились, остались только утренний бег и легкая разминка. Рави сказал, что это необходимо для того, чтобы набрать как можно больше сил перед битвой с Багантимом.

Орин почти не появлялся рядом, готовясь к своим собственным сражениям на арене. Он восстановился и гильдия асур вновь стала выставлять бойца на красный песок. От старика Рави теперь постоянно несло густым запахом крепкого вина и учитель не пытался его скрывать, выставляя напоказ румяные от хмеля щеки. Только Ситара оставалась с ней откровенна и мила, постоянно находясь рядом.

Скоро ее десятый бой. А потом — вызов распорядителю. Ее право, как чемпиона. Аша больше не хотела ждать, наоборот — хотелось поскорее закончить с этим делом, а еще лучше — покинуть Стилантру. Слишком много боли и страха скрывали эти узкие улицы и покосившиеся дома. Аша забывала все добро и радость из своей жизни, оставались только боль и ненависть: ее излюбленное горючее. Стоило ей только начать вспоминать о всех годах, проведенных под этим палящим солнцем — сердце мгновенно наполнялось яростью до отказа, глаза выпирали из орбит, а кулаки сжимались до хруста в костях.

Только что она сидела на крыше и разговаривала с Ситарой, они обсуждали грядущий бой и она закрыла глаза. Всего на мгновение, тут же открывая их вновь. Ситары уже не было рядом, и асура не сидела на крыше. Вместо этого взору предстал верхний офис Клио берн Спирна. Он отвел девушку на балкон и продемонстрировал шикарный вид на озеро, которое теперь не закрывало здание гильдии кримзитов. Дэв что-то говорил ей, благодарил, подбадривал, но Аша уже почти вернулась в туман беспамятства и неги.