Чужеродная Аллегория - Леон
Основная-же тактика хила, заключалась в расовой ловкости и луке. По крайней мере – внешне. Ведь именно из-за последних он мог бегать от противников, харася их с безопасного расстояния: стандартная, даже в чём-то банальная тактика его ушастых собратьев.
Тем не менее, это лишь способ наносить урон. Самый главный и удобный способ – расовая предрасположенность как-никак – но тем не менее, один из многих. Ядром-же тактики, и в принципе краеугольным камнем всего персонажа, Фистхаил по праву считал лечебные навыки. Он всегда в первую очередь прокачивал именно эти навыки, с каждым разом открывая новые, и всё более необычные возможности.
Возможности которые он старательно прятал, демонстрируя на арене самый минимум. Фистхаил прекрасно понимал что лучше быть убитым во время игры, чем раскрыть все козыри, и проиграть подготовленному противнику за пределами арены. А на него как на чемпиона покушались уже не раз.
Наверняка про него знают лишь что он может кратковременно парализовать, и стрелять вслепую. В то время как в запасе у эльфа имелся целый сонм дебаффов самой разной степени тяжести. Ослабление, отравление, слабость, сон, ослепление, и даже опьяние. Причём будучи по специализации магом, поддерживать их он мог фактически бесконечно, если противников немного.
Учитывая что его заклинания считаются лечебными, защиты от них нет фактически ни у кого. Разве что нежить может таскать что-то подобное, но у мёртвых, с лёгкой руки его знакомого лича, сейчас целая куча своих собственных проблем, отчего игрокам этой расы совсем не до выступлений на арене. Собственно за эти месяцы Фистхаилу довелось сражаться только с парочкой немёртвых. И проблем с ними опытный хил не испытал никаких.
Мысли эльфа прервались внезапно, и довольно нетипичным образом: он напоролся на развилку. Само по себе это не так странно: многие версии арены имели как основной, так и второстепенные пути. Для захода противнику в спину, для выполнения дополнительных задач, для доступа к особому снаряжению – вариантов множество. Однако на памяти Фистхаила каждая такая развилка всегда чётко демонстрировала где основной путь, а куда нужно свернуть для дополнительных плюшек… Ну или для дополнительных проблем, тут уж от обстоятельств зависит.
Но вот конкретно эта развилка, первая на памяти эльфа не давала явно понять куда стоит направиться: оба направления выглядели совершенно одинаково. Пожалуй единственная подсказка – одно из них, продолжало двигаться в центр арены, в то время как другое чутка заворачивало в сторону.
Фистхаил задумчиво постучал себя клинком по бедру. Не чтобы он сомневался куда идти: уже настроившись если не на поражение, то как минимум дать противникам фору, эльф не видел смысла отказывать себе в удовлетворении любопытства. Собственно именно над этим самым поводом он и задумался: ради интереса пытался придумать хоть малейший повод продолжить двигаться в центр арены. И не мог.
По прошествии десятка секунд, Фистхаил хмыкнул, поняв что просто теряет время, и решительно зашагал по отклонявшейся в сторону дороге.
Хотя "дорога" – слишком сильное слово, для небольшого просвета между деревьями, в котором чуть меньше кустов, и чуть короче трава. Но вот эльфу, с расово-каноничным уклоном в ловкость, идти было вполне комфортно. Попутно он не жалея маны просвечивал окружение, силясь найти какой-нибудь подвох. Фистхаил не исключал того факта что текущую арену, сделали лесной специально чтобы он расслабился, напихав сюда побольше ловушек. И предоставив противникам полную информацию о последних – были уже прецеденты.
Но нет: никакой информации о дороге заклинания не предоставляло. Вроде-бы… По какой-то причине, у эльфа возникло слабое, едва заметное ощущение предстоящих проблем. Эдакое неприятное, сосуще-холодящее чувство где-то в животе. Слишком слабое, чтобы воспринимать оное всерьёз, но… Чем дальше Фистхаил шёл, тем сильнее оно становилось. И становилось очевидно: это не простое совпадение – он явно приближался к… чему-то.
И это что-то по совершенно непонятным причинам вызывало ассоциации со встреченным им пару месяцев назад личём. Фистхаил не мог понять почему именно так, и тем не менее факт был очевиден: нечто в конце по наитию взятой развилки упорно сводило все его мысли к непонятному неписю, прогремевшему на всю игру. И ему это не нравилось: прошлая встреча по итогу полностью изменила всю игру Фистхаила, и если сейчас его ждёт то-же самое…
На этой мысли эльф даже невольно притормозил, и оглянулся, решая, а не вернуться ли ему назад к развилке, пока ещё есть возможность? Интуиция никогда не была его сильной стороной – Фистхаил в принципе практически не верил ни в неё, ни в любую другую мистику. Но сейчас, он как никогда чётко ощущал что приближается к точке невозврата. А надо ли ему оно?
Нет, немного не правильный вопрос: доволен ли он своей нынешней ситуацией? Тогда, лич круто изменил его жизнь. Изменил к лучшему: игра предоставляла редкий шанс самоутвердиться. Способом, пусть и в виртуальности, пусть лишь самому себе, доказать, что его возможности заслужены, что он способен добиваться результата самостоятельно. Хотя бы в мелочах.
Фистхаил радовался когда его во всеуслышание назвали чемпионом. Ему было приятно ощущать собственную значимость, видеть как против него плетут интриги, как всячески копают и ставят в невыгодные условия, чтобы вопреки всему, всё равно выходить победителем.
И по итогу, всё это слилось, в те самые подковёрные игрища, от которых он и сбежал в "Мир Арона". Даже текущая ситуация, и та являлась прекрасной демонстрацией этого: он будучи многократно подтверждённым чемпионом, чётко решился проиграть, лишь потому чтобы подставить кого-то, кого он даже не знает. Более того – не уверен наверняка что этот некто действительно существует.
Не этого он хотел, совсем не этого… Выступать на арене приятно – Фистхаил соврёт, если скажет что ему претит внимание и восхищение толпы. И тем не менее пора двигаться дальше. Иначе его ждёт только грязь, и бессмысленная возня, перемежающиеся со всё более редкими моментами радости. Он слишком часто видел подобное в жизни – порой даже из первых рук.
Отбросив последние крохи сомнения, эльф загнал клинок в ножны, достал лук, и свернув с тропы трусцой припустил между деревьев. Как бежал когда-то, только придя на
