Король механизмов - Артемис Мантикор
— После того, как ты превратил моих друзей в монстров?
— Монстров? Нет же. Посмотри. Вглядись в суть. Они все прекрасны, как прекрасен ты сам.̵͉ ̪͠Р̡̞а̶̮зве счастье — не смысл существован̧͕и͙͠я каждого существа во вселенной? Я̴̥ ̸̡̢̢͓͓̺̭н̶̸̸̸͇̱̥̭͎̮͘͜и̸̮̭̮͎́͞͠кого не принуждал. Никогда. Никого. Они все со̠͢г̢͉͕̳̀͢лашались сами. И ты согласишься. Просто ты не поним̢ͅа̠͡е҉̡̮̤ш͞҉̣̠ь̤̙́͜.̴̧̯͙̺̕ ̠̖͠͝Н̵̩̙͢о̶̧̻͎ ̛͙у нас с тобой есть вечность, чтобы т̩͝ы понял.
— Вечность?
— А разве ты ещё не понял?
Я ощутил холодную руку у себя на макушке и осознал, что стою напротив застывшей фигуры корректора-ренегата в окружении замерших товарищей.
Голос Хостера зазвучал ещё ярче. Теперь он будто бы раздавался прямо у меня в голове, без шумов и сбоев.
— У нас есть вечность. Мы можем поговорить. Я расскажу тебе всё, что хочешь, мой любимый друг Арктур. Всё что знаю сам. И в корне любого вопроса будет ответ в том, что я прав. Ты сам поймёшь это. Спрашивай.
— Что находится на дне Стены? Моё счастье в удовлетворении любопытства. Если ты удовлетворишь его, я задумаюсь о твоём предложении.
— Ты мне лжёшь. И зачем? На дне находится то, что ты делаешь сильнее, творя суету. Суета порождается желаниями. Откажись от желаний и то, что там, станет слабей.
— Ты не ответишь?
— Ты не поймёшь. Но я покажу.
На виски навалилась боль. Хостер резко придвинулся ко мне, а я задержал дыхание, на случай если его слова про «вдохни меня» были не фигурой речи.
А затем я ПОНЯЛ.
Действительно понял.
Потому что я был не прав с самого начала.
— Ей больно. Ты причиняешь ей боль. Ваша суета убивает её. Вы убиваете стену. Она не успевает заращивать дыры, которые вы ей наносите. Стена расходует свою жизнь, чтобы сделать вашу прекраснее. Дать вам врагов. Дать вам силу. А вы платите ей суетой. Не надо так. Ей больно. Очень больно. Монстры становятся сильней. Цепи порождают цепи. Вина всему — ваше желание пройти стену. Но вы не виноваты. Вам внушают это. Это навязано. Я понимаю.
— Ты хочешь убить всех проходчиков, чтобы остановить износ Стены! — подвёл я итог долгой и малопонятной тираде о «боли стены».
Разумеется, у Стены не было никакой боли. Это всего лишь бездушный механизм. Но вот износ более чем реален. Потому если мы хотим сохранить место, которое стало нашим домом, то должны немедленно прекратить всякую активность.
Если не будет проходчиков и прохождения, не будет осознанных существ, совершающих осознанный выбор, Стена прекратит тратить энергию на пересборы и будет заниматься только восстановлением и освоением того, что есть.
Иначе рано или поздно Стена не выдержит. И тогда у нас больше не будет любимого дома. Она просто разрушится под напором запредельных тварей с десятками цепей.
Энтропию никто не отменял. Износ никто не отменял. Но если прямо сейчас остановиться, остановить всю активность разумных существ на Стене, шанс её спасти ещё есть.
Всё, что мы должны делать — это не делать ничего.
Верно. Только так мы можем спастись.
При этом никто не мешает нам быть счастливыми в другом мире.
Пусть тело делает то, что нужно, чтобы остановить других и спасти этот мир от саморазрушения.
Мы же можем просто находиться в раю в своём разуме.
Всё это так правильно, просто и понятно! Похоже, я просто изобретал всё это время велосипед. Мой друг обо всём позаботится. Как же мне повезло, что я не должен ничего делать сам, и всё решится за меня! Главное — чтобы никакой суеты и побольше покоя…
А затем виски вдруг сдавило острой болью, приводя в чувства.
Сейчас я уже не был человеком. Как минимум, я был наполовину деревом, а промывать мозги растениям Хостер пока ещё не умел. Да и нет их у деревьев.
Майр, сросшийся с рукой, тоже больно кольнул. На него, как и на колючий венок, магия врага вообще не работала.
— Растения…
…мой друг…
…я назову теб̥́я̷̭̲̀ ̹͎̖́͢͞Ш̫͘͠ͅелест.
Я ничего не ответил. Только послал остатки маны по майру к семени в груди Хостера, и из него потянулись разрывающие тело ветви.
— Ты ошибся, придурок. Мне плевать на Стену. Я хочу лишь выбраться отсюда.
По пространству поползли трещины. Способность Белой заканчивалась, или скорее, её сворачивал сам Хостер.
На лице-маске отразилось смятение. Такой поворот событий был для него большим и очень неприятным сюрпризом. Растения протягивали корни по той его части, что осталась от живого существа и той, что осталась от мёртвой плоти.
Я не мог подчинить его разум и подчинённую ему мёртвую магию. Но ничто не мешало провести ассимиляцию частично, как я уже попробовал это проделывать с шумом. Ещё тогда в голове у меня мелькнула подобная мысль — когда я увидел страх монстров Хостера перед этим процессом.
Порождения шума были готовы убивать друг друга и самих себя, только бы не позволить мне завершить процесс даже частично.
Тогда что же будет с самим Хостером, если провести этот процесс с ним?
Биологическая и некротическая составляющая — это его тело. И если он потеряет над ними контроль — останется лишь разум и магия, заключённые в обездвиженной форме.
И Хостер тоже понимал это.
К голове потянулась одна из его белых рук, чтобы коснуться головы, и я с улыбкой позволил ему это. Только заранее подготовил дендроморфизмом сюрприз, и едва рука оказалась на моём лбу, в неё вонзились мелкие корешки, ускоряя процесс.
Тело сковал морозный воздух Стены. Надо мной было звёздное небо и фигура корректора-ренегата, пробитая майром.
Мы вновь были на вершине генератора. Только все остальные спали. Весь город спал, кроме одного жуткого мудака и одного очень
