Десять тысяч часов (СИ) - Грэнди С

— О, привет! С вами уже разговаривали боссы? Наверное, хотите отблагодарить меня: я вас так расхвалил, что к вам с самой Москвы приехали! Но не стоит, конечно, я просто выполнял свою работу! Уже приняли предложение?

— Нет, — процедила девушка, Игнат удивленно развёл руками.

— А чего же вы томите? Имейте ввиду, такие предложения бывают только раз в жизни. Но дело ваше, чао!

Сабира уже порывалась наброситься на него с кулаками. Каким же мерзким был этот Игнат Попов! О чём он вообще говорит?! Какие предложения?! Ребёнок умирает!

Но Пулат вовремя успел схватить девушку, она вырывалась, как бешеная кошка. Но управляющий ничего не заметил и скрылся из поля зрения под задорный свист. Сабира повернулась к Пулату. Лицо её было настолько злобным, насколько это вообще возможно.

— Зачем ты меня остановил? Он отвратительный! Он из-за нас повышение получил и радуется? Радуется, сволочь, пока Нозия…

Это казалось самой несправедливой вещью на свете: неприятный Игнат Попов был весел и счастлив — тем временем где-то в больнице лежала одна маленькая девочка, которая заслуживала жизнь гораздо больше, чем никчемный управляющий.

Биография Игната Попова была известна всем свиберам, хотя, конечно, он о ней не распространялся. Его судили за попытку изнасилования, но дело замяли из-за влиятельного в гейминдустрии деда. Нерадивого внука старик решил отправить в Таджикистан. Несмотря на приличное образование, Игната вынудили работать на низкой должности управляющего. Планировали, что он посидит так год-два, но Игнат продолжал позорить своего успешного родственника: пить, дебоширить, приставать к местным девушкам. И его ссылка растянулась на пожизненно. Но, видно, обо всём начали забывать. Повышение, надо же…

Вот такой Игнат Попов жил с правом на реабилитацию. И при правильном поведении мог вернуться домой, где его ждала такая роскошная жизнь, какую только могла предложить Москва. И он был жив. И будет жить ещё, скорее всего, очень долго. А в палате умирала двенадцатилетняя Нозия — умная и честная девочка, которая в раннем возрасте потеряла родителей. Справедливо ли это? Для Сабиры было очевидно — нет, несправедливо. И она не могла понять: как же так устроен мир, что хорошим людям даётся столько лишений и ужасов, а плохим преподносят прекрасные дары.

— Ты согласишься ехать в Москву? — вдруг спросил Пулат.

— Что? — Сабира немного опешила от внезапного вопроса. — С чего ты вдруг об этом спрашиваешь? Разве сейчас время…

— Самое время. Знаешь, о чём я мечтаю… — снова заговорил парень, девушка притаилась, Пулат обычно не делился личным, — я мечтаю вырваться на свободу, чтобы жить, не думая о выживании, а просто наслаждаться. Я хочу жить в доме на острове, где всегда тепло, потягивая модные коктейли. Мне не хочется сражаться за выживание. Мне вообще сражаться не хочется. Но у нас такой возможности нет, просто потому что мы родились в условиях, где нет выхода. Даже если работать 24/7, как Лоик. И даже если у тебя есть талант к играм, как у нас с тобой. Исход один — борьба, карабканье по скалам жизни. Мы никогда не будет равными с теми, кто уже при рождении получил всё, как Игнат Попов. И несмотря на то, что он всё просрал — он ещё может забраться на вершину. А наш потолок — быть свибером в Москве: сидеть в клетке, где за нами будут наблюдать, точно мы мыши, а не люди. Мы в этом не виноваты. Мы не виноваты, что родились ни у тех родителей, ни в той стране и ни в том теле.

Пулат сосредоточенно смотрел в даль, его взгляд был спокоен, а лицо расслабленно. Но он подошёл к перилам балкона и вцепился в них так, словно хотел сломать.

— Значит, — продолжил он, — у нас есть только один путь: переписать код нашей жизни. Отобрать блага и забрать себе. Поповы уже попользовались своим положением. Можно теперь и нам пожить их жизнью немного. Разве это несправедливо?

— Справедливо, — рассудила Сабира, — но невозможно.

— А если я скажу тебе, что возможно?

— Но как?

Пулат разжал руки. Взгляд парня устремился в небо, и на секунду Сабире показалось, что он улыбнулся.

— Ты же понимаешь, что я параноик? — Сабира утвердительно кивнула. — Я очень беспокоюсь о своей безопасности. Недавно я подумал, что моим единственным белым пятном являетесь вы с Лоиком, потому что слишком уж просто взломать ваши сервера. А так и на меня можно выходы найти. Я прикрепил к вам наблюдающих жуков, которые фиксирует подозрительную активность.

— Ты ужасен, — не выдержала Сабира и сморщилась.

— И ладно, — Пулат лишь махнул рукой. — Твой жук на днях прислал мне письмо с видеозаписью последней катки. И там я увидел, что к тебе в игру пробрался лазутчик.

Сабира вспомнила мужчину и подпрыгнула.

— Чёрт, точно! — девушка указала пальцем на лицо Пулата. — У него же были такие же глаза! Точь-в-точь!

— Что ж, ты только что подтвердила мою теорию. Значит, это правда… — парень занервничал, он принялся отрывать заусенцы на пальцах и грызть губу.

— Так этот человек искал тебя?

— Похоже, — Пулат взглянул на Сабиру исподлобья. — Кажется, это был мой отец.

Сабира схватилась за голову.

— Как твой отец? Да ну… Он жив? Я-то думала, что ты сирота, как и мы, — девушка пошатнулась, она закипала. — Подожди. Так это он хотел тебя предупредить? Кто-то хочет убить тебя?

— Спокойно. Да, видимо, кто-то ищет меня, чтобы заполучить одну вещь, которая досталась мне от отца. Эта вещь поможет… — Пулат огляделся, после чего схватил Сабиру за руку и повёл на пустующую детскую площадку под домом. Качели там совсем обветшали, но их хлипкость не смутила парня, он сел и, покачиваясь, принялся рассказывать свою историю.

Пулату было пять, когда он остался совершенно один. В его воспоминаниях не случилось чего-то ужасного. Обычно это бывает так, что оба родителя неожиданно умирают. Ребёнок долго не может принять этого факта, его долго преследует запах матери и наставления отца. Малыш пытается свыкнуться с новой реальностью и раскусить проблемы, которые ему ещё не по зубам. Но Пулат такого не помнил. Просто пришло осознание, в голове что-то перещёлкнуло: теперь мальчик идёт один сквозь тучи реальной взрослой жизни. Он быстро собрал свои вещи и ушёл из дома, как будто знал, что на следующий день дом подожгут. Так Пулат и стал воровать, побираться — делать всё, чтобы выжить. Несмотря на проворность, через несколько лет мелкого хулигана всё же поймали. Он хорошо помнил, как из отделения полиции его забрала сморщенная тётя с высокой причёской и вжатым лицом.

В приюте было много времени, чтобы подумать. И Пулат подумал. Подумал, а где его отец? Мама умерла ещё при младенчестве. А вот про папу парень помнил смутно. Должен же был быть у него папа? И кажется, именно папа воспитывал мальчика до пяти лет. Но Пулат не мог вспомнить ни лица, ни имени.

В четырнадцать мальчик стал свибером лишь для того, чтобы получить доступ к гейммиру. Сам интернет стал учителем Пулата, подросток тонул в информации, впитывая всё. Вообще всё. Мозг обычного человека давно бы вскипел. Но Пулат был одержим идеей. Где его отец? От родителей у него осталась только игрушка: кубик-рубик. Дом со всеми пожитками сгорел при загадочных обстоятельствах. И опять же… Про «загадочные обстоятельства» Пулат понял лишь лет через десять, а до этого ему казалось, что так и должно было быть. В мозгах как будто что-то стёрли. Может, поэтому Пулат ощущал неполноценность и жаждал вложить в голову больше, ещё больше знаний.

Он лежал на кровати, закинув ноги на стену, и вертел кубик-рубик. Ещё одно утерянное знание. Наверное, кубик был важен для пятилетнего Пулата, раз он взял его с собой, уходя из дома. Наверное, кубик подарил отец, потому что у Пулата вообще не было никаких воспоминаний с игрушкой, словно она материализовалась из воздуха.

Чик. Парень даже не заметил, как собрал все четыре стороны. Игрушка разломалась напополам и оттуда вывалилась карта размером с фалангу большого пальца. Такие раньше вставляли в консоли, но ими уже давно никто не пользовался. Никаких опознавательных знаков не было, только номер: 3.