Поиграем с Лайм (СИ) - "Бриллиантовая Рафаэлка"

А на чистоту, она вся из себя представляла один большой пищеварительный орган. Да, теперь на двух очаровательных ножках. И с сиськами. Ну и классным задом, да.

Но кушать то все равно хочется так же!

Даже скелет колдуна с голодухи растворился окончательно, вместе с недовычещенными головастиками и светлячками. Один лишь кинжал невозмутимо плавал где-то в центре тела, изредка напоминая о себе рукояткой в самых оригинальных местах.

Микки, белым хвостиком следовал за другом и, наверное, все же не хозяйкой, но как минимум интересным спутником, разумно держа расстояние. И правильно делал, ибо в одно мгновение, засмотревшись на одиноко-пролетающую мушку, он с разбегу чуть не влетел в желеобразное тело Лайм, которая чисто инстинктивно сразу же бы переварила его, и волоска от шкурки не оставив.

Оббежав голодающий желатин справа, Микки запрыгнул на удобно подвернувшийся под лапки пенек и уставился туда же, куда и Лайм.

Впереди, в кустах чего-то, что смутно напоминало чернику, в засаде сидел волк. В полнейшей темноте под полной луной его смутный силуэт выдавали два светящихся желтым глаза. Кого он ждал и чего намеревался — неизвестно. Но, если уж на чистоту, Лайм было на это глубоко и далеко наплевать.

Вытащив из ножен меч, и, положив его на пень рядом с выжидающим Микки, дабы не мешал, Лайм начала свою собственную охоту. Пригнувшись и распластавшись на земле, экономя последние силы, она встала на низкий старт, подняла голову и, выждав момент, когда волк отвернется в другую сторону, молниеносным выпадом рванула вперед.

Из под ног девушки лесным фонтаном взметнулись опавшие листья и клочья земли, а воздух засвистел от невероятной скорости самого страшного на свете зверя — голодной девушки.

Секунда!

Огромные волчьи глаза стали еще больше от удивления и надвигающегося ужаса.

Вторая!

Зеленый вихреобразный сгусток ярости, страсти и голода, споткнувшись об очередную корягу, бесформенной кучей влетает в ошарашенного серого волка минимального уровня. Кусты смело, будто их никогда здесь и не было, и визжащая, орущая, скулящая и матюгающаяся куча-мала покатилась по склону в овраг.

Микки, ловко перебирая лапками, быстро взобрался на ветку близрастущего от пня дерева, дабы было лучше видно.

Когда безудержное движение с центробежной силой тяжести наконец прекратилось (о так неожиданно спрятанный булыжник под слоем опавшей листвы), комок шерсти и желатина распался на недоумевающих волка и Лайм, с трудом поднимающихся на ноги.

Но первым в себя пришел серый санитар леса, и, быстро смекнув, кто теперь охотник, а кто добыча, рванул в чащу что есть мочи.

Но Лайм был а) уставшей, б) зла, в) не в себе от ярости и г) голодна как тролль, а потому отпускать единственную добычу на многие километры ночного леса не собиралась. Словно кошка она быстро вскочила на ноги и рванула за стремительно удаляющимся серым хвостом.

Увы и ах, но голодный и прокаченный в ловкость по самые не балуйся желатин бегает быстрее низкоуровневого волка, и последний это понимал, как никто другой — не первый год в лесу у начальной локации одной из фракций. А потому, подобно зайцу, резво менял направление движения, петлял средь низкорастущих елей, пролезал сквозь узкие хитросплетения корней и всячески старался не превратиться в обед.

Но его участь была предопределена.

А потому, чрез пятнадцать минут беготни, падений, выкорчевывания мелких деревьев и кустов и разбрасывания листьев и земли, Лайм победоносным прыжком обрушилась на спину выдохнувшегося волка, распластав его по земле, после чего всем телом поглотила в нутро.

Ферменты, хременты, магия, чары и прочая фигня.

В общем, волк оказался довольно вкусным.

Маленьким, конечно, но все же.

Довольная Лайм утробно и показательно рыгнула, поднялась с земли, отряхнулась, срастила отваливающуюся руку и осмотрелась. Посреди труднопроходимого леса из молодых деревьев и густорастущего кустарника, посильными усилиями охотящейся Лайм теперь располагалась небольшая полянка, полностью освобожденная от вышеперечисленных зеленых насаждений, пожухлых листьев, а заодно и грибов, травы и верхнего слоя грунта.

Хмыкнув, Лайм еще секунду насладилась приятным теплом внутри, после чего вернулась к пенечку, у которого оставила свой меч. Сверху, на нее смотрел Микки, хрумкая мелкими насекомыми, словно попкорном. Подмигнув, он сделал жест лапкой, мол, молодца, так держать, после чего засунул в рот оставшихся жучков и спустился на землю.

«Урррр» — вновь напомнил о себе колдун, изображая чуть менее интенсивные, но все еще вполне ощутимые призыва голода.

Сколько Лайм уже не питалась нормально? Она уже и не помнит.

А когда в следующий раз получится насытиться как следует? Ведь впереди ее может ждать еще жуткая прорва опасностей. Да и стражей у ворот как-то миновать надо.

— Ну что, продолжим? — спросила она у Микки, но тот лишь меланхолично пожал плечами.

Ответив ему тем же, Лайм убрала свой меч в ножны и пошла дальше, искать, чем бы еще полакомиться. Увы, но вездесущая травка, листья и жучки с успехом переваривались желейным нутром, но были минимально питательны. Но скорому подсчету некоторых остатков личностей выходило, что для нормального единовременного удовлетворения потребности в необходимой энергии нужно было схавать половину королевского леса.

Поэтому проще волков погонять.

Чем, в принципе, Лайм и стала заниматься весь остаток ночи — искать местных хищников и стараться засунуть их как можно глубже в себя. Других представителей белковой жизни достаточных размеров в лесу, судя по всему, не водилось. Ну, или имело хоть какие-то зачатки разума, а потому прятались в норах задолго до появления голодной воительницы.

Спустя три часа бесцельных блужданий по бескрайнему и темному лесу, окончательно умотавшись, Лайм вновь вышла на вытоптанную полянку и села на все тот же пенек. Надоедливый разум колдуна перестал изображать из себя кита в брачный период, но ноющее чувство голода так никуда не ушло. Приутихло, да, но все еще продолжало сверлить нутро.

Тяжело вздохнув, Лайм икнула и в очередной раз выплюнула облезший волчий хвост. Это был уже пятый за ночь. По какой-то неведомой причине, этот элегантный элемент волчьей анатомии был единственным, который не хотел разлагаться на энергию и опыт. Так же один раз попалась золотая монетка, но она полетела через плечо вслед за хвостами — зачем Лайм в лесу деньги?

Мики, кстати, так же хвосты не трогал. Он охотился по своим правилам и на свою добычу, габаритами поменьше, а хвосты лишь пренебрежительно обнюхивал и, морщась, прикапывал листьями. Этот тоже не оказался исключением.

— Э, не трож, кыш, мое! — прервал его санитарно-гигиеническое занятие молодой парнишка в кожаном доспехе, неожиданно выскочивший из чудом сохранившихся кустов. Приблизившись к заветному волчьему хвосту, он пнул белошерстного грызуна в бок, отгоняя от добычи. Ну, точнее, скорее попытался пнуть, но тот был слишком шустрым, а парень слишком неуклюжим. Дешевый, потрепанный солдафонский сапог в холостую вспорол воздух, и незваный гость пятиконечной звездой распластался на грязной земле.

Чем вовсю воспользовался Микки, в мгновение ока оказавшись у него на груди, растопырив острые когти и яростно шипя на обидчика.

— А-а-а! Кыш! Пошел! Пошел!!

— Ну что тут случилось? — Лайм медленно подошла к недоделанному рыцарю и посмотрела на него сверху вниз. Не забыв слегка подправить растекшуюся фигуру, конечно же. Ну и поставив элегантную ножку ему на живот, чтобы не сбежал раньше времени, — Что тебе надо от маленького милого пушистого зверька?

— Ничего мне от него не надо, — чуть ли не переходя на фальцет, ломающимся голосом пропищал рыцарь, когда Микки демонстративно замахнулся лапкой у его носа, — Пусть волчий хвост отдаст и все. Он мой…

— Что, захворал, волчонок?

— Почему?

— Ну, раз хвост отпал. Лапы, случаем, не ломит?

— Лапы? Что? Хвост лежал на земле, а значит ничей, так? А мне для задания нужно. Так что хвост мой. Все законно.