Дисгардиум 13. Последняя битва-1 - Данияр Саматович Сугралинов
Истинный демон Ада, проживший почти двадцать семь веков, привыкший причинять боль другим, впервые познал настоящие муки. Его хваленая металлическая чешуя таяла, обнажая уязвимую плоть. Внутренние органы растворялись в едкой жиже, нервные окончания взрывались вспышками невыносимой боли. Ничего более невыносимого он не испытывал, даже когда его истязали в Вавилоне!
Последней связной мыслью было осознание того, что он, считавший себя великим хищником, оказался просто добычей. Как те миллионы душ, что он мучил в Аду. В этот момент он наконец понял, что чувствовали его жертвы.
Тьма поглотила Нур-Шаррура — такая же бездонная, как та, что ждала его в начале пути в Ад.
— Охренеть, какой урод этот демониак! — донесся чей-то насмешливый голос. — Еще и тупой как пробка!
Это было последнее, что услышал Нур-Шаррур, перед тем как его сознание окончательно погасло.
Глава 26
В тени
Говорят, первое впечатление запоминается больше всего.
Но что касается убитых мною демониаков на Играх, мне больше запомнился второй. Нур-Шаррур. Огромный демониак с металлической чешуей — в Дисгардиуме, наверное, он был титаном.
Первого я разорвал когтями и клыками — жестоко, отчаянно, как зверь. После того как его товарищи, так и не поняв, что валун у трупа и есть их враг, ушли, явились другие.
Пришлось уносить ноги на уровень выше и прятаться там, содрогаясь от каждого отдаленного звука. Не знаю, как меня не учуяли: от меня за версту разило кровью и страхом.
К следующему бою восстановиться полностью не удалось — я угодил в тупиковую ветвь подземелья, а следом зашел враг. Над его головой плавали руны с именем Нур-Шаррур.
На мое счастье, он был один. Похоже, не встретив особого сопротивления на нижних этажах, демониаки утратили осторожность. А может, этот просто надеялся чем-то поживиться в одиночку, не делясь с другими.
В хищный сундук я превратился за мгновение до того, как демониак свернул за угол. Сознание поплыло, растворяясь в новой форме — я обратился в древнее зло, окованное потемневшим железом; внутри таилась тьма и голод, а моя бездонная пасть была способна поглотить что угодно.
Демониак замер, заметив меня. После недолгого колебания в его глазах вспыхнула жадность. Мне повезло, что он ничего не заподозрил. Скорее всего, просто не ожидал встретить врага более изощренного, чем бездумные твари Преисподней. А может, сработало древнее проклятие, заставляющее разумных терять голову при виде сундука с сокровищами.
Как бы то ни было, демониак шагнул ближе и беспечно протянул руку к крышке…
Я не дал ему времени осознать ошибку. Крышка распахнулась, обнажая ряды бритвенно-острых зубов. Язык-щуп метнулся вперед, оплетая шею демониака и затягивая внутрь. Он дернулся, но было поздно: мои зубы-крючья уже вгрызлись в его плоть.
Внутри меня бурлила кислота, растворяющая все живое. Демониак бился в агонии, его крики тонули в едкой жиже, а броня таяла, как воск, обнажая уязвимую плоть. Я чувствовал, как его сущность растворяется во мне, напитывая силой: очки жизни скакнули вверх.
Когда все закончилось, я вернул себе демонический облик. Мелькнули руны, уведомляющие о полученных очках опыта, но мне было не до них. Меня трясло. Одно дело — убить в честном бою, и совсем другое — поглотить живьем, целиком, чувствуя каждый миг чужой агонии.
Надо было двигаться дальше, но идти, покидая тупиковый рукав, никуда не пришлось.
Я услышал чьи-то голоса. Приняв форму хищного сундука, я замер. После схватки с Нур-Шарруром жизни оставалось около шестидесяти процентов — недостаточно для долгой Мимикрии. Максимум — минута. А их было двое.
Демониаки весело перешучивались, обсуждая Игры, ставшие для них «легкой прогулкой», да и в целом вели себя беспечно, не ожидая встретить кого-то еще, кроме заселивших этот уровень нар’каврахов.
— Здесь что-то есть! — раздался хриплый голос. — Сундук! Вер’Шалох говорил, на этом уровне можно найти что-нибудь ценное.
Оба демониака, тяжело ступая, приблизились ко мне. Один — девятого уровня, с двуручным молотом, второй — восьмого, с луком за спиной. Оба в тяжелых доспехах, украшенных шипами.
— Странный сундук, — пробормотал лучник, проводя рукой по крышке. — От него веет жаром.
— Просто открой его! — рыкнул второй. — У нас мало времени.
Лязгнула крышка. В тот же миг я попытался поглотить лучника, но что-то пошло не так. Возможно, его уровень был слишком высок, а может, он оказался чересчур ловким и успел дернуться прочь, но челюсти-крышка лишь скользнули по доспеху, не причинив вреда.
— Ловушка! — заорал лучник, отскакивая.
Я мгновенно сбросил форму сундука, но демониаки уже были готовы.
— Демон! — снова заорал лучник.
Молот просвистел у моего уха, а стрела оцарапала бок. В тесном пространстве между колоннами я вступил в отчаянную схватку без возможности бежать, безоружный и без доспехов.
Лучник сохранял осторожность — отступил, посылая стрелу за стрелой. Его напарник теснил меня молотом, не давая прорваться к стрелку. Я метался между ними, уворачиваясь от стрел и ударов, но с каждым мгновением становилось все труднее.
Очередная стрела вонзилась мне в плечо. Боль придала сил — я рванулся вперед, пропуская удар молота над головой, и вцепился когтями в неприкрытое горло лучника. Его напарник развернулся для нового удара, но опоздал.
Сжав горло демониака, я использовал его как щит. Молот врезался в грудь лучника, проламывая доспех. В тот же миг я метнул безжизненное тело в нападавшего, на мгновение сбив его с ног.
Этого хватило. Прыжок — и мои клыки уже рвут его глотку. Демониак захрипел, роняя молот, забился в агонии и затих. Быстрое убийство доказало, что мои основные характеристики намного выше, чем у них, даже при почти равных уровнях развития.
В воздухе загорелись руны:
Ааз, новый уровень! Текущий уровень: 11.
+5 очков характеристик (распределены автоматически).
Жизнь полностью восстановилась, да и в целом я стал сильнее, ловчее и выносливее.
Тяжело дыша, я осмотрел добычу. Первым делом попытался снять с лучника нагрудник: хорошая броня не помешала бы. Но металл словно врос в его плоть, став частью тела. Я дернул сильнее — бесполезно. Видимо, на этих Играх доспехи так просто не добыть.
Я потянулся к кинжалу на его поясе — красивое оружие с гравировкой на лезвии. Но пальцы прошли сквозь рукоять, будто она была соткана из дыма. Смертные сказали бы, что творится какая-то
