Вне игры (СИ) - Сугралинов Данияр

– Не вижу ни одного моба.

– Они там, глубже, – ответил Большой По. – Пошли уже от 20-го уровня, так что опыт пойдет и тебе. Какие-то чумазые человечки типа хоббитов, только без глаз и шерсти. Склизкие, как рыбы, противные. – Его передернуло. – Короче, раздувают горло так, что оно больше тела становится, и распыляют хрень.

– Вешает смертельный дебаф, – добавила Тисса. – Он копится, и когда достигает десятого ранга, наступает мгновенная смерть. Ни отхил не помогает, ни объем жизни. Развеять нельзя, должно само сойти. Так что будьте осторожнее. Я последую за вами, буду хилить.

– Узнаю проделки Азовки, – донесся приглушенный голос из кирки. Следом раздался кашель, от которого кирка завибрировала у меня в руках. – Тьфу ты, падаль!

– Ты чего, Торфу? – спросил я.

– Ничего, – буркнул тот. – Вспомнил свою благоверную и аж выть захотелось. Она ж злобная была, что арийские титаны в пору рассвета могущественной империи Рей’Хо. Пока мы, другие боги, создавали чудовищ покрупнее да посильнее, эта гадина достигла вершин мастерства, давая жизнь тварям, про которых толстый смертный рассказывал. Подлые, коварные, берущие свое не в честном поединке, а вот так, исподтишка, зловредной магией, болезнями да проклятиями. Так что вы это, осторожнее! Права деваха, не лезьте на рожон!

Тисса при слове «деваха» поморщилась, но промолчала, лишь аура света вокруг замерцала негодующе. Девушка пробовала уже вступать с Торфу в дискуссии в таверне и не преуспела. Она ему слово, он ей десять в ответ, причем без всяких ограничений. Да ладно, чего уж скрывать, божок из кирки, похоже, настолько остервенел в заточении, что стал ходячим… то есть, кричащим воплощением всех современных грехов – от сексизма и шовинизма до, как выразилась Тисса, мизогонии и патриархального цинизма. Короче говоря, до полного пренебрежения правами всех подряд. В его понимании уважения заслуживала лишь парочка богов из Старых да Спящие. А о Нергале он и вовсе не слыхал – заперли его еще до пришествия Новых богов. Все остальные для Торфу были не важнее даже не букашки, а бактерии.

– Слышь, Торфу, – заговорил я с ним, все еще одолеваемый задачкой, подкинутой Бегемотом. – Так чего ты надумал по поводу своей отсидки? Может, квест какой дашь по своему освобождению?

– Квест? – озадаченно произнес божок. – Поручение, хочешь сказать? Знавал я одного варвара придурковатого… упоминал его уже, ведь так?

– Ага.

– Так вот, давал я ему поручение добыть мое сердце и отнести к моему телу, замурованному в хрустальный саркофаг. Однако было это так давно, что и сердце, и тело мое прекрасное уже истлели. Да и было это, кажись, совсем в другом мире еще до Слияния. Так что нет, паренек, нет у меня для тебя никаких поручений.

– Так и будешь вечность в кирке торчать? – Я вытащил Ядрышко и повертел перед киркой. Магический шар Тиссы подплыл поближе, освещая его. – Даже это не поможет?

– Да бог с тобой, Скиф, такую дрянь поглощать – себя не уважать. Это же смерть в чистом виде! Сила там, конечно, скрыта несметная, да только даже мне, богу, ею не овладеть. Скорее она сама меня скрутит и превратит во что-то, о чем даже некроманты говорить побоятся!

Выслушав его, я разочарованно спрятал артефакт назад в инвентарь. Нет, значит не Торфу, значит что-то другое. Но что?

Тем временем Торфу и не думал замолкать:

– Есть другой способ, молодежь. Я, признаться, поначалу его даже и не рассматривал, потому что где вы, а где ОНО! Но вы ребята способные, да и я окреп прилично, так что шанс есть.

Он замолчал, до нас доносилось лишь отрывистое невнятное бормотание. Большой По, до того заинтересованно слушавший, махнул рукой:

– Погнали, Скиф! Дух кирки совсем сбрендил, нечего слушать этого старпера. Зря ты вообще его разговаривать научил!

Тисса кивнула, соглашаясь с ним. Целительная аура света вокруг нее стала ярче, словно впитала в себя тьму пещеры и преобразовала ее в сияние.

– Так что за способ, Торфу? – спросил я, тряхнув киркой.

– Способ? – недоуменно переспросила кирка. – Ты о чем, паренек? А, способ! Да, есть способ освободить меня, а заодно и тебя с толстым смертным.

И снова замолчал. Мы переглянулись, я опять потряс киркой:

– Эй, могучий и великий! Проснись!

– Да не тряси ты, у меня тут вся мебель повалилась! – возмутились из кирки. – Я ж за древними рукописями ходил, чтобы зачитать. В общем, слушайте: «И сгинула Азовка, и поглотила ее Бездна, и осталась от нее лишь жалкая тень без разума и сердца – оболочка пустая. И вселилось в нее отродье, и оторвало оно Стылое ущелье от остального мира, чтобы затащить в Бездну, да не преуспело. Эпохи миновали, пока не пришел тот, кто уничтожил отродье Бездны, снял запреты, сбил астральные оковы да вернул землю утерянную Дисгардиуму».

– Можно то же самое, только по-английски? – попросила Тисса.

– Или по-китайски хотя бы, – предложил Большой По.

– А лучше объясни, откуда у тебя документ о том, что было, если тебя в кирку засадила Азовка до того, как сгинула в Бездне? – потребовал я. – Тебе туда как-то почта приходит? В кирку?

– Ой дуралей! – взвыл Торфу. – Так то же пророчество Первого шамана! А он в своем пророчестве видел уже свершенное, потому и писал, как об уже случившемся! Жаль только, в пророчестве ничего о моем заточении! Знал бы заранее, не соблазнился бы грудями наливными да зубами божественно-жемчужными, а послал Азовку в Бездну сразу!

– Короче, – начал я подводить итог рассказанному, – есть некое отродье Бездны, заселившееся в аватар Азовки, верно?

– Истину глаголешь, отрок! – обрадовался Торфу. – Соображаешь! Все-таки хорошо, что толстый смертный вернул меня тебе.

– Если одолеть отродье, Стылое ущелье снова станет частью Дисгардиума?

– Гений! Титан мысли! Блистательный молодой человек семи пядей во лбу! – продолжал восторгаться Торфу.

– И где в этом плане твое освобождение?

– Как это где? – удивился божок. – Когда Стылое ущелье вернется в Дисгардиум, заклятье Азовки рухнет, потому как ее самой не станет окончательно! Сечешь взаимосвязь, отрок? Узилище мое рассыплется в пыль, а я обрету свободу!

– Чувствую подвох, да не пойму в чем он, – хмыкнул я. – Хотя постой-ка… Точно! Я же потеряю кирку!

– Далась тебе эта кирка! – Торфу где-то там даже сплюнул. – Без меня она – ничто, кусок металла с деревяшкой! Зато я, освободившись, верну свои силы и знаешь как тебя вознагражу?! Ого-го!

– Свежо предание…

– Послушайте, народ, а это идея! – просиял Полидевк. – Может, тогда и не придется прорываться через «детей» на той стороне?

– Придется, – обломала его Тисса. – Стылое ущелье – часть земли «Детей Кратоса». В любом случае мы окажемся в их владениях.

– Где нам искать это отродье? – спросил я.

– В сердце Стылого ущелья, где же еще, – ответил Торфу.

– А сердце где?

– На самом дне, ниже которого только великое ничто. Путь туда не очень далекий, но и не близкий, однако при моем непосредственном участии для вас, смертных, он станет легкой…

Последние слова Старого бога болот утонули в хлопках портала. Всю пещеру залило таким ярким сиянием, что я зажмурился, но и с закрытыми глазами чувствовал, как свет их обжигает.

Приоткрыв веки, я заметил две сверкающие фигуры, выделявшиеся даже в потоке света. Одна из них тихо произнесла:

– Молодец, дочь Кратоса. Твой Шар Нергала показал нам, где тебя искать. Светел ли твой путь?

Кандалы, выкованные из сияния и жгущие кожу, сковали мои конечности – оковы были такими тяжелыми, что я рухнул. Рядом, всхрапнув, завалился Большой По. Тисса осталась стоять. Свет начал меркнуть, давая возможность разглядеть происходящее.

– Путь мой светел, освещаемый Нергалом, – как ни в чем не бывало ответила она. – Что с ними будет, святой отец? Передадите «Детям Кратоса»?

– Это животное нам ни к чему, – жрец по имени Руффин брезгливо кивнул на Большого По, перевел взгляд на меня. – А эту мразь мы сначала сами допросим. Гармония нарушена мерзкими Спящими, и нам нужно выведать, где расположены все их храмы-гадюшники, в которых молятся отринувшие свет. Брат Уанчо, приготовьте распятие. Наружу не поведем, чтобы не смущать детей Кратоса. Ни к чему им видеть, какие методы у Пресвятой и Светоносной инквизиции…