Черный дождь. Дилогия (СИ) - Скороходов Артем

Именно с этой мыслью я полетел вниз, глядя на змеящийся перерубленный конец веревки.

– Катарсис! – донесся до меня восторженный крик Вениамина Серебряного.

Получен урон…

Приземлился я неожиданно мягко и с громким чавкающим звуком. Во все стороны брызнуло черное желе, и раздался оглушительный писк. Я откатился в сторону и с трудом поднялся. Вытер от слизи лицо и, отступая назад, перезарядился. Капелька приходила в себя после моего падения. Темная масса передо мной двигалась, перетекала, стараясь занять удобное ей положение. Тьма уплотнилась, сжалась и резко колыхнулась в мою сторону, вытягивая вперед десятки щупалец. Мой сдвоенный залп она даже не заметила. Сбив с ног, черные отростки стали оплетать меня, вгрызаясь мелкими зубками во все подряд. Ощущения были такие, как будто сотня чихуахуа решили отомстить мне за всё и не очень удачно, но ожесточенно начали меня грызть. Я понял, что мне конец. Толпа наверху восторженно ревела.

Получен урон…

Получено письмо

Получен урон…

Получен урон…

– Серый, умоляю! Скажи, что ты чувствуешь? – кричал поэт. – Черт, не слышно! Да что ты в меня вцепилась, дура! А–а–а‑а‑а!

Вопль нарастал, и в нескольких шагах от меня раздался громкий всплеск. Капелька замерла, укусы прекратились. Рядом со стеной неуклюже пытался встать Вениамин. Он был с ног до головы покрыт черной слизью, волосы слиплись, а в глазах царил первобытный ужас.

Щупальца как–то неуверенно стали отпускать меня. Хозяйка Ямы заметила еще одну муху, попавшую в ее паутину. Вениамин забился и стал что–то бессвязно кричать. Он кинулся на стену, но тут же соскальзывал. Сверху, прерывая гул толпы, раздавались истеричные крики Исфири. Капелька потеряла ко мне интерес и, шлепая ложноножками все быстрее и быстрее, двинулась к поэту.

Я пополз прочь. Что делать? Как отсюда выбираться! Думай, Серега, блин! Сердце ухало, не давая сосредоточится. А где мой цилиндр? Фиг с ним. А обрез? Где–то выронил. Назад вернуться? Я оглянулся. Там, в темноте зайчиком заверещал Вениамин, оплетаемый десятком щупалец. Нет уж.

И тут произошло то, чего я совсем не ожидал. Девятка сама пошевелила пальцами. Как–то неуверенно потянулась в окружающую жижу и схватила из кучи мусора саблю. «Морской палаш» – прочел я название. А потом я услышал в голове знакомый детский голос:

Привет! А что происходит?

Девятка?! Я ошарашенно смотрел на металлическую руку, которая крепко сжимала клинок. Я даже на секунду остановился.

Беги!

– Помоги мне, Серый! А–а–а‑а! Господи, что она твори–и–и‑и…!!!

Крик поэта оборвался на самой высокой ноте. Гнетущая тишина продлилась недолго. Шлепающие звуки стали приближаться ко мне. Я достал банку с мазутом, придерживая ее локтем, распахнул дверцу на моем «огненном сердце». Сунул внутрь руку в перчатке и опустил горящий палец в мазут. Тот сразу вспыхнул. Я замахнулся пылающей банкой.

– Ну, иди сюда, тварь!

Иди сюда, гадина!  – повторил в голове голос Девятки.

Как только клубок тьмы появился в свете фонаря, я метнул горящую банку прямо в центр существа. Мазут разлился по монстру и сразу вспыхнул. Вслед за этим туда же полетела еще одна банка. Капельку это нисколько не затормозило. Противно пища, она выстрелила в меня щупальцами. Девятка пришла в движение, ловко отрубив особо длинный отросток. Потом еще один. Я попятился.

Что у меня еще есть? О, ворвань! Открыв крышку, я добавил в надвигающийся огненный клубок еще и ее. Бабахнуло так, что заложило уши. Половину монстра разметало, поползновения в мою сторону прекратились. Я выдохнул. Сработало? Капелька снова зашевелилась, оторванные части поползли к основному телу, без видимых проблем снова объединяясь в одно целое. Вот же гадина. Девятка отрубала некоторые отростки, но это не помогало. Хозяйка Ямы приходила в себя.

Я панически смотрел в инвентарь. Голова автоматона, лисий хвост, белый шарф, инструменты по металлу. О, средство от облысения. Держи, гадина! Это было жест отчаянья, но Капелька внезапно замерла. Те места, куда попал лосьон, мгновенно становились серыми и хрупкими, как пепел. Раздался недовольный писк. Вот так–так! Я смело шагнул вперед, поливая черный клубок из зеленой бутылочки. Капелька дернулась, заверещала и рванула прочь, очень быстро исчезнув из поля моего зрения. Швырнув ей вслед пустой бутылек, я опустился на труп какого–то автоматона. Вопли зрителей слились в какой–то оглушающий вой.

Вот ведь живучая зараза. Так. Времени может быть мало, вдруг она сейчас вернется? Второго раунда я не выдержу. Где, черт побери, моя шляпа, обрез и Когитатор?

К счастью, ни через пару минут, ни через десять Капелька так и не вернулась. Когитатор нашелся в одном из темных углов. Нацепив благополучно найденный, ужасно испачканный цилиндр и перезарядив поднятый из черной жижи обрез, я задрал голову и что было сил крикнул:

– Рохля! Спускай веревку!

– Уже, месье! – долетел до меня механический голос. – Давно всё готово.

* * *

– Ну вот! Вытащили в лучшем виде! – радостно сказал мне автоматон. – Пять крон!

– Держи! – я отсыпал роботу денег, которые подобрал в Яме. – Спасибо тебе, дружище.

– Обращайтесь, – довольно ответил он, углубившись в пересчет монет.

– Это ты его убил! – на меня налетела черная худая тень. – Ты! Ты! Ты! Убийца!

Получен урон 1 HP

Критический сбой оборудования…

Девятка дернулась и ухватила Исфирь за шею. Раздались жуткие хрипы.

– Фу! Брось! – крикнул я, пытаясь отодрать железную руку от извивающейся девицы. Зрители кинулись ко мне, оттаскивая полупридушенную Исфирь. Фух, вроде жива, идиотка. Хм. А Девятка снова в строю. Ну, теперь заживем. Надо только к Ткачам снова не загреметь. А то они ее быстро «вылечат».

Но почему же она снова в строю? Подхватила заразу там, в Яме? И есть ли тут что–нибудь от Кацентодд? Столько вопросов и…

Получен урон…

Резкий удар сзади самым решительным образом прервал мои размышления. Я шваркнулся на землю. Девятка, еще не пришедшая в себя после Исфири, висела плетью.

Дебаф: ошеломление

Дебаф: скованы руки

Дебаф: инвентарь заблокирован

Кто–то тяжелый навалился на меня. Щелкнули наручники.

– Привет, Серега, – сказал мне смутно знакомый голос.

Сильные руки подняли меня на ноги и развернули. Бомбер. Лысый здоровяк, с которым я сталкивался, когда охотились в горах на «республиканских» шпионов. Рядом стояла пара незнакомых игроков. Над всеми троими висел значок гильдии «Красные коты».

– Так вот он какой, Серый Пароволк, – сказал один из незнакомых игроков, поправляя кепку и засовывая в кобуру револьвер.

– Бомбер? – удивился я. – Ты что здесь де… Стоп. Ты что творишь, я не понял?

– По твою душу, – беря меня под локоть, сказал здоровяк. – Прислало вот высокое начальство. Ты, надеюсь, не будешь дергаться? За мертвого дают только пять сотен. А за живого аж три тысячи, – его лицо расплылось в довольной улыбке.

– А как же дружба и всё такое? – хмыкнул я, поняв, к чему он клонит.

– Я тебя умоляю, – гоготнул он. – Чистое единоборство. Как в пинг–понге. Кто кого. Прикольно же. Так что? Не будешь нам охоту за головами портить?

– Ничего «прикольного» не вижу. Попытаюсь испортить всё, до чего дотянусь, – честно ответил я, двинув плечами и попробовав на прочность наручники.

– Жаль. Но что тут поделаешь. Пытайся. Мохнатый, принимай с другой стороны, потащили его к дирижаблю. Мышан, страхуешь сзади. Начнет буянить, стреляй на поражение, если нас заденешь, ничего страшного.

– Эт завсегда можно, – сказал третий «красный кот» в кожаном летном шлеме и в очках–консервах, наводя на меня дробовик с неприлично широким стволом.

Подхватив меня с боков, Бомбер с товарищем потащили меня в сторону. Толпа молча расступалась, наблюдая за происходящим. Где–то сзади рыдала Исфирь.