Носитель фонаря (СИ) - Олейник Тата

– Заправил.

– Так зажги его. Честное слово, почему мне приходится все, как детям неразумным объяснять? Как надо проявить какую-нибудь дурную самостоятельность – это всегда с превеликим удовольствием, а как своей головой подумать, так нет…

Я решил, что Еве не очень полезно биться головой о деревья. Желтый дрожащий свет фонарика заскакал по густо сплетенным ветвям, замельтешил на листьях, осветил два больших красных глаза высоко на дереве.

– Что там?!

– Подними фонарь повыше.

Ева осмотрела обладателя глаз.

– Ничего страшного, это лямстер.

– Кто такой лямстер?– раздался сзади несколько нервный голос Лукася.

– Ничего особенного, – Ева снова устремилась по тропинке.– Они опасны только для одиноких путников. И то, только когда у них брачный период. Они прыгают тебе на плечи, вонзают жало в основание черепа и потом управляют тобой, как лошадью. Сами лямстеры жирны и неповоротливы, им тяжело преодолевать большие расстояния, поэтому им нужен кто-то, кто доставит их к половому партнеру, которого лямстер может учуять за много километров по запаху. Это самка, конечно. Самцы обычно обитают в болотном иле и принимают там своих невест.

– Как мило, – сказал я.

– Нужно было этой невесте по кумполу веслом дать, – подал голос обычно немногословный Гус, на которого явно произвели впечатление брачные обычаи лямстеров.

– Не стоит. В моменты смертельной опасности самки лямстеров разбрызгивают из околоанальных желез страшно токсичную жидкость. Нет, если тебе хочется поваляться день-другой под деревом в параличе с веслом в руках, то пожалуйста. Лично я отказываюсь принимать участие в этом аттракционе.

Шагов через десять Ева развернулась и выпустила в темноту десяток разноцветных молний. Послышался всхлип и звук падения чего-то тяжелого в траву.

– Вообще дрянь ужасная эти лямстеры, – сообщила нам Ева.

– А толку-то, оно через час воскреснет и будет снова восседать на этом сучке.

– Толку никакого, но все равно приятно.

– А как вам идея, – сказал Акимыч, – если найдем еще одну лямстершу, может, поставить прямо под нее Хохена, а самим укрыться по периметру. Представляете, она как прыгнет, как попытается засунуть ему жало в основание черепа…

– А мы такие из кустов – ага, попалась, глупая!

– Да не… А вдруг у нее бы получилось? Представляете, она бы своим жалом попала Хохену в мозг и запустила бы в нем какие-нибудь процессы жизнедеятельности.

– Я лично не уверен, – сказал я, – что под этим шлемом вообще есть какой-нибудь череп, который может содержать какой-нибудь мозг. Во всяком случае, в привычном понимании этих слов. Максимум там что-нибудь призрачное, нематериальное. Чистый дух.

Акимыч заспорил

– Настоятель говорил, что у него как раз духа не хватает, души то есть. А про мясо, кости и нервную систему он ничего не говорил.

– Он же не дышит!

– И что? Обязательно нужно дышать, чтобы быть живым? Вон рыба же не дышит.

– Еще как дышит, – возмутился я, – водой!

– Эээ, разве это называется «дышать», – Акимыч махнул рукой, и я понял, что прекрасно вижу и эту руку, и самого Акимыча, что солнце уже встало: так быстро и неожиданно, как оно умеет вставать только на юге.

Привал мы сделали на милейшей зеленой полянке, которая несколько потеряла в своей милости после того как мы расшвыряли по ней дрова, котелки и чайники. И потертые подушки для сидения, призванные предохранять седалище Лукася от земной тяги, что бы это ни значило. Горячий чай и куча бутербродов вскоре настроили всех на добродушный лад, и нервозность, вызванная необходимостью бежать, скрываться и таиться, уже казалась чем-то ненужным и надуманным.

– Кстати, – сказала Ева, покончив с сырно-медовым сэндвичем. – Знаешь, Нимис, как называется куст, под которым ты сидишь?

– Увы, но мы не были друг другу представлены.

– А, между прочим, это самый настоящий орешник. А в твоем арсенале боевой лесной ведьмы имеется такая загадочная вещь как «узелок ореховый».

– Это который вызывает белочек, чтобы они орешки щелкали?

– Какие такие орешки в июне? – спросил Акимыч, обирая крошки с воротника.

– Но проверить-то можно, – сказала Ева.

– Да пожалуйста, можно и проверить.

Я поднялся, стряхнул травинки с коленей, вытащил «ореховый узелок» на панель навыков и направил его в сторону куста. Привычно подивился тому, с какой легкостью неведомые силы завладели моим телом и отстраненно наблюдал, как руки плетут нечто чрезвычайно неопрятное и бугристое из тонких, но прочных прутиков. Поляна наполнилась стрекотанием. Трава зашелестела волнами, по которым неслись очень красивые рыже-красные белки, дюжина, не меньше. Куст между тем переживал фантастические трансформации: стремительно покрылся какими-то висюльками, которые на глазах превращались в увесистые связки орехов – сперва зеленых, потом белых, а потом насыщенно-коричневых. Белки, к тому времени рассевшиеся на ветках в полной боевой готовности, кинулись набивать ими защечные мешки.

– Ой, какая прелесть! – совсем по-девчачьи взвизгнула Ева и направилась было к белочкам, но крикнула и схватилась за глаз, в который одна из белочек метко запустила орешком. Остальные белки тоже не теряли времени даром. Они с исключительной ловкостью и силой расходовали свой ореховый арсенал, осыпая нас градом мелких, но увесистых снарядов.

– И что теперь? – спросил Акимыч, лежащий на животе рядом со мной в дальних кустах и наблюдающий за тем, как злобные белки патрулируют нашу поляну.

– Я же зарекалась уже экспериментировать с твоими навыками!

– Обидно, – подал голос из других зарослей Лукась, – что орехи пропадают после использования белкой. Так-то можно было бы открыть небольшое, но выгодное торговое предприятие – при бесперебойной поставке бесплатных ресурсов.

С поляны раздался звон. Это белки обнаружили застывшего над нашими вещами Хохена и теперь самозабвенно вели бесперебойный его обстрел бесплатными ресурсами.

– Причем эти клятые белки неубиваемые, – простонала Ева, – я одну раз десять пыталась прожарить, реакция нулевая. Я теперь буду жить надеждой когда-нибудь встретить изобретателя твоего класса и надавать ему самых смачных в мире оплеух.

– Вообще это можно использовать, – сказал Акимыч. – Например, при обороне клан-холла. Очень эффективная может быть штука, если заранее высадить кусты в стратегически правильных местах. Латы орехами не пробьешь, а вот всяким магам тряпочным эти белочки могут много крови попортить.

Беличья артиллерия исчезла где-то через полчаса, и мы смогли вернуться на поляну, чтобы собрать остатки пикника, частично разбитого и раздавленного нами при поспешном отступлении. Рассиживаться было некогда, по плану Евы нам полагалось выйти из леса виванского округа еще засветло и, в идеале, тут же пристроиться к одному из караванов, исправно доставлявших из Вивана в Шоан дары моря, заморские гостинцы и туристов, изрядно замученных и разоренных виванским отдыхом.

План Евы был выполнен на сто процентов. То ли Эллана-Лана теряла хватку, то ли у ее клана нашлись дела поважней, но никакой погони мы не обнаружили, а вполне лениво, спокойно и благополучно добрались до широкого и пыльного шоанского тракта, где под вечер нас догнал длинный караван из множества карет впереди и множества телег сзади, и за сто золотых с носа мы получили места в большой карете второго класса. Где, сидя на кожаных диванчиках, слегка задавленные кринолинами дам-неписей и заставленные плетеными бутылками, корзинками и саквояжами, мы могли беспрепятственно любоваться сквозь грязное окошко на бесплодные серые равнины, занимающие почти весь путь до Шоана. Обедать и ночевать мы останавливались у вполне приличных гостиниц, в некоторых из которых была даже горячая вода, так что на жизнь жаловаться не приходилось.

Кареты двигались неспешно, подстраиваясь под скорость телег, и Хохен, которого мы оставили на дороге для самостоятельной прогулки, всегда успевал добраться до места ночлега через час-другой после нашего прибытия. К концу шестого дня его латы были покрыты таким слоем присохшей пыли и грязи, что, казалось, он сделан не из металла, а из глины, наподобие тех големов, которыми в Альтрауме управляют классы каббалистов. Хохену, насколько я понимал, это было глубоко безразлично, а вот Лукась принимал внешний вид своего любимца близко к сердцу и даже попытался, обнаружив на одном из постоялых дворов водокачку, как-то отмыть нашего железного спутника, что ситуацию только ухудшило, так как уже через пять минут на мокрый доспех налипло тройное количество комковатой грязи.