Константин Читатель - Игрун. Дилогия (СИ)
Подивившись столь странному сочетанию, я остался сидеть в машине. С наступлением сумерек стало не так припекать, но дневная жара не спешила спадать и уступать ночной прохладе место под звездным небом.
«— Заснул», — взглянув на часы, отметил полвторого ночи.
Приступив к созданию ментослепка, параллельно думал о том, насколько все люди разные. Жаркая мексиканка, повстречавшаяся сегодня днем, не шла ни в какое сравнение с женщинами, обитавшими в доме Паскуальдини. Даже оттенка на сексуальное влечение я не смог обнаружить за весь вечер у вернувшегося домой профессора.
Закончив сканирование, я не спешил лезть в виртмир лаборатории.
«— Если ничего интересного, то и нафиг!» — принятое решение притушило разыгравшееся чувство тревоги.
Решив просмотреть краткосрочную память ученого, я ставил перед собой цель ознакомиться с тем, что меня может ждать внутри виртуальной лаборатории. Вынырнув из чужих воспоминаний, почувствовал, как с трудом сдерживаюсь, от того, чтобы не прибить гниду.
В создаваемых виртах, можно было делать все что хочешь, менять свой внешний вид, обстановку рабочих помещений и даже законы природы и мироздания. Но как оказалось существует еще один аспект, об использовании которого я даже не догадывался.
Ассистентом профессора в виртуале был иКсин, материализованный в образе худенькой одиннадцатилетней девочки. Я мог бы понять, если бы помощница была топ-моделью, или на худой конец сиськастой валькирией. Сексуальные игры в уединенном пространстве мало кого волновали, если был результат от исследований. Но подросток, становившийся объектом как сексуальных домогательств, так и пыток с издевательствами, это было за гранью моего понимания.
«— Кто же тебя воспитал?» — вспомнив реакцию иКсина на мое появление, теперь я был совсем не удивлен, что искалеченный интеллект не проявил нормальной реакции.
Было абсолютно не понятно, что и как вкладывали в зарождающийся и формируемый искусственный разум.
«— А может так и надо? — вспомнив о счастливых детях в большой семье ученого, пришла вторая мысль: — Каждому психопату по отдельной вирткамере и пусть бесится, не нанося вред обществу?!»
— Нет, надо давить уродов! — однозначность принятого решения принесла облегчение, мысли о толерантности к говнюкам ушли в небытие.
Заведя мотор, я осветил ксеноновыми фарами грунтовую дорогу, путь до бункера занял не больше часа. Помимо извращений, которые происходили в виртуальности, в памяти профессора была и полезная информация. Капсулы для доступа в виртлабораторию стояли в отдельном здании, охрана которого напоминала войсковую часть. Пристроившись за полкилометра от объекта, я потянулся к упрятанному в бункере серверу и замкнутой сети.
— Господин, — плоскогрудая, голая, бледнокожая, она стояла передо мной.
— Шлюха! — ударив наотмашь, точно также, как делал до этого множество сотен раз профессор, я прошел к стоявшему на столе компьютеру.
Паскуальдини начинал свою научную деятельность еще тогда, когда в науке использовались персональные компьютеры. Не имея желания менять привычки, он создал внутренний интерьер согласно своим воспоминаниям о лабораториях. Двадцатизначный пароль был введен с первого раза, этот фрагмент памяти я выделил в отдельный блок, опасаясь, как бы он не затерялся в нужное время.
— Господин, я сделаю вам хорошо, — подползя на коленях, образ иКсина потянулся к ширинке на моих штанах.
Очередной удар коленом в челюсть отбросил ее легкое тело. Руки были заняты отщелкивая команды на клавиатуре, я перелистывал страницы убористого текста, записывая в блоки памяти найденную информацию. Девочка застонала, попытавшись подняться с холодного пола. Бросив на нее короткий взгляд, не удержался от мести и внес несколько изменений в скопированные расчеты. Теперь профессору будет не до иКсина, срок сдачи результатов был скоро, мое вмешательство отбросит исследования на пару месяцев назад.
Перед тем как выйти, я чуть замешкался. Паскуальдини всегда бил девочку на прощание. Решив идти до конца и не оставлять следов проникновения, я пнул ее в живот. Худое тело сжалось в позу эмбриона.
«— Как бы не оскотиниться с такой работой», — выруливая на трассу, ведущую к аэропорту, я чувствовал себя последней сволочью.
* * *— Здесь то, что вы заказывали, — информационный накопитель лег на столешницу между нами.
Вильям Ротдж не торопился убрать предмет от лишних глаз, продолжая о чем-то нервно размышлять.
Просканировав окружающую среду на всякий случай, убедился, что никого подозрительного в районе полумили нет. Решив подстраховаться, обвил жгут вокруг головы англичанина. Работа с ментослепками расширила мои навыки, теперь я умел навязывать нужные мне эмоции, кодировка успокаивающего сигнала достигла собеседника.
— Роман, — назвав меня по имени, отец Стеллы наконец-то решился и заговорил: — Я считаю, что работа ваших друзей и те документы, что были переданы мне, это стоит дороже, чем паспорт с водительскими правами.
Стоило заговорить, как мужчина стал заметно спокойнее и я перестал влиять на его эмоции.
— Я хочу предложить вам, именно вам, а не вашим партнерам, довольно значительную сумму, — бросив на меня взгляд, он словно хотел оценить, как я к этому отношусь.
К этому я относился сугубо положительно, тем более что заработанных в России денег почти не осталось. Возвращаясь в Англию, уже начал прикидывать, кого бы ограбить. Пафосное заявление, что промышленный шпионаж будет оплачиваться только услугами, ставило меня перед отцом Стеллы в однобокое положение.
— Сообщите мне номер счета в любом оффшоре, и я перечислю туда триста тысяч фунтов, — озвучив цифру, он перестал смотреть в сторону, наконец-то встретившись со мной взглядом.
— Многовато, вы не находите? — за такие деньги можно было начать свой бизнес в Европе, не говоря уже о моей родине.
— Есть одно условие. Вы больше никогда, ни при каких обстоятельствах, не будете встречаться с моей дочерью. — как в плохом кино, Вильям Ротдж попытался сказать эту фразу небрежно: — Оценив ваши таланты, думаю, что не ошибусь, если скажу, что вам не составит это никакого труда.
Что он имел в виду под моими талантами, я не понял. Молча достав ручку из нагрудного кармана, я написал на салфетке цепочку цифр.
— Это мой счет на Каймановых островах, как только там появится полмиллиона фунтов, Стелла не сможет встретиться со мной ни при каких обстоятельствах, — меня самого уже напрягала ситуация с девушкой.
Слишком сильно она ко мне привыкла, впрочем помимо симпатии я также испытывал нечто, схожее с легкой привязанностью. Гордеев узел пора было рубить.
— Я соглашусь на увеличении суммы, но с условием, что наше деловое партнерство от этого не пострадает, — и салфетка, и информационный накопитель, продолжали лежать на столешнице.
— Заказ на следующую работу готов принять прямо сейчас, — я поспешил заверить его в своей лояльности.
Покидая усадьбу, я сохранял невозмутимое лицо, чего нельзя было сказать о внутреннем состоянии. Отключив профиль британец, стало сразу легче внутренне негодовать.
«— Какого хрена я помогаю этим уродам? — спрашивал я себя: — Эти козлы вместе с немцами развалили Российскую Империю, каждый выполненный мной заказ лишь укрепит местную экономику и еще не известно, как это аукнется для современной России!»
Я до сих пор помнил эмоциональный шок, когда на уроке истории, школьная учительница стала рассказывать, как все было на самом деле в преддверии октябрьской революции, при этом говоря абсолютно не так, как писалось об этом в наших учебниках.
«— Не успели переиздать», — сказала она в ответ на недоумевающие вопросы учеников.
Насколько я знал, учебники по прежнему рассказывают о волеизъявлении простого народа, и там нет ни слова о засланных эмиссарах и вливаемых в развал огромной империи денег англо-саксонов. История во все времена писалась победителями и то, что до сих пор умалчиваются подобные факты, говорило не в пользу независимости моей страны от влияния Европы. Оставалась правда надежда, что истина замалчивается из патриотических соображений, но это были догадкина кофейной гуще.
Еще в первый раз, когда Вильям Ротдж встречался со своими друзьями и выяснял, кому нужны технологии и если нужны то какие, я ненавязчиво за ним следил. Идея избавиться от посредника в виде отца Стеллы была приоритетной, впрочем и скука в незнакомой стране сыграла не последнюю роль.
Оказалось, что из десяти опрошенных, только двое проявили интерес к промышленному шпионажу. По заявлениям остальных, исследования в их собственных лабораториях были близки к завершению и опережали конкурентов на год или больше.
