Топоры гномов IV. Пылающий север (СИ) - Ипатов Вячеслав

Радовало лишь то, что убитых врагов оказалось множество. Ночной бой стоил врагу десятков существ. Высказывались даже оптимистичные предположения, что все они сложили головы в сражении с призраками. Однако на столь хороший исход тан Кронир не надеялся. И я его в том поддерживал — в условиях неизвестности стоило придерживаться худшего. А если так, то самым правильным было быстрее покинуть Глотку мира, дабы не провоцировать врага на атаку. То есть слишком долго спать не следовало. Нужно было вставать.

Чуть скосив глаза, я увидел Кацуми, доверчиво прижавшуюся к моему плечу. Девушку серьезно потрепали последние события. На ее лице пролегли тени, волосы растрепались, доспехи успели обзавестись несколькими прорехами. И, тем не менее, Кацуми твердо шагала вперед, не отступала в бою и искренне верила в меня. Такие чувства стоили дорого, и их очень хотелось оправдывать. Уберечь девушку от всех бед, защитить. Или хотя бы дать выспаться в преддверии тяжелого дня. Увы, даже последнего я не мог сделать.

— Кацуми, — тихо прошептал я, осторожно проведя рукой по волосам кицунэ.

Та тут же открыла глаза и улыбнулась. Затем потянулась словно кошка, демонстрируя очень притягательные для глаза формы. Находись мы в ином месте, и утро могло начаться куда как приятно, однако к моему искреннему сожалению сейчас нас окружали сотни солдат, уже сбрасывающих оковы сна. Так что мне достался лишь один короткий поцелуй. Затем кицунэ бодро вскочила на ноги, будто и не было в ее жизни бессонной ночи. На свет показалась расческа, которой девушка воспользовалась, дабы привести в порядок волосы и шерсть на хвостах. Занятие это обещало оказаться достаточно долгим, так что я и сам решил, наконец, подняться, а затем устроить побудку и своим подчиненным.

Воины сбрасывали сон с мрачным ожесточением. Во всех них горело желание выжить просто на зло всем и вся. И лишь один человек вызвал во мне обеспокоенность — отец Антоний, который обнаружился сидящим на полу у одной из стен подвала. Вид священника являлся каким-то пустым, потерянным. В его глазах почти не отражалось жизни. Я и прежде видел в нем тревожные симптомы, проявившиеся с самого момента попадания в Глотку мира, но сейчас они стали ярче, контрастней. Священник был совсем е похож на того жизнерадостного настоятеля храма, с которым мы встретились неделю назад. Впрочем, догадаться о причинах его состояния было не сложно.

— Отец Антоний, мы можем поговорить? — спросил я, опускаясь на пол перед священником.

Тот далеко не сразу отреагировал на мои слова. Только спустя несколько секунд его взгляд стал осмысленным и сфокусировался на мне. Затем бывший настоятель храма медленно кивнул.

— Да…, конечно…, сын мой, — словно через силу, проговорил он.

— Отец Антоний, вы этой ночью не спали?

— Простите сир Далин, я пробовал уснуть, но не смог. Каждый раз, закрывая глаза, я видел Меран. Видел, как он… — на этих слов священник запнулся и замолчал, не в силах договорить. Впрочем, этого и не требовалось.

Вот только что я мог сказать этому человеку, в свое время проявившему искреннюю заботу обо мне и Кацуми? Как поддержать? Сказать, что понимаю его чувства? Но это станет ложью. Мой родной город никогда не придавали огню. Близкие люди не умирали на руках. Подобного не случалось в моей жизни, и, я надеюсь, не случится. И что же тогда говорить? Стоило об этом подумать прежде, точно стоило.

— Вы можете отомстить демонам за случившееся, — наконец предложил я.

— Отомстить? Отомстить?! — отрешенность мигом слетела со священника, сменившись злостью. — Далин, ты хоть знаешь, сколько этих тварей я убил в своей жизни? Десятки, сотни, возможно тысячи. В какой-то момент я просто перестал считать, буквально утонув в крови этих порождений Хаоса. И что? Стало их меньше? Стали они слабей? Нет!!! Эти уроды все также атакуют наши земли, убивают детей, женщин, стариков, искажают саму землю! И сколько бы я их не убивал, они продолжат это делать.

Отец Антоний замолчал. Вспышка гнева быстро исчерпала его силы. Но все же через несколько секунд он продолжил говорить, на это раз тихо, почти перейдя на шепот:

— Однажды я осознал всю бесплодность своей цели и оставил военную стезю. Поселился в Меране, став настоятелем храма. И именно в тот момент почувствовал себя счастливым. Я видел, что приношу людям счастье, что мои советы, моя помощь делают их жизнь лучшей. Я видел влюбленных, стоявших передо мной у алтаря. Видел детей, излеченных моей рукой. Видел стариков, умирающих с покоем в душе. Я жил не напрасно! Мне так казалось. А затем демоны вторглись в Сероводье, уничтожив все и всех.

— Какой прок от моих трудов, если они погибли? — голос священника стал громче. — Погибли все жители Мерана, все, кому я хотел и должен был помочь? Я служил господу сорок лет и чего же добился? Что оставил после себя? И есть ли мне смысл жить дальше? Ответь, Далин! Есть ли хоть какой-то смысл в моем существовании?

Я пытался найти ответ, но все усилия оказывались тщетными. Любое предложение казалось пустым, совершенно бессмысленным. Какую цель я мог предложить этому человеку? Отомстить? Он этого не хотел. Начать жить заново? Он прошел и этот путь. Так что же я должен был сказать? По счастью именно в этот момент рядом с моим левым плечом показалась стройная девичья фигурка.

— Мы остаемся бессмертными до тех пор, пока нас помнят, — проговорила Кацуми.

Священник вскинулся, с удивлением посмотрел на нее. Однако девушке не впервой было привлекать внимание собеседника. Она умела говорить, подбирая слова и тон, что подобно волшебству убеждали слушателей. Да и капля магии в ее речах тоже присутствовала. Так что ее речи неизменно приковывали внимание, как это случилось и сейчас.

— Отец Антоний, вы остались одним из немногих, кто помнил Меран до вторжения. Оглянитесь вокруг — все эти воины сражались за чужую землю. Этот город не был нам родным. Если нас спросят о Меране, то мы расскажем о великом сражении, о храбрости солдат, но вовсе не о его жителях. Ведь мы их попросту не знали. В наших воспоминаниях они будут мертвы. И только вы сможете поведать о том месте, что теперь исчезло. Только в ваших силах подарить жителям Мерана бессмертие в памяти людской.

Отец Антоний глубоко задумался, но затем кивнул. На губах его проступила легкая улыбка.

— Спасибо, дочь моя, — проговорил священник. — То, что ты предложила — слабое утешение, но у меня не было и такого. Я подумаю над твоими словами. Обещаю.

Нельзя сказать, что отец Антоний воспринял духом, разом ожил. Нет. Но все же Кацуми действительно сказало то единственное, что могло помочь в этой ситуации. За что я был искренне благодарен девушке. Все же этот священник был мне симпатичен. Не хотелось, чтобы он умер здесь просто потому, что отказался жить дальше. И тем более нам всем требовалось держаться вместе в связи с будущими невзгодами.

Глава 18. Живые и мертвые. Часть 2.

По счастью, иные мои подчиненные не страдали душевными ранами и споро собирались в поход. Задерживаться причин у нас не оказалось. Даже завтракать мы не стали в связи с полным отсутствием еды. Так что усталые, мрачные и голодные, уже через полчаса солдаты Мерана выступили в поход.

Являлось довольно сложной загадкой, куда именно двигаться дальше. Все е город был обширен и от одной только площади, на которой располагалась приютившая нас цитадель, отходило четыре дороги. Но, по счастью, нам не требовалось гадать, ибо тан Кронир смог вызнать способ выбраться из города с помощью записей, обнаруженных в тайной комнате пирамиды. В результате, повинуясь его указаниям, армия выступила в поход, выдвинувшись вправо, относительно нашего прежнего движения, в сторону древней установки телепорта. Она располагалась всего в восьми километрах от покинутой цитадели, давая возможность добраться до нее за пару часов. При условии отсутствия неожиданностей в пути.

Удивительно, но неожиданностей действительно не происходило. Город, совсем недавно наводненный призраками, теперь был девственно пуст. Нас встречали все те же каменные джунгли, лишенные даже намека на растительность. Воздух стоял почти неподвижно, не чувствовалось ни малейшего ветерка. Каждое движение отдавалось звонким гулом. А сотни солдат вовсе производили невообразимый шум, который должен был разноситься на весь город. Однако и он никого не привлекал.