Джон Голд - Ветры перемен (СИ)
Но все это было ширмой, скрывавшей одинокого и ранимого гения. Всю свою сознательную жизнь Ролан страдал от своей заторможенности. Во всем бюро в лицо его знали только два человека. Директор и научный руководитель, к которому Ролан сам пришел со своим диссертационным проектом. Но все конструкторское бюро искренне считало его обычным уборщиком на проекте перспективных разработок.
В один из дней, когда ничего не предвещало беды, к нему подсел парень с вопросом о термодинамических свойствах сплава RJS-134, используемого в производстве плазменных двигателей. Ролан не сразу сообразил, что уже взял в руки стакан кофе из рук незнакомца и теперь наизусть цитирует выдержки из своей диссертационной работы. Мужчина лишь улыбнулся и указал разом на десяток ошибок в его теории. Протянув открытую руку для рукопожатия, он сказал то, о чем мечтает услышать любой ученый.
- Я уполномочен пригласить вас, Ролана Полански, переехать в Лунар. Нас заинтересовали ваши исследования и потенциал. Мы рассматриваем Вас как перспективного ученого.
Скромный уборщик, каким его считали все окружающие, на минуту погрузился в раздумья. Мужчина улыбнулся, сказав, что пришлет официальное приглашение через инфосеть.
Через неделю Ролан уже обустраивался на новом рабочем месте. Лунар дал ему все, чтобы он мог заниматься своими исследованиями.
Единственный человек, которого конструкторское бюро выделило под его проект, была Роза, такой же приглашенный ученый, как и он сам. Крохотную фигурку девушки с азиатскими чертами лица было трудно не заметить даже в самой темной комнате. Она спокойно приняла молодого гения и его заскоки, сказав: "Да черт с ним, так даже веселее". Роза была генератором душевного тепла, законченным оптимистом, помешанным на науке. После первых трех суток беспрерывной работы под действием стимуляторов нервной деятельности они впервые переспали. Так и начались их непонятные отношения.
Иногда Ролан просыпался от того, что в соседней комнате происходил взрыв после неудачного эксперимента. Порой сам срывался с места во время полового акта, стремясь записать пришедшее на ум озарение. Каждый из них жил в своем маленьком внутреннем мире, и эти миры соприкасались, когда дело доходило до науки. И именно эта странность давала им возможность понимать друг друга: свои поступки, решения и ход мыслей партнера.
Через год Ролан смог осознать, как хорошо его знает Лунар. За этот год он сам и Роза смогли лучше раскрывать свой ученый потенциал. После этого он собственноручно передал все свои законченные персональные проекты в благотворительный фонд. В тот день Ролан от всей души поклонился своему куратору в конструкторском бюро Лунар.
- Я искренне благодарю Вас и весь совет директоров за приглашение и Розу. Только благодаря ей я смог состояться, как ученый.
Старик лишь улыбнулся, похлопав его по плечу.
- Рад, что ты смог это понять, мальчик мой. Тебе предстоит сделать еще тысячи открытий, как в науке, так и в жизни.
Так и получилось. Шли годы, он женился на Розе и начал вести более масштабные проекты, за которые до него никто не брался. Маневровые двигатели для транспортировки метеоров в места добычи, двигатели станций, холодно-плазменные двигатели. Все шло своим чередом, но однажды Роза завела разговор о детях, и вот тут его прошиб холодный пот. Это был условный знак, которым она пользовалась, намекая на то, чтобы он отнесся к этому серьезно. За годы совестной жизни и не такое можешь понять в супруге.
На целый месяц он вышел из строя, как ученый. Мысль о том, чтобы завести детей пугала его. Страх вызывало не само наличие детей, и не проблемы с их взросление и воспитанием. Даже изменение образа жизни его так не пугало. Для человека, отдавшего жизнь науке, перспектива поменять образ жизни и привычного уклада вещей, сравнима с появлением третьего глаза.
Причина страха была в его замедленном латентном мышлении. Что если ребенок унаследует его недуг? Что произойдет, когда Роза все узнает? А если все обернется еще хуже?
Ролан все рассказал супруге, также упомянув все свои страхи, связанные с появлением детей. Роза приняла мужа вместе со всеми его недугами, но детей заводить,пока не решилась. В конце концов, процедуру омоложения можно делать сколько угодно, так что проблем с зачатием и рождением не возникнет.
Но через четыре года все страхи развеялись, в тот момент, когда Роза поняла, что беременна. Она была полна решимости выносить и родить ребенка, каким бы он не был.
Так на свет появился Филип Полански. От отца он унаследовал замедленное латентное мышление, но оно проявлялось в меньшей степени и поддавалось сознательному контролю. Второй частью его отклонения был ослабленный инстинкт самосохранения, из-за которого он с трудом дожил до четырнадцати лет. В восемь лет его заинтересовал принцип действия атомных электростанций, и он полез в камеру синтеза плазмы, получив огромную дозу радиации. И подобное случалось постоянно, стоило ему заинтересоваться чем-то всерьез. В такие моменты его моральные устои и инстинкт самосохранения отключались, открывая миру ребенка, одержимого одной идеей. С каждым таким случаем отец отдалялся все дальше, уходя в свои исследования, а мать лишь утешала, говоря: "Однажды, ты сможешь его понять". В такие моменты ее лицо выражало всю душевную боль, которую она скрывала. А когда маленький Филип успокаивался, она уходила, оставляя его на попечение робота-сиделки. Но Филип не плакал в такие моменты, он вообще не плакал и не испытывал душевных терзаний.
В четырнадцать он взломал видео-дневник отца, и за полгода смог узнать всю правду о жизни родителей и о том, откуда в нем столько отклонений от нормальности. Молодой Филип не сразу понял, как сильно на него повлияла открывшаяся правда. Через шесть месяц он утратил всякое стремление и волю к жизни. Изредка он мог заинтересоваться чем-то новым, а потом снова наступала полная апатия.
Родители поместили его психиатрическую клинику, стараясь всеми возможными способами скрыть его недуг от родных и близких. Для всего мира он просто уехал проводить исследования на один из спутников Марса.
Апатия переросла в депрессию и сон по двадцать часов в сутки. Он перестал есть и реагировать на людей вокруг. Он помнил все невысказанные страхи отца, помнил грусть матери и как колыхалось ее платье, когда она уходила за отцом, отставляя маленького Филипа на попечение нянек. Отец видел непоправимую ошибку, мама боялась это признать, и только маленький Филип понимал все лучше, чем ему хотелось. Это был первый случай, когда он испытал душевную боль и чувство собственной неполноценности. Когда родители поместили его в психиатрическую клинику, он осознал, насколько он беспомощен в этом жестоком мире.
После отказа от еды персонал клиники поместил его в медкапсулу с полным жизнеобеспечением. Сначала были простенькие виртуальные миры, в которых Филип просто смотрел на мир, отходя от точки появления на пару шагов. Простейшие алгоритмы и примитивная модель мира делала их картонными по сравнению с ожиданиями пытливого ума. А потом появилась Хризалида.
Виртуальный мир этой игры полностью повторял свойства предметов, но они могли меняться в зависимости от происхождения и магических свойств. И все это было выраженно в сложнейшей упорядоченной схеме, основанной на законах магии и свойствах металлов. Доспехи, мечи, артефакты, реликвии, модель магии это был целый мир, о котором юный Филип ничего не знал. Так на свет появился Айзек.
За первый месяц игры он умер пятнадцать раз от голода, потому что целыми днями сидел у ворот и смотрел на мечи, доспехи, амулеты, которыми торговали на каждом углу Требоны, города мастеров. По воле случая, стартовый город Айзека был местом, где наука и ремесло превозносились выше боевых навыков. Прямо под людской Требоной был город гномов ВарахТираль, так что металл тут лился рекой, а мастерские работали сутками, делая лучшее оружие для всего континента. В первую неделю игры тут был размещен главный храм Тора, одного из молодых богов. Это лишь увеличило приток людей в переполненный город.
Как и раньше, в реальности, идея захватила его разум. Забыв про сон и еду Айзек сидел у главных северных ворот, изучая оружие и доспехи игроков. Чувство голода, ночного холода и крики попрошаек его вообще не волновали. Все что он видел, это металл и качество изделий, сделанных из него. Его разум полностью отдался новой неизученной области. Пытливый ум ловил лязг метала, глаза определяли вес, плотность и качество сплава, нос чуял запах ржавчины и оружейной смазки, идущий из ножен. Он лазил в помойках, осматривая куски сломанного оружия и доспехов. Особенно ему нравились отходы от работы кузницы. По саже на металле можно понять, каким способом его обрабатывали. По сломанным болванкам мастерство кузнеца. Самые ценные находки он таскал в своем инвентаре, считая их своими сокровищами. Порой он так увлекался поиском новых материалов для исследований, что воровал из кузницы заготовки, оставленные на улице без присмотра. Волею судьбы его ни разу не поймали, и он все время действовал на грани провала.
