Константин Читатель - Игрун. Дилогия (СИ)
Британка приняла улыбку на свой счет и позволила себе улыбнутся в ответ. Очередь из пассажиров продолжала двигаться вперед, Стелле пришлось отвлечься, сместившись к ступенькам трапа. Когда она снова повернула голову в мою сторону, на прежнем месте у шасси никого не было. Из-за наличия ниши в крыле самолета над моей головой я и выбрал эту точку пространства, обдумывая заранее способ, как эффективно исчезнуть из поля зрения своей знакомой.
— Я уж думал, что ты там и останешься, — признался Василич, запихивая в нагрудный карман комбинезона вторую часть обещанных денег: — Думал придется тебя либо сдавать и плакала тогда моя работа, либо сделать вид что ничего не знаю.
— И плакали тогда еще 500 баксов, — продолжил я за него.
— Точно! — засмеялся водитель тягача.
Развозя по взлетному полю контейнеры с багажом пассажиров, мужчина так и не смог заработать ничего серьезного, кроме профессиональной болезни шоферов, и не стал отказаться от сомнительного предложения легкого заработка. Вышедшую из строя видеокамеру никто не торопился чинить. Оставшийся без контроля участок ограждения взлетного поля, жалобно скрипнул, повторно испытав вес моего тела.
* * *— Конишуа, — намучившись с поиском иностранцев в столице, я решил изучать язык в Японии.
Здесь я был туристом и процент потенциальных носителей языка достигал 99 %. Со своим ростом я не сильно выделялся из общей толпы, генофонд узкоглазых потихоньку сдавался под натиском геномодифицированных продуктов, рождая из года в год все более рослых и светлокожих японцев. Уютная гостиница была трехэтажной, чистенькой.
— Конишуа, — повторив за одетой в обычный халат японкой приветствие, почувствовал, как спина сама собой, склонилась в поклоне.
«— Магия какая-то», — добираясь до гостиницы, я постоянно обращал внимание, что все друг другу кланяются и даже недоумевал по этому поводу какое-то время.
— Чем я могу вам помочь? — похоже, что первое произнесенное мной слово на новом языке прозвучало довольно чисто и женщина решила и дальше вести со мной диалог на местном наречии.
— Я бронировал номер, моя фамилия Власов, — перейдя на английский представился я.
Незамутненный взор узких глаз и приклеенная улыбка на выбеленном лице были мне ответом.
«— Чтоб тебя», — злясь непонятно на кого, я принялся за озвучивание иероглифов, идея выбрать гостиницу подальше от центра и без европейской кухни показалась мне теперь не такой уж и замечательной.
— Покажи, что ты можешь! — сэнсей, а именно так требовалось именовать крепкого мужика в традиционном кимоно, смотрел сквозь меня.
— Спарринг? — недоуменно покрутив головой, я не увидел никого, кто мог бы подходить на роль моего оппонента.
Впрочем места для проведения показательного боя здесь так же было маловато. Меч, с таким трудом вывезенный из России, я оставил в гостевом доме вместе с остальными вещами, в главное здание с оружием не допускали, что кстати сказать удивило больше всего.
— Иди туда, — если бы я не понимал, что он говорит, я бы подумал, что он сквернословит, прононс был грубый, некоторые звуки переходили в рычание.
На седьмой день проживания в Токио, я почувствовал, что не испытываю сложностей ни с пониманием, ни с чтением, ни тем более с общением. Не став в этот раз форсировать события, двигался планомерно и смел сейчас надеяться, что преуспел в изучении языка, притом, что удалось обойтись без жутких головных болей и залезания в постель к кривоногим и плоскогрудым японкам.
— Хорошо, — отвесив поклон, который выполнялся теперь на рефлексе без участия мозга, я встал с циновки, на которую пришлось усесться, чтобы начать разговор.
Одна из бумажных стен отъехала в сторону, оставив для меня неширокий проход. Накрашенная японка сидела, поджав под себя ноги и склонившись в поклоне, ожидая пока я пройду, чтобы закрыть за мной нишу. Оказавшись в новом помещении, чуть не споткнулся от осознания открывшейся передо мной картины. В центре Японии, под крышей старейшей школы, располагались коконы для виртуальной реальности, десятки, нет сотни коконов.
Глянув вверх, а затем и вниз, оценил размеры улья. Японцы могли по праву гордиться собой, минимализм достиг апогея в проектировании множества ярусов с саркофагами.
— Что-это? — спросил я, впрочем не особо рассчитывая на ответ.
— Это ученики, — ответил из-за моей спины женский голос: — ваша капсула номер 1945, запомните эту цифру.
«— Год победы», — если бы я не имел идеальную память, то забыть все равно бы не смог, ассоциативное мышление идеально подходило для всех, кого природа с рождения обделила толикой способностей.
Сэнсей, или как я теперь понимал «свадебный генерал», занимал небольшое помещение напротив входа в центральном здании, все остальное пространство было заполнено капсулами, объединенными в единую сеть. Находящиеся в них люди, судя по всему пребывали в едином виртуальном пространстве.
Сеть школы не имела выхода в общемировую паутину, гарантируя защиту от хакерских атак и как следствие сохранение секретов древних мастеров. Глянув на капсулы, пришел к выводу что это аналоги коконов длительного погружения. Инъекционные блоки, питательные смеси, подвинутый массажный комплекс с функцией реанимации.
«— Круто», изучая язык, я усвоил некоторые особенности менталитета нации, поэтому, раздеваясь в указанном месте, не задавал лишних вопросов — все что необходимо знать, будет доведено своевременно и в строго отмеренном объеме.
Раскрывшееся меню было выдержано в традиционном стиле. Персонаж в игре соответствовал внешности человека в реале, единственное послабление выбор игрового ника.
— Матрешка, — написал я.
Погружаясь в игру, сначала зашел в свое внутреннее пространство, из которого уже и попал в японскую виртуальность.
«— Лишним не будет», — моя операционка четко отслеживала все обращения к реальному телу, советуясь, как поступать в том или ином случае, а так же информируя обо всех подозрительных кибер движениях.
Развернувшийся перед моим взглядом папирус, ознакомил с вводной информацией. Школа Меча обучала своих учеников в виртуальном мире, обратившись к историческим временам рассвета культа самураев и растянув творившиеся тогда порядки на всю территорию планеты.
По легенде, я родился в маленькой деревне, выполнив задания в которой, мог двигаться дальше, переходя от учителя к учителю. В игре была боль, причем боль с большой буквы, япошки класть хотели на принятые во всем мире гуманные законы о вирт пространствах.
На этом текст заканчивался, черный цвет стал блекнуть, проявляя новый мир.
* * *— Эй! Ты кто такой? — услышать английскую речь было неожиданностью для меня.
— Матрешка, — представился я.
— Что? — не поняв значения этого слова, он опять спросил: — Я говорю откуда ты взялся?
— Заплатил денег, получил капсулу, сегодня зашел и играю, — с подозрением рассматривая мешок риса, который игрок тащил до этого на спине, а теперь бросил, я сам проявил интерес: — А ты кто?
— Я Сэм и я тоже заплатил денег, — парень прикипел взглядом к моему оружию: — а меч где взял?
— Учитель дал, — не понимая куда он клонит, я даже опустил взгляд на оружие, ища на нем хоть что-нибудь, что могло так привлечь внимание парня.
— То есть как дал? — не поверил он: — Я уже вторую неделю репутацию зарабатываю, чтобы получить его!
Внимательно посмотрев на лицо конопатого парня, я попытался сообразить, в чем здесь дело. В игре все общались на тех языках, на которых могли говорить и никакого переводчика вшитого в программу, здесь не было. В дополнение к этому созданный японцами виртмир был пропитан культурными клише социума, которые сильно отличают даже современную Японию от остального мира, не говоря уже о средневековье.
Пекарь пек хлеб, рыбак ловил рыбу, и даже подумать о том, чтобы взять в руки оружие японский крестьянин не мог, это просто не приходило в его голову. Даже если вопрос стоял о собственной жизни, низшее сословие покорно склоняло головы в ожидании своей участи.
Похоже, что Сэм совершил роковую ошибку, приняв задание на оказание помощи жителям деревни. Как крестьянин не смеет касаться оружия, так и воин не возьмет в руки метлу или тряпку. Меня тоже просили помочь и даже очень убедительно, но я отверг все, не допуская даже в мыслях подобного оскорбления.
Вместе с изучением языка, пришло понимание того, как японцы думают, вплоть до причин, почему именно так и из-за чего. Почти все лексические связи были на уровне интуиции и попроси меня кто выразить это в словах, я бы просто послал его подальше.
— А-а, — не зная как лучше отшить неудачника, протянул я.
— Ты почему мешок бросил? Ты как посмел мешок бросить?! Смотри бок у мешка уже намок! Теперь по новой рис надо сушить! О нерадивый работник! — игра пришла мне на выручку, из-за угла ближайшего дома показался учитель, выполнявший параллельно функции старосты деревни, он ничего своими руками не делал, только командовал.
