Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 2 - Семён Афанасьев
На пороге стоял светловолосый парень из старших классов, европейской внешности.
— Я Асада. Мы созванивались сегодня утром, — напомнил вошедший. — Могу пройти?
Не дожидаясь ответа и разрешения старшего, гайдзин нахально двинулся в направлении стола для совещаний.
Глава 31
— Я смотрю, воспитание вообще не для тебя? — Хидэмаса Фурукаси демонстративно нажал кнопку, отключая экран.
— Э-э-э, не понял? — весьма похоже изобразил дебила отпрыск якудзы. — На ты не обращаюсь, одет вроде прилично, — пацан удивлённо осмотрел свой костюм.
— Я об этикете, — без тени эмоций на лице пояснил президент. — Ладно, я готов предположить, что… — он осекся.
Фурукаси хотел сказать что-то вроде того, что в некоторые семьи и социальные слои образование и воспитание с трудом пробивают себе дорогу. Особенно воспитание.
Юто Кавасима был ему если и не приятелем, то, как минимум, многолетним коллегой, с которым они вместе слепили весьма немало в плане образовательного процесса старшей и средней школ.
Хидэмаса, конечно, не собирался опускаться до примитивной мести школьнику. Тем более что со стороны администрации имели место, мягко сказать, серьёзные нарушения.
Но и о приличиях напомнить лишний раз не мешало.
— Я тебя внимательно слушаю, — спокойно и вежливо кивнул директор.
Учащийся нисколько не растерялся:
— Я, откровенно говоря, считал, нам обоим есть что сказать друг другу. Но если вы так ставите вопрос, могу поработать и первым номером.
— Не понял? — правой бровью преподаватель изобразил вежливый интерес. — Кем ты можешь поработать?
— Это из спорта, — отмахнулся пацан. — Тот, кто изначально атакует в равноценной позиции, почему-то называется первым номером. Тот, кто защищается и работает от контратаки, вторым… Господин Фурукаси, а как вы смотрите, если мы с вами нашу беседу начнем с протокола намерений?
— Где ты такое слышал? — Хидэоми позволил удивлению пробиться сквозь маску невозмутимости.
— Мы живём во время стремительно развивающихся аналитических приемов, — продолжил удивлять его пацан. — Ну-у, я мог бы вам сказать, что я — сын своего отца. Протокол намерений — это общая схема, отправная точка в переговорах. Если стороны незнакомы друг с другом, но с ходу воевать не собираются и хотели бы попробовать договориться.
— Твоё объяснение выглядит убедительным, — не стал скрывать очевидного директор. — Я, конечно, не ожидал от, хм, вашего круга вовлеченности детей в процессы…
— …но всё когда-то случается в первый раз? — хохотнул невежливый пацан, перебивая старшего. — Упс, извините. Я всё время забываю, что я младше… Честно. Давайте считать, что я просто невоспитанный гайдзин?
— Манипуляция, — отчего-то приходя в нормальное расположение духа, кивнул Фурукаси. — Ты авансом выдаешь себе разрешение нарушать правила, попутно пытаешься втянуть меня. Чтобы и я согласился с увеличением твоего веса в иерархии. Ответ — нет. Мы не будем считать тебя невоспитанным гайдзином. Ты — учащийся Тамагава, со всеми вытекающими последствиями.
— Вы хороший педагог, — удивлённо кивнул пацан. — Лучше того…
— Я буду тебе очень благодарен, если ты воздержишься от субъективных оценок и не будешь со мной обсуждать моих же коллег. Которых я имею честь знать долго и хорошо, в отличие от тебя.
— Пф-ф, судебному приговору вы так же ответите? — кажется, для семейства Асада правил приличия не существовало.
— А что, он уже есть? — вежливо поинтересовался президент университета. — Судебный приговор?
— Вчера Кавасиму оставили под стражей решением суда, — пожал плечами школьник, вроде как теряя интерес к теме. — Девятое бюро в таких случаях держит нас в курсе, — похоже, он решил быть откровенным. — Хотя, я понимаю и настоящую причину такого решения…
— Какова настоящая причина? — Фурукаси, несмотря на необычность ситуации, не видел смысла скрывать своего истинного интереса.
— Девятка, случается, использует инструменты, которые не декларирует. Ту неделю, которую по-минимуму Кавасима проведет в тюрьме, он будет в безопасности. А за неделю, даст бог, мы бы остыли, — пояснил пацан. — Полиция раньше, когда мой отец был таким, как я, могла арестовать кого-то, чтобы его сразу не пришибли в горячке. Так сказать, с благими намерениями. Для профилактики. Потом отпускали. Отец говорил, иногда таким образом жизни спасали.
— Ты думаешь, его в тюрьме спасают от вас?! — искренне заинтересовался преподаватель.
— Полиция и суд нам не докладывают, — резонно заметил учащийся. — Но по данным моих источников, как вариант, да. Там ещё выборы же примешиваются. А он здорово подставил свой штаб, если вам это о чём-то говорит…
— По уставу академии и университета, я не имею права заниматься политической деятельностью и, как следствие, лично мне на выборы плевать. — Открыто пояснил Фурукаси.
— Не знал… — разочарованно протянул пацан. — Кажется, мне сейчас придётся брать обратно своё предложение насчёт протокола намерений.
— Можем попробовать сыграть в игру, — отчего-то президент испытал необъяснимый приступ великодушия. — Ты говоришь свои цели и ожидания от этого визита. Я потом назову свои.
— Давайте синхронно и письменно? — оживившись, предложил школьник. — Я пишу, что хотел, на своём листке бумаги. Вы — на своём. Потом обмениваемся листиками?
— Где тебя такому научили, — проворчал Фурукаси.
* * *
Там же, через некоторое время.
— Это и есть твои цели? — директор растерянно смотрел на лист перед собой.
— Ну да, — непонимающе поднял взгляд на него Асада. — А что не так?
— Это какие-то стартапы социальных программ, — нахмурился педагог. — На личные цели непохожи. Если только не считать твою просьбу об отсрочке штрафного платежа.
— Я не стал поднимать вопрос о законности этого взыскания в суде, — собрано заявил школьник. — Решив, что по такому поводу мы и сами договоримся, я и академия. Я ошибся?
— Да нет, не особо. Можно сказать, что не ошибся. — Фурукаси не стал говорить, что в данном случае он был не на стороне своего подчинённого, находившегося сейчас в тюрьме. — Хм…
— У меня нет возражений по вашим целям. — Младший Асада мгновенно снял напряжение со стороны преподавателя. — Даже давайте развернуто. Моя семья инцидент с академией считает исчерпанным. Мои претензии в адрес Кавасимы на школу не распространяются, это два. К спортсменам лично у меня претензий нет. Вернее, не так… Если они вместе с нашим каратистом будут
