Волшебство не вызывает привыкания 5 (СИ) - Антон Викторович Текшин
— Придётся проводить спецоперацию, — решил наконец Дудников. — И чем быстрей, тем лучше. Людей, по сути, держат в заложниках.
— Кто бы нам помог… — проворчал Пыльник.
— Они точно к этому лапу приложили, — поддержала отца Ольга. — Если избавимся от них, та гадость наверняка пройдёт сама. А ещё лучше, найти того, кто это сделал.
Против подобного никто протестовать не стал, и до рассвета оставшиеся в строю командиры утрясали детали мероприятия. Решили выдвигаться через несколько дней, собрав самых боеспособных людей, включая Айрата. Пирокинетик всё ещё не вернулся с очередного рейда по «зелёным», и без него колода была неполной.
Наконец, все разошлись, и Дудников с облегчением выдохнул:
— Спасибо вам, ребята! Особенно тебе, Тимофей. Извини, что не поверил оболтусам на твой счёт…
— Он оставил там дочку, чтобы нас вытащить, — заявила Оля. — Мы теперь мы ему по гроб должны!
— Вытащим, — кивнул воевода. — Всех оттуда вытащим, обещаю. Сам туда пойду, не волнуйся. Я за власть не держусь, как некоторые думают. А пока отдыхайте, заслужили. Я тоже вздремну часок, пожалуй, раз ночь прошла спокойно.
Александр Васильевич обитал прямо в штабе, занимавшем отдельное здание, и ему никуда не требовалось идти. Оля с Олегом пригласили нас к себе, но я отказался, прекрасно понимая, что им двоим стоит наверстать упущенное. Шухерезада тоже предпочла общежитие для гостей — дорога далась ей нелегко, а задание наконец-то закончилось и она могла с чистой совестью ничего не делать.
В наш общий дом на Молодёжной улице давно заселились другие, но Гусевым всё-таки выдали собственное жильё, неподалёку от госпиталя. И после недолгих размышлений, я решил нагрянуть к ним в гости с утра пораньше.
Домик мне понравился — ещё старой постройки, с резными оконными проёмами и шикарным крыльцом-верандой, где стоял небольшой летний столик. Прямо захотелось там устроиться и неспешно выпить чашечку кофе. Повсюду стояли горшки с цветами, да и в клумбах на земле тоже много чего колосилось. Видимо, тут раньше была чья-то дача, ставшая постоянным жильём уже после прихода Волшебства.
Что интересно, за забором располагался укреплённый пост, где коротали время двое вооружённых ополченцев. Благо Дудников выдал мне сопровождающего, и меня без проблем пропустили.
Стоило позвонить в звонок на калитке, как она тут же открылась. Цивилизация! Я мигом взлетел по крылечку, и встал напротив входной двери. Ладошки невольно вспотели. Зная привычку Паши сначала бить, а потом разбираться, приём обещал быть горячим. Однако бывший десантник в трусах и нательной майке флегматично открыл дверь и пропустил меня внутрь. Вот уж кто ни капли не изменился — все такой же широкоплечий и белобрысый.
— Вас что, уже предупредили? — расстроился я. — Никакого сюрприза…
Вместо ответа Паша молча потопал куда-то по коридору. Не придумав ничего лучше, я последовал с ним.
— Эй, с Ромашкой что-то случилось?
Парень вошёл в одну из комнат, не затворив за собой дверь. Судя по строгому убранству, здесь он и обитал. Простенькие обои на одной из стен занимала огромная карта села, составленная из нескольких распечаток, а по углам ютилась старенькая мебель. Большинство листов на стене помимо схемы покрывали какие-то заметки. Холостяцкая однушка оказалась расправлена — видимо я его оттуда только что поднял. Странное дело — за ним раньше лунатизма не наблюдалось. Теперь же он смотрел строго перед собой, почти не моргая.
Вместо того, чтобы лечь обратно в кровать, Паша сел за стол, где лежало разобранное оружие, после чего принялся деловито собирать пистолет из промасленных деталей. Всё так же уставившись в одну точку невидящим взором.
— Паша, приём!
Я затормошил его за плечо, но вновь без результата. Тем временем он закончил сборку и со звонким щелчком вставил на место магазин. Заряженный, насколько я успел разглядеть. Затем он передёрнул затвор и поднёс дуло прямо к собственному виску. Я уже безо всякого стеснения вцепился в его запястье двумя руками, уводя оружие в сторону, но он небрежным взмахом ладони отфутболил меня к противоположной стене, вместе с хлёстким порывом ветра.
Подо мной что-то треснуло, выбив весь воздух из лёгких, а он как ни в чём не бывало снова уткнулся лбом в пушку. Указательный палец на спусковом крючке напрягся, только выстрела не произошло. Спасибо за науку — я теперь знаю, где у кого находится предохранитель.
Отсрочка вышла недолгой, но этого хватило, чтобы дверь распахнулась и мимо меня промелькнули стройные девичьи ножки.
— Спи!
Паша, который успел вернуть предохранитель на место, послушно треснулся лбом о столешницу и захрапел. Над ним замерла Полина в одном тонком халатике, закусив губу до крови. Девушку я едва узнал — преимущественно по белоснежным волосам, собранным на ночь в хвост. В отличие от брата, она заметно подросла, и можно сказать — расцвела. Увы, момент сейчас был не самый подходящий для любования.
Не знаю, что здесь творится, но кофе мне уже явно не нальют…
104
— Получается, та странная кома твоя работа? — уточнил я, закончив с транспортировкой.
Затолкать Пашу на собственную кровать оказалось делом непростым, учитывая его могучую комплекцию. Пока пыхтел, Ромашка успела вдоволь наплакаться и немного успокоилась. Моё появление её почти не удивило — в отличие от остальных, она прислушалась к рассказу Шланга с Гоблином. Вот только нашу долгожданную встречу омрачил братишка, который едва не продырявил себе голову из табельного оружия.
Что-то не складывается у меня со старыми знакомыми…
Теперь же бывший десантник мирно спал, будто великовозрастный младенец. А у меня назрел ряд вопросов к его сестре.
— По-другому никак, — призналась Полина, подавив запоздалый всхлип. — Если их не усыпить, они так и будут себя гробить, до самого конца. Я уже всё перепробовала, но этот чёртов психоз не проходит!
— Значит, всё-таки заклятье, — кивнул я. — Ещё симптомы есть?
— Кроме помутнения рассудка, никаких, — передёрнула она плечами. — Адреналин повышен в несколько раз, при этом реакции заторможенные. Извини, у меня нет опыта в таких вопросах. Возможно, настоящий врач справился бы лучше…
— Ты умница, выиграла нам время, — подбодрил я её, приобняв за плечи. — Не кори себя.
