Книга IV: Алый Завет(СИ) - Злобин Михаил

Лиана выделяет мощный токсин, который для человека почти не опасен в естественном виде. Однако же его концентрированная эссенция, принятая вовнутрь или промоченные ей тлеющие угли, способны одурманить похлеще опиума. Собственно, потому это творение природы и используют, когда необходимо пленить Владеющего и нарушить его концентрацию, сделав невозможным или сильно затрудненным управление Искрой. И судя по тому, что даже в цепях я представлю опасность для пленителей, накачивать этой дрянью меня будут регулярно и в больших количествах.

Вот только одну ошибку палач все-таки совершил. Судя по всему, выводов из того, что я в одиночку убил восьмерых ауксилариев, никто не сделал, а потому меня продолжают считать обычным Аколитом. Ладно, не обычным, а крайне удачливым, который сумел каким-то чудом отыскать крохотную дверцу, ведущую к немыслимому могуществу. Не закралось ни в чьи головы даже тени мыслишки, допускающей, что Владеющий или тем паче Магистр будет тратить время, прозябая в Дивинатории. Поэтому, если опираться на мои личные ощущения, меня недостаточно накачали абросом, чтоб нарушить связь разума и Анима Игнис. Хотя, как знать, может, за это стоило благодарить мою демоническую ипостась?

— Накрути еще, я чувствую, что ему больно, — распорядился Зрящий позади меня. И палач послушно принялся вращать ручку у пыточного механизма.

Всего два с половиной оборота, и мои руки ушли настолько далеко вниз, что локти уже не смогли выдерживать напряжения. Они переломились, издавая омерзительный влажный треск, и прокатившийся по нервам раскаленный вал боли едва не лишил меня сознания.

— Ай, — ровным тоном сказал я, глядя на свои изувеченные конечности. — Ну и как я теперь буду играть на скрипке?

Удивление на лице моего истязателя было столь искренним и безграничным, будто он сейчас вместо плененного юнца узрел самого Воргана. Хусин недоуменно перевел взгляд на целителя, словно спрашивая: «И что делать дальше?», но тот тоже не смог ничего придумать.

— Отвечай мне и помни, что я почувствую любую ложь! — Приказным тоном распорядился Зрящий. — Каким именем тебя нарекли родители?

— Я не помню его, — честно признался я, — да и родителей своих тоже.

— Сколько тебе лет? — Прозвучал следующий вопрос.

— О-о-о… ну это совсем сложно, — не скрывая ухмылки поведал я. — Тысячи и тысячи! Точнее я не смогу сказать.

Зрящий убрал с моей головы руки и вышел из-за спины, с жадным интересом всматриваясь в мое лицо. Я беззастенчиво разглядывал его в ответ, как будто мы сейчас просто сидели в парке на противоположных лавочках.

— С этим мальчишкой что-то не так, — наконец вынес вердикт Зрящий. — Он какой-то… кхм… пустой. Я еще никогда не встречал подобного. И в то же время, он убежден, что исторгаемый им бред является истиной. Очень-очень странно…

— Спешу с вами согласиться, господин, — участливо покивал мучитель. — В моей практике тоже не было случая, чтобы сломанные локти оставили допрашиваемого столь равнодушным. А вы ведь знаете, опыт у меня в таких делах весьма и весьма богатый…

Оба мужчины встали напротив меня и принялись яростно спорить, чем бы эдаким пробить мою невозмутимость. Что сотворить такого, чтобы я заливался в истошном крике и молил о пощаде? Хусин предлагал оставить меня в его распоряжении на пару дней, дабы тот смог вдумчиво и неспешно отыскать мои слабые места, а целитель требовал опустить мои ноги в кипящее масло прямо сейчас. Терять время ему не хотелось, ведь Иилий ждал отчета, а такая мера, по его мнению, должна сделать меня очень сговорчивым.

Что примечательно, именно Зрящий принялся фонтанировать идеями, измышляя способы причинения мне наибольших страданий, направленных на слом и подавление воли. А палач, напротив, занял более умеренную позицию, не спеша превращать меня в калеку. Вот только глупые смертные не ведали — что бы они тут не придумали, я все это уже переживал неоднократно. В Аду…

— Скажите, господин Зрящий, — подал я голос, отвлекая мужчин от жаркой дискуссии, — а это правда, что в Исхиросе целителей вашего уровня всего несколько десятков, и что каждым из вас император дорожит больше, чем целым корпусом своих гвардейцев?

— Почему тебя это вдруг озаботило, малыш? — Ласково ответил Хусин, присаживаясь на корточки передо мной. — Тебя сейчас должна больше беспокоить твоя собственная участь.

— И все же? — Настоял я на своем. — Мне интересно узнать ответ.

— Вот же чудо чудное! — Покачал палач бритой головой. — Ты самый необычный гость в моих апартаментах, клянусь бородой Воргана! И только из-за этого я обязан удовлетворить твое любопытство. Господин не станет тебе отвечать, ведь это ниже его достоинства, поэтому я скажу за него. Ты совершенно прав. Каждый Зрящий — это Ас от целительства. Их в самом деле крайне мало, и жизнь каждого из них представляет для империи особенную ценность.

— Значит, Иилий очень и очень огорчится, если вдруг в его государстве станет на одного Зрящего меньше? — Задумчиво склонил я голову набок.

— Какого Дьявола ты… — целитель, увидав недобрый блеск в глубине моих глаз, попятился к двери, на ходу спотыкаясь об пыточные приспособления и цепляясь за них длинными полами одежд.

Его напарник по допросу тоже почуял неладное, и быстро вскочил, хватаясь за толстую обмотанную кожей дубинку, висящую на поясе. Однако остановить меня никто из этой парочки не смог, даже если бы оба двигались в десять раз расторопнее.

Я напряг свою Искру, выпуская с кончиков пальцев в пространство ветвистую кроваво-красную молнию. Сливаясь в один мимолетный росчерк, она пронеслась по каналу, который я подготовил, пока палачи спорили о моей дальнейшей судьбе, и впилась в грудь отступающему Зрящему. Треск энергетического разряда заметался по узилищу, отражаясь от стен, а наряд целителя разлетелся ворохом рваного тряпья и повис на нем, как обноски последнего бродяги. В некоторых местах на ткани затлели крохотные огоньки и заструился тоненький дымок. Сам же целитель, закатив глаза, кулем рухнул на устрашающего вида шипастое кресло, не подавая ни малейших признаков жизни. Это хорошо я по нему вмазал! Такой мощности хватило бы и на дюжину Грандмастеров. Пусть несколько избыточно, но зато наверняка. Этой атакой я опустошил свой резерв до донышка, и небезосновательно полагал, что такого объема сырой силы окажется более чем достаточно для одного единственного Зрящего.

Полюбоваться предсмертными судорогами человека, который еще мгновение назад увлеченно обсуждал, как именно меня следует резать, мне довелось сосем недолго. Увесистая дубинка палача с глухим стуком соприкоснулась с моим затылком и легко погасила сознание, словно свечной тушитель пламя фитиля. Самого удара я практически не ощутил, попросту провалившись в темноту. Однако, как оказалось, я не впал в непроглядное забытье, а очутился посреди мертвого леса собственной души, будто погрузился в медитативный транс.

Здесь я по-хозяйски прошелся вдоль непролазных дебрей из переплетений сухих ветвей, окинул взглядом угрюмый черный обелиск, а потом просто уселся на восточный манер у самого края ямы, что была сосредоточием моей Искры. Уже приготовившись к длительному ожиданию, я вдруг заметил то, чего здесь попросту не могло быть… Откуда тут появился этот крохотный желтый цветочек, упрямо пробивающийся сквозь выжженную почву у самых моих ног?

Заинтересовавшись, я наклонился поближе и принялся внимательно его рассматривать. Растение же, как будто бы почувствовав интерес к нему, слегка шевельнулось, раскрывая маленький бутон, и подалось ко мне навстречу. От осторожного прикосновения к чахлым лепесткам через меня прошел целый каскад образов, обрывочных воспоминаний и видений. И впервые за бессчетные тысячи лет на мои уста наползла искренняя, пусть и бесконечно грустная улыбка.

Здравствуй, Линнея. Никогда бы не подумал, что в моей измученной душе хоть кто-нибудь способен оставить след. Конечно же, ты не сможешь тут остаться навсегда. Но ведь пока демоническая ипостась окончательно не поглотила огрызки моей личности, у нас есть шанс просто побыть вместе? Надеюсь, твоя компания скрасит это место, и тут станет не так уныло и тоскливо, как обычно…