Слово и Чистота: Излом (СИ) - Зайцев Александр А.

Благодаря Излому мне вполне хватило трех часов сна, чтобы чувствовать себя более-менее нормально и не клевать носом посреди лекций. Выйдя утром из своей комнаты, заметил, что я выгляжу даже более бодрым, чем большинство студентов. Ночные новости о втором Прорыве подряд, да еще сопровождающимся реальными разрушениями и жертвами гражданского населения, совершенно точно многих выбили из привычной колеи. Даже студенты-перевертыши, которых встречал на улице, и те выглядели взволнованными. Впрочем, кроме этого всеобщего нервного напряжения на университетском острове больше ничего не изменилось. Никто не отменял лекций, не переносил лабораторные и тому подобное, студенты продолжали учиться. Именно эта неизменность действовала на меня успокаивающе.

Впрочем, одно изменение в моем расписании сегодня было. Лекция графа Рунарского была заменена на занятие по астрофизике. Но это было и понятно, новая работа куратора РИЗВа ни могла не сказаться на Габриэле, особенно в дни после Прорыва.

О всеобщем волнении особенно наглядно показал момент, когда к нам за обеденным столом подсел Ян Ларсон. Ранее за ним такого не наблюдалось, он наоборот демонстративно держался подальше от нашей тройки. Но сегодня, изменив своим привычкам, парень решил пообедать с нами.

Разумеется, наш разговор в конце концов скатился к аномальному второму Прорыву. Я собрался начать успокаивать своих однокурсников, но этого не понадобилось. Кристиан встрял в разговор, с такой уверенностью и верой в свою правоту утверждая, что столичные Рыцари Излома со всем справятся, что убедил в этом не только Клэр, но даже такого скептика, как Ян.

— Да и городские службы, судя по новостным роликам, работают слаженно. — Добавила на алтарь успокоения Клэр. — Я утром посмотрела телек, пока красилась, там как раз показывали проспект Бургундии.

Не сказал бы, что этот разговор полностью развеял опасения Яна, но на следующую лекцию парень направился уже своей обычной уверенной походкой. Мы же, оставшись втроем, не спеша доели десерт и еще немного поговорили. В основном обсуждали предстоящий через несколько дней выезд за город, на день рождения Мэри. Говорил в основном вороненок, разумеется. Я ему даже немного позавидовал. Вокруг черте что творится, а ему на все это плевать, паренька куда больше всех этих Прорывов, эвакуаций целых проспектов и прочей паники интересует загородная поездка!

Как же хорошо, что в моей жизни есть эта пара, Клэр и Кристиан, сколько раз они вытаскивали меня из пучины тяжких мыслей, сами того не ведая?! Много! Так произошло и теперь. Спокойно отучившись все пары, вернулся в свою комнату, поспал три часа, после чего принял душ и переместился в Излом. Добежав в Скольжении до уже ставшей почти родной пещеры, где была спрятана моя броня, еще пару часов посвятил тренировке техники Проекции. Увы, пока мне эта техника не давалась, но, помня слова Созидающего, я не собирался сдаваться и опускать руки.

В десять вечера, переодевшись в Первого Ангела, я навестил Обитель Знаний. Стоило мне покинуть Излом и материализоваться на площадке медитаций, как буквально в туже секунду там появился монах “садовник”.

— Намасте. — Сложив ладони на уровне своего лба, поприветствовал меня служитель.

— Приветствую. — Коротким поклоном ответил я. — Как он?

— Не переживайте, настоятель идет на поправку.

— Можно его увидеть?

— Настоятель находится в глубоком лечебном сне. — Покачал головой “садовник”. — Его нежелательно тревожить.

— Могу я как-нибудь помочь?

— Да, можете. — Кивнул в ответ монах. — И вы знаете как.

Что же, в прямоте местным монахам точно не откажешь. Мне только что, пусть иносказательно, но довольно четко сказали не мешаться под ногами. И, наверное, в этом мой собеседник прав.

— Я вас понял. — Без намека на раздражение отвечаю “садовнику”.

— Хорошо. Дня через три настоятель уже сможет встать, тогда и приходите.

— Спасибо! — Сказанное Видящим меня порадовало.

— Да хранит вас Пресветлое Небо! — Глубоко поклонившись, попрощался со мной монах.

— И вас.

Договорив, я тут же перешел в Излом. Хорошие новости о неминуемом выздоровлении друга изрядно подняли мне настроение.

До полуночи, когда мы ожидали третий Прорыв подряд, оставалось еще почти два часа и, чтобы не тратить это время зря, я направился в штаб РИЗВа. Ни одному мне было не по себе от давящего извне напряжения. В штабе РИЗВа в ожидании злополучных двенадцати ноль ноль уже находилось немало рейгов. Чтобы не пропадать времени зря, устроили совещание, а точнее обмен мнениями, которое я использовал для разрядки обстановки. Надо было хотя бы немного успокоить людей. Нет, никто не опасался Прорыва, который может произойти этой ночью, но на многих давила возможность того, что эти Прорыв могут стать ежедневными, на постоянной основе. Мало кто верил в подобное, но сомнения и опасения все же витали в воздухе. Не верили в основном потому, что во всем остальном мире ничего и близко похожего не происходило.

После того, как удалось немного успокоить рейгов, мы провели занятие по тактике с учетом тех недостатков, которые были замечены при отражении последних разрывов реальности. Обычно, в отличие от фехтования, на тактику почти половина Рыцарей не задерживалась. Видимо, считая эти занятия скучными, но сегодня был совсем иной настрой, чем я и воспользовался.

Когда большие офисные часы показывали без пяти минут двенадцать, в главном зале нашего штаба повисла полная тишина. Если бы в помещении в это время пролетела муха, то в этой тишине она могла бы кого-то оглушить. Напряжение в воздухе витало такое, что, казалось, его можно черпать ложкой. К моему немалому сожалению, наше настроение не оказалось пустой паранойей. Едва стрелки часов показали полночь, как я тут же ощутил привычное тянущее чувство, которому почти невозможно сопротивляться. Более двух десятков тусклых звезд одновременно взлетели над площадью Согласия и устремились на север. Устремились, чтобы всего через считанные секунды рухнуть вниз.

Проспект Бургундии встретил нас непривычной тишиной. Никакого движения по всем восьми полосам. Ни одного освещенного квартирного окна в ближайших девятиэтажках. Дом на Холме услышал наши предупреждения и отнесся к ним более чем серьезно.

Едва мы успели подняться на ноги, как Майя и Галей тут же вышли в реальность, доставая свои мобильные телефоны. Все остальные принялись оглядываться в надежде как можно быстрее определить, откуда точно произойдет нападение.

Следуя моему жесту, четыре тройки рейгов взлетают вверх и занимают позиции на крышах. Остальные также разбиваются на малые группы и этими группами рассредоточиваются по проспекту. Над городом уже привычно и как-то даже буднично прогудел рев сирен Гражданской Обороны. Этот раскатистый, пробирающий до костей звук словно послужил спусковым крючком для начала активной фазы Прорыва.

Почти в трех десятках мест сразу появились гигантские кровоточащие пентаграммы. Эти пентаграммы возникали как на проезжей части, так и на стенах зданий, самая верхняя из мной замеченных проявилась на уровне шестого этажа.

В отличие от всех остальных Рыцарей Излома, я не обнажил оружие и не приготовился к нападению. Наоборот, погрузился в себя и сосредоточил всё внимание на своем левом запястье, а точнее на артефакте, который должен указать мне направление на загадочную Дверь. Особым жестом передаю командование Галею. Тот тут же выкрикивает первый приказ — держаться в отдалении от пентаграмм. Для большинства Рыцарей Излома, которые прибыли на отражение этого Прорыва, подобное распоряжение избыточно, но для новичков и свободных рейгов оно было нелишним.

Всё глубже и глубже погружался в себя, но артефакт молчал. Неужели я ошибся, и Дверь никак не связана с Прорывами? Только нашел за что зацепиться и теперь все начинать сначала? Но эти мысли не успели меня захлестнуть, артефакт в часах “дёрнулся”, словно попытался разорваться на множество частей, указывая тем самым на множество направлений. Одновременно с этим кровавые рисунки вспыхнули багровым огнем и выплеснули из себя каждый по толпе каких-то мелких чудовищ, после чего пентаграммы погасли и исчезли. С исчезновением нарисованных багровых звезд тут же успокоился и артефакт в часах.