Lvl 3: Двойник. Part 1 - Василий Анатольевич Криптонов
Я встал — меня усадили. Мне налили. Ко мне выстроилась очередь за автографами. А когда всё, наконец, закончилось, я оказался нос к носу со своей хмурой бандой.
— Нормальная тема! — Рома взял на себя роль рупора общественного мнения. — Ты, типа, один такой крутой, сидишь, пластинки подписываешь, а мы, типа, так, погулять вышли?!
— Ромул, не пори чушь! — вмешался Иствуд. — Разве не очевидно? Эта тварь именно того и хотела. Она пытается нас поссорить, хочет развалить группу. Непонятно, правда, зачем.
— Чушь?! — буквально подпрыгнул Ромыч. — Да мы, ващет, альбом писали вместе! А это чё?! — Он потряс у меня перед носом пластинкой. — Чё это за херня с двумя песнями, а одна вообще хэзэ какая, мы её не делали!
— Это сингл называется, — объяснил я. — Не тупи, Ромыч. Вот наша песня, которую мы двигаем, самая основная. А би-сайд — это добивка, чисто для равновесия.
— Какая, на**й, ещё «би»?! — заорал Ромыч. — Ты меня пидором, что ли, назвал?
— Слышь, олень, уймись!
— Я олень?! Х*ли ж ты один автографы тогда раздаёшь? Х*ли мы не вместе играли сейчас, а?!
— А ты бы на месте Мёрдока что делал? — спросила Сандра Рому. — Ну извини, ты тоже тут сидел, но к тебе за автографом никто не подошёл. Это было спонтанно.
— Да и пошло оно нахер! — Рома, психанув, развернулся и выбежал из бара. А я слишком задолбался, чтобы идти за ним и уламывать, как бабу.
— Я тоже пойду, — сказала Вивьен извиняющимся тоном. — Лично я, Мёрдок, против тебя ничего не имею, но если не займу сторону Ромы, то он на меня обидится, а у меня не так много средств для примирения и, боюсь, большую их часть он уже...
— Да вали ты уже, — отмахнулся я.
Вивьен ускакала.
— Плохо дело, — сказал Дон. — Что бы ни замышляла Танигава — она на шаг впереди нас.
— И у неё получается рушить группу, — с грустью подтвердила Сандра.
— Ты про Ромыча? — спросил я. — Забей, проспится — нормально всё будет. Я утром зайду, вломлю ему.
TRACK_46
Утром, часов в двенадцать, я отправился вломить Роме. Шёл через город и наслаждался предчувствием весны. Тёплый ветерок, почудившийся ночью, нифига не почудился, был настоящим и к утру окреп. Кое-где капало с крыш, чирикали нарисованные птицы.
А вот интересно, не додумались ли наши набольшие старосты... Тьфу, во меня нахлобучило. Наши «создатели» не додумались ли оцифровывать мозги животных? Ну а чё? Всё реалистичней будет. Коню, например, разве не похер — реальный он или виртуальный? Скачи себе да скачи. Ржи.
Проходя мимо очередного домика, я вдруг остановился и прислушался. А потом, привстав на цыпочки, заглянул через забор.
Окно было открыто. На кухне возилась с нарисованными продуктами какая-то неизвестная мне девица с нестандартным лицом — в смысле, скопированным из реала, а не конструкторским. Симпатичная блондиночка.
На подоконнике стоял патефон и пел. Блондиночка подпевала:
— Сон, от которого мы не очнёмся, нас согревает фальшивое солнце...
Тьфу ты!
Я опустился с цыпочек обратно на полную стопу и выразительно покрутил пальцем у виска. Забор принял информацию к сведению.
Пока шёл через квартал, я услышал эту песню ещё три раза из разных домов. «Фальшивое солнце». Нет, люди положительно не шарят, чего им следует слушать. Нужен кто-то, чтобы объяснять. Нужен... Нужен критик, да. Музыкальный критик. Кого я могу сделать музыкальным критиком? Коляна, что ли? Ну а чё, пусть туда свою кипучую энергию направляет. Кроет х**ми всех, кто не «Благодарные мертвецы».
— А ведь это мысль, — сказал я, остановив на скаку коня, везущего хворосту воз. — Х*ли мы тут как в тундре сидим, ни тебе газеты, ни тебе х*я? Надо развивать инфраструктуру, если, конечно, я правильно понимаю значение этого слова.
— Прошу прощения, господин, — сказал неписаный водитель кобылы, — вас не затруднит пропустить меня?
— Да не вопрос, братуха, — подвинулся я. — Считай, что ты родился пропущенным.
— Благодарю вас, господин.
Мужик тряхнул вожжами, и коняга пошлёпала дальше, повлекла за собой сани. Я проводил из взглядом.
Не... Вряд ли будут реальных зверей оцифровывать. Это ж звери. Это ж какой шум поднимется. Зверюшки ведь согласия не давали, это нарушение прав животных, это ай-яй-яй и ой-ёй-ёй. Это с людьми можно любую х**ню делать, а зверюшку трогать не моги.
Если вдуматься — не маразм ли? Какая-нибудь белка прогрызёт себе дупло в дубе — и п**дец, этот дуб сразу — национальное достояние. Златую цепь повесим, охрану поставим, кто на эту белку косо посмотрит — расстрел на месте. Природный заповедник, х*ё-моё...
А человек? Попробуй сделай себе дупло, давай, сруби в лесу пару деревьев, построй хижину! Да отъ**ут же. Сперва в тюрьме сгниёшь, потом штрафы выплачивать за**ёшься.
Тигр захотел жрать — сожрал антилопу, и все в трусы кончают от умиления. Ах, какой он молодец, ах, природа! А ты — поди, сожри антилопу? Да тебя от**бут немедленно, в тюрьме сгниёшь, потом штрафы выплачивать за**ёшься.
Интересно, если на нашу планету смотреть из космоса, виден транспарант: «Спасите, я населена долбо**ами!»?
В общем, мне в жизни, считаю, повезло. Я большую часть этого идиотизма про**ал, бухая и торча, а когда лимиты закончились — я и помер. Зато теперь вот в идиотизме по уши, уже даже привыкать начал. Как там в пословице... С волками жить — волчиц е**ть.
— Ромыч! — рявкнул я уже от калитки и распахнул её ногой. — Какого х*я не пришёл в пять утра с докладом?!
В переговорах главное ведь — что? Главное — сразу же деморализовать противника, чтобы он вообще ни**я не понимал, что происходит. А пока он в растерянности — херачь его стальными аргументами, пока не обсерется.
Рома оказался во дворе, очень удачно. У них с Вивьен была романтическая веранда, где они и сидели за столиком, завтракая на утренней прохладе зарождающейся весны. Рома застыл, не донеся до рта бутерброд, а Вивьен застыла, наливая ему чаю. Оба уставились на меня.
— Чё, бля? — переспросил Рома.
— Война войной,
