Топоры гномов IV. Пылающий север (СИ) - Ипатов Вячеслав

Меран. Спустя час после завершения битвы.

Прекрасный некогда город, сейчас выглядел печально и жалко. В нем не осталось ни одного целого дома. Всюду виднелись груды камня, остовы разрушенных зданий. Ближайшие к окраине строения тяжело пострадали от атаки Армагеддона, те же, что находились ближе к центру, вовсе были снесены до основания. Безжалостная волна высшей Магии Света прокатилась по улицам, уничтожив все на своем пути, будь то камень или живые существа. Впрочем, это оказалось не самым губительным, что сотворило заклинание. В ходе битвы ткань мироздания сильно пострадала. Одно лишь использование семи Армагеддонов конклавами сильнейшим заклинателей демонов нанесло миру невероятный ущерб. На городские улицы выплеснулся чистый хаос. Множество трещин избороздило небо, соединяя Сероводье с Инферно. А затем хаос встретился с яростным светом и итог их пересечения оказался довольно тревожным, если не сказать пугающим.

То в одном, то в другом месте можно было заметить дом, восстающий из пыли в своем прежнем блистательном виде. Тени живших существ проявлялись на границе зрения, чтобы исчезнуть, стоило внимательно на них посмотреть. Настоящие вихри разрывали пространство, открывая путь в совсем уж неизвестные глубины. И пусть эти метаморфозы смотрелись завораживающе прекрасно, оказаться рядом с одним из таких искривлений мира было смерти подобно. Даже демон был бы обречен умереть в этой странной смеси Хаоса и Света. Впрочем, жизнь здесь все еще присутствовала. По крайней мере одно живое существо упорно отказывалось умирать, медленно бредя по пустынной дороге.

Это был демон, пребывавший в самом жалком из возможных состояний. Все его тело покрывали страшные ожоги, глаза смотрели на мир блеклыми бельмами, не способные ничего показать своему хозяину. Крылья были изломаны. Каждый шаг доставлял существу невыносимую боль и все же демон не сдавался. Тяжело опираясь на меч, он двигался прочь из города, ставшего смертельно опасной ловушкой. Каждый вздох отравлял его, каждый шаг мог стать последним, однако сдаться демон не мог. Не имел права. Ведь его звали Гламорган, архигерцог Гламорган.

Было глупо говорить о везении, однако властителю Инферно на самом деле повезло выжить в недавней катастрофе. Дело в том, что он задержался в пути к центру города, напоровшись на сопротивление одного из немногих уцелевших отрядов защитников. Две сотни имперцев сражались отважно, но не долго. Всего одного огненного заклятья Гламоргана оказалось достаточно, чтобы развеять в пепел самых сильных солдат, остальные же оказались быстро сметены ордой демонов. На указанную схватку была потрачена всего лишь пара минут, однако в развернувшейся катастрофе они стали решающими.

Когда из центра города ударила чудовищная волна Магии Света, у Гламоргана оказалась пара секунд на то, чтобы выставить сильнейшие из доступных защитных чар, и он успел их выстроить, пусть прикрыл лишь себя, оставив приближенных. Князья Инферно, суккубы и дьяволы, составлявшие свиту властителя, в итоге оказались уничтожены, а сам архигерцог получил страшные ожоги, но все же сохранил жизнь и упорно продолжал существовать. И причиной настойчивости, яростного желания жизни, служило понимание того, что сейчас, оставшись единственным из живых архигерцогов в Сероводье, Гламоргану под силу обрести настоящее могущество. Подчинить лишенные предводителей войска Инферно. Требуется только выйти из города, оказаться в месте, где природная регенерация излечит раны. Требовалось только дойти.

Гламорган не видел своего пути. Высшее заклинание полностью ослепило его, однако отточенная память подсказывала демону, в какую сторону двигаться. Прошел час, и он смог добраться до стены крепости, на слух уловив ее наличие перед собой. Однако именно в этот момент в шум ветра вклинились совершенно иные звуки.

Шелест кожистых крыльев. Гламорган не мог ошибиться, ведь еще совсем недавно сам был способен подняться в небо. К нему приближались сородичи, однако сам архигерцог не был уверен в том, что это хорошая новость. Ведь эти демоны могли служить иным властителям, могли воспользоваться его слабостью, чтобы устранить возможную угрозу. Гламорган выпрямился и взял в руки меч, повернув острие к одному из пришельцев. В теле отозвались крохи доступной сейчас магии.

— Лорд Гламорган, как я рад, что нашел вас живым! — раздался взволнованный голос. Архигерцог чуть расслабился, узнав тембр — говорившим был Нактюран, его собственный подданный. Память подсказала, что тот во время штурма находился в охранении, а значит, имел все шансы избежать удара магии Света.

— Нактюран, я должен покинуть город, сопроводи меня! — приказал Гламорган.

— Конечно господин, — отозвался подчиненный. Шум крыльев стих, кожаные сапоги опустились на камень. За спиной раздался тот же звук.

— Кто пришел вместе с тобой? — спросил Гламорган. — Это Кенеф?

— Да, господин, — отозвался голос из-за спины. Архигерцог почувствовал в нем напряжение.

— Нам нужно быстрее уходить, — торопливо произнес Нактюран. — В любой момент сюда могут заявиться наши соперники. Они атакуют, стоит им только нас увидеть.

— Я знаю об этом, — раздраженно ответил архигецог. — укажи мне дорогу!

— Конечно, господин, конечно, позвольте… — демоны быстро подошли к своему предводителю. Один из них подставил плечо, позволив архигерцогу перенести вес с раненой ноги. Второй же…

Едва услышав шелест извлекаемого из ножен металла, Гламорган бросился в сторону, но все равно не смог уклониться от удара. Ему помешал второй предатель, намертво вцепившийся в руку. Бок пронзила острая боль, холодная полоса стали ударила точно в печень. И в то же время Нактюран с наслаждением произнес:

— Сегодня ты сдохнешь, за все причиненные нам унижения.

«Глупец, ты должен был сражаться, а не болтать» — подумал раненый архигерцог, ударяю плетью Хаоса.

Алая полоса вонзилась в грудь Нактюрана, откинув того в сторону, тут же, извиваясь, устремилась за спину, ко второму демону. Однако Кенеф успел отпрянуть назад и тут же сам ответил боевыми чарами. С гулким воем в сторону Гламоргана устремился огненный шар. Плеть разрезала его на части, однако не спасла от детонации. Взрыв сбил архигерцога с ног, бросив на каменную мостовую. Тут же слева раздался шорох шагов, а затем свист рассекаемого ветра. Гламорган вскинул меч, однако вражеский клинок легко продавил защиту, а сталь вновь погрузилась в тело.

Архигерцог почувствовал, как утекает его жизнь, как предательский холод проникает в конечности. Однако он не желал умирать, а осознание того, что его смерть может принести предателям выгоду, вовсе приводила Гламоргана в ярость. Если уж и погибать, то стоило забрать врагов с собой. Плеть Хаоса исчезла, а ей на смену пришел алый, с черными разводами, шар, размером с крупное яблоко.

Едва увидев эти чары, Нактюран отпрянул в сторону, но его это не спасло. Заклятье само нашло свою цель, ударило в спину, оставив громадную кровоточащую рану. При этом мощь детонации еще и толкнула демона назад, прямо в сторону участка искривления пространства. Влетев в причудливо изменяющийся силуэт дома, Нактюран на миг замер с искаженным от ужаса лицом, а затем распался на множество алых капель, тут же размазавшихся по белоснежной стене. Через мгновение кровь исчезла, стертая новой волной изменений.

Весы в казавшемся безнадежном противостоянии качнулись в сторону Гламоргана, даруя тому надежду на спасение, однако в следующий миг опустились обратно. Виной чему стал еще один князь-предатель, выбравшим именно этот момент для атаки. С яростным криком он обрушил лезвие секиры на растянувшегося на мостовой архигерцога, который успел лишь вскинуть правую руку в защитном жесте. Миг и кисть оказалась отделена от тела, а на мостовую щедро пролился новый поток крови.

Зло сплюнув на агонизирующее тело своего бывшего повелителя, Кенеф вновь вознес над головой секиру, готовясь завершить схватку одним последним ударом, но неожиданно почувствовал, как на его щиколотке сомкнулись пальцы архигерцога. Князь невольно посмотрел в обожженные глаза Гламоргана и отчетливо прочел в них обещание страшной, мучительной смерти, почти обретшей форму ненависти, способной преодолеть все возможные границы. На миг Кенефа сковал ужас, страх от совершенного, желание отступить. Однако затем ярость, обида и жажда наживы вновь подняли голову, отбрасывая прочь сомнения. Пальцы крепче сжали рукоять оружия, а затем секира устремилась вниз, в центр груди окровавленного архигерцога.