Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 2 - Семён Афанасьев
— Ранг один, полномочия не совпадают. Тс-с-с, — секретарша Ватару Асады укоризненно смотрит на парня.
— … что заставляет вас так думать? — судья (невысокий, смуглый, сухой мужчина лет шестидесяти) за время разбирательства ни разу не поднял глаза на зал для заседаний.
— Здесь находится представитель девятого бюро департамента полиции Токио. Прошу уважаемый суд адресовать справочный вопрос по семье Асада профильному специалисту, — представитель общественного обвинения спокоен, собран и на вид абсолютно непредвзят.
— Полиция Токио, девятое бюро, — всё так же, не поднимая головы, тут же переадресовывает вопрос судья. — Будьте добры, прокомментируйте тезис общественного обвинителя.
— Не согласен, — не вставая, коротко пожимает плечами со своего места инспектор Садатоши. — Общественное обвинение пытается идти по пути наименьшего сопротивления. В данном случае, классифицировать мотивы фигуранта по его фамилии. Не принимая во внимание больше ничего. У нас в полиции чуть иные методики оценки социальной опасности, — в голосе полицейского звучит явная насмешка.
Юрист якудзы удивлённо и уважительно поднимает взгляд на полицейского.
— Поясните свои слова, — судья, надев очки, впервые за всё время смотрит на присутствующих.
— Не здесь. — Снова коротко и отрывисто отвечает Хидэоми. — По письменному запросу, и не в данном заведении. Мои извинения, ваша честь. — Полицейский ловит взгляд судьи, не мигая, двигает бровями пару секунд. — При всём уважении, не компетенция семейного суда.
— Не та компетенция. Классифицированная информация, — негромко поясняет здоровяк, работающей юристом у якудзы, школьнику и сопровождающей его молодой женщине.
— Девятое бюро, вы не поддерживаете предлагаемую общественным обвинением меру пресечения? Я правильно вас понял? — уточняет судейский чиновник, снова погружаясь в планшет и бумаги на своём столе.
Для чего снимает очки для близорукости.
— Поняли правильно. Независимое расследование девятого бюро будет оформлено до конца текущих суток надлежащим образом. После этого, оно будет находиться в служебном доступе, в том числе, для судов необходимой подведомственности. — Протокольными фразами, лениво и нехотя сообщает полицейский.
— Но вы можете сейчас сказать, есть ли у вас предварительные выводы? — кажется, судья испытывает нетерпение. — Я бы хотел принять предварительное решение по делу сейчас! Лишать свободы несовершеннолетнего даже на несколько суток не совсем правильно, если он этого не заслужил. С другой стороны, общественное обвинение усматривает социальную опасность в действиях конкретного субъекта. От этого тоже не отмахнёшься.
— Я воздержусь от объявления результатов нашего дознания до их подтверждения моим начальством, — вежливо отвечает Садатоши. — Ваша честь, мне кажется, мою службу сейчас пытаются втянуть во внутренние муниципальные дрязги, связанные с предстоящими выборами и не имеющие ничего общего с поисками справедливости.
— Поясните, — судья сухо роняет одно слово, при этом недовольно хмурясь.
— Я считаю, что опрос подозреваемого был сейчас произведен формально. Целью ставил не установление истины, а трактовку событий. Соответственно, его результаты не отражают фактического положения вещей.
— Асада Масахиро, есть ли у вас какая-либо информация, которую вы считаете важно довести до сведения суда? — абсолютно спокойно судья переносит фокус внимания на подростка.
— А вопросы задавать можно? — тот одновременно отмахивается от склонившегося над его ухом юриста.
— В части, касающейся нашего дела, несомненно, — поощрительно кивает судья.
— А у нас сейчас цель — определить и установить справедливость? С точки зрения общественной морали? Или что-то иное? — кажется, белобрысый гайдзин вообще не обеспокоен происходящим.
— Этот суд, хотя и оперирует категориями морали, в решениях скорее опирается на законодательство. — Судья без очков близоруко щурится, задумываясь вслух.
Видно, что то, как он всерьёз воспринял слова подростка, откровенно не нравится сотруднику прокуратуры. Тот досадливо морщится, изображая нетерпение и раздражение.
— Мои мотивы могут являться смягчающими обстоятельствами? — уточняет белобрысый.
— В известной мере, — лаконично кивает судья.
— Вы здесь рассматриваете мою драку со спортсменами, как отдельный эпизод. В то время как она, увы, не является самостоятельной и продолжает инициированный пострадавшими предыдущий конфликт.
Общественный обвинитель морщится ещё больше.
Инспектор девятого бюро с любопытством на лице забрасывает ногу на ногу.
Адвокат и Мивако напряжённо хмурятся.
— У меня есть подруга. Близкая. Над нами с ней шефствуют три девочки нашего класса, которые учатся на математическом отделении с самого начала. Мы перевелись в этот класс только на той неделе, — Асада-младший опирается локтями на барьер. — Одну из этих девочек ваши так называемые пострадавшие выбросили с балкона третьего этажа. После неудачной попытки группового изнасилования. Так ситуация видится мне. Это случилось, пока меня рядом не было. Когда я появился, пошёл выяснять, что случилось. Драка — следствие этого разговора.
— Голословные утверждения, — замечает общественный обвинитель. — Попытка выгородить себя. К тому же, насколько мне известно, заявление от так называемой пострадавшей девочки ещё не подано.
— Потому что её родители вместе с ней в реанимации, — абсолютно невежливо перебивает белобрысый. — Как только выйдут — будет вам и заявление, и ведро изюма к чаю…
Представитель прокуратуры мгновенно краснеет, но ничего не говорит.
Судья с любопытством смотрит на каждого из них по очереди.
— Я могу попросить вас пригласить свидетеля с моей стороны? Начальника образовательного процесса Академии Тамагава? Насколько я заметил, он тут, в здании.
Судья молча переводит взгляд на представителя общественного обвинения и вопросительно поднимает бровь.
— Две минуты, — кивает тот, извлекая смартфон.
* * *
— … только такая запись. Подробности — на сервере управляющей компании. Я не специалист по протоколам и массивам данных, а защищенное хранилище, по законодательству, находится только у сертифицированного поставщика услуг. — Юто Кавасима, давая пояснение судье, искоса поглядывает на своего ученика с нескрываемым превосходством.
— Хм… Подозреваемый Асада, — судья задумчиво вертит в руках свои очки. — Я где-то восхищаюсь вашей объективностью в собственный адрес, но не могу не спросить: а для чего вы приглашали этого свидетеля?
— Тем более что я являюсь свидетелем обвинения, — внешне бесстрастно, неизвестно зачем, добавляет педагог.
— А-а-а, так я думал, что у нас с ним записи совпадают, — вроде бы искренне изумляется ученик. — Это же неполная версия видеозаписи!‥ Ваша честь, извините, у меня нет опыта в этих заседаниях. Я думал, что вы затребуете полную версию с этого блока камер! Который мы только что отсматривали.
— Увы. Я могу
