Русь. Строительство империи 3 - Виктор Гросов
Пожар показал, как хрупок Переяславец. Деревянные стены, склады, дома — всё это вспыхивает от одной искры. А враги знают это не хуже меня. Митро с Прохором — лишь начало, за ними могут быть другие. Игорь, печенеги, да хоть кто — все они будут бить по слабым местам. Надо было менять правила игры.
— Княже! — в терем ввалился Ратибор, весь в пыли и с ножом на поясе. — Нашли кое-что у этих поджигателей.
— Что?
Он бросил на стол обгоревший кусок ткани с вышитым знаком — волчья голова с оскалом. Я нахмурился. Этот знак я видел раньше, у печенежского богатыря, которому я срубил голову. Значит, Митро и Прохор работали на кочевников. Или на Игоря, что их подкупил. Чёрт его знает, но теперь ясно — это не просто месть, а часть плана.
— Они нас под печенегов подвести хотели. Склады сжечь, еду уничтожить, а потом ворота открыть, — озвучил я свои мысли.
— Похоже на то, — кивнул Ратибор. — Надо город проверить, вдруг еще кто из их шайки прячется. Веслава сейчас этим занимается.
— Проверяй, — бросил я.
Он кивнул и ушел.
Утро следующего дня после пожара встретило меня запахом гари и гулом голосов. Я вылез из терема, щурясь от солнца, что пробивалось сквозь дымную пелену. Город выглядел как после конца света: обугленные остовы складов, пепел по колено, а вокруг — горожане, что копошились в завалах. Кто-то таскал лопаты, кто-то выгребал угли, пытаясь спасти хоть что-то из сгоревшего зерна.
Я хмуро глядел на стены, где лучники то и дело отвечали на обстрел. Печенеги не штурмовали в полную силу после моего боя с Батуром, но и не уходили — держали нас в осаде, как зверя в клетке.
Рядом со мной стояли три богатыря: Алеша, Илья и Добрыня. Степка подошел с докладом о том как разбираются завалы
— Завалы мы разберем, но строить новые склады на том же месте — дурость, — заявил я, глядя на Степу. —.Я вот что думаю: на этом пепелище можно «Тайную гридницу» поставить, чтобы незаметно было. Это буде что-то вроде тайной казармы, в которой Веслава будет обучать лазутчиков и иных соглядатаев. А рядом с гридницей рынок поставим, с крытым зданием, как у купцов в больших городах. Пусть торгуют, а мы с них плату возьмем за места. Деньги пойдут в казну города.
Добрыня нахмурился, потирая бороду.
— Княже, ты не шутишь? — буркнул он. — Строить под обстрелом? Да нас печенеги разнесут, пока мы там бревна таскаем!
— А если только обороняться будем, они нас измором возьмут, — отрезал я. — Надо жить, Добрыня, расти, даже под стрелами.
Степа кашлянул.
— Идея-то дельная, княже, — сказал он. — Только золота на это уйдет немало.
— Золото из Березовки есть, — напомнил я. — И рынок окупится, если купцов прижать. Платить будут — никуда не денутся.
Добрыня кивнул.
— «Тайная гридница» — чудно-то как, — хмыкнул он.
— Решено, — сказал я. — Степа, считай бревна и золото, народ собирай.
Все разошлись, а я направился к кузнице. Попаданец или мимо пробегал? Где мое прогрессорство?
Ноги ныли, будто в них вбили сотни гвоздей, а обожженные руки, перевязанные Милавой, пульсировали под тряпками.
Кузница встретила меня жаром печей и звоном молотов. Кузнецы, не обращая внимания на пожар и осаду, продолжали ковать топоры, чинить доспехи. Работа кипела.
— Здрав будь, княже, — поклонился мне старый кузнец Богдан, вытирая пот с лица. Его седая борода была перепачкана сажей, а глаза блестели от усталости. — Чего изволишь?
— Здрав будь, Богдан, — ответил я, осматривая кузницу. — Мне нужно оружие. Много оружия. И не только мечи да стрелы.
Богдан удивленно поднял брови.
— А что же еще, княже? — спросил он. — Копья? Топоры?
— Копья и топоры — само собой, — кивнул я. — Но мне нужно кое-что… другое. Ты слыхал про катапульты?
Кузнец нахмурился, задумчиво почесывая бороду.
— Слыхал краем уха, — ответил он. — Вроде как машины такие, что камни большие метают. У греков есть, говорят.
— Вот именно, — сказал я. — Нам нужны такие машины. Чтобы печенегов с их конями от стен отгонять. И еще арбалеты.
Богдан совсем опешил.
— Это что еще за диво?
— Самострелы, — объяснил я. — Лук, но с механизмом. Сильнее бьет. И стрелять из него проще, чем из обычного лука.
Кузнец покачал головой.
— Не знаю, княже, — сказал он. — Никогда такого не делали. Сложно это, наверное.
— Сложно, — согласился я. — Я тебе чертежи нарисую, а ты уж постарайся. И людей своих обучи.
— Постараюсь, княже, — кивнул Богдан. — Только много времени уйдет, наверное.
— Времени у нас нет, — вздохнул я. — Но и выбора тоже нет.
Я вышел из кузницы, оставив Богдана. Нужно было поговорить с Милавой. Она не только лечила раненых, но и знала толк в травах, ядах и противоядиях. А это могло пригодиться.
Вечером, когда солнце уже село, а город погрузился в темноту, я сидел в тереме, склонившись над столом. В свете масляной лампы я рисовал чертежи катапульты и арбалета, вспоминая все, что знал об этих орудиях из прошлой жизни.
Попытка купить знания у Вежи провалилась. Я не собирался платить несколько тысяч очков влияния на то, что и сам знал. Ценник у Вежи был задран на оружие.
Стук в дверь прервал мои занятия.
— Войди, — сказал я, не поднимая головы.
В терем вошла Милава. В руках она держала поднос с кувшином и двумя кружками.
— Ты не спишь, княже? — спросила она, ставя поднос на стол. — Я тебе отвар принесла, от боли.
— Спасибо, — кивнул я, откладывая перо. — Как там раненые?
— Многие поправляются, — ответила Милава, разливая отвар по кружкам. — Но есть и тяжелые. Ожоги — страшная вещь.
Она протянула мне кружку. Я взял ее, сделал глоток. Отвар был горьким, но терпимым.
— Милава, — сказал я, поставив кружку на стол. — Мне нужна твоя помощь. Не только как лекаря.
Она удивленно посмотрела на меня.
— А как же еще? — спросила она почему-то
