Мир жизни и смерти 4 - Павел Михайлович Пуничев
Почему я согласился помочь друиду, я не знаю, мне и с новыми богами неплохо жилось, одна Богиня жизни, не смотря на причудливое чувство юмора, чего только стоит. Но, то ли старик говорил так проникновенно, то ли сказалось количество выпитого, но я согласился отправиться туда незамедлительно и обо всем договориться. Куда лететь мне не сказали, вместо этого друид плеснул мне своего фирменного чайку, глотнув которого, я практически пробил столешницу своим лбом, так резко я отрубился, уйдя в красочные видения. Вернулся в реальность я так же быстро. Алкогольное отравление никуда не делось, но зато я теперь знал, куда мне надо направляться. После этого меня быстренько выставили за дверь, где я и умер.
Нет, меня не схавала здоровенная мухоловка: стоило мне сесть на своего вороного скакуна, как воздух наполнился гуденьем спущенных тетив и свистом разрезающих воздух стрел. Десяток из них вполне удачно воткнулись в мое бренное тело. Я долгую секунду смотрел на них не вполне трезвым взглядом, пока еще пара из них не воткнулась мне в правую полупопицу.
— Ай, — запоздало удивился я, наконец-то очнувшись и мутным взглядом выискивая обидчиков.
Слава богам, баран оказался умнее меня (кому скажешь, засмеют ведь) и не стал выискивать замаскировавшихся обидчиков, а взмахнув крыльями, понес меня на городскую стену, где я и помер от кровотечения. Нет, я по пути успел швырнуть пару заклинаний и даже спалил одного мелкого лучника, но не уследил за многочисленными дотами и помер на глазах изумленной стражи.
Возродился я на центральной площади, нисколько не протрезвев, и тут же обиженно полез проверять, кто меня уделал. Оказалось, что это были представители одного клана: Псы войны. Мне пришлось знатно поднапрячься, чтобы вспомнить, кто это такие. Оказалось, что это те самые тайные почитатели Лапочкиных прелестей, которые напали на нас здесь в прошлый раз. Никакого желания ссорится у меня с ними не было, поэтому я написал ему вежливое послание:
Броневой Бою
— Здорово, гандон. Я тут вас недавно нечаянно завалил, теперь вы меня убили, может закончим на этом?
— Вальну тебя десяток раз, раздену до трусов, а там посмотрим. Тебе повезло, что сейчас почти весь клан занят, и то бы на своем вонючем баране от нас не скрылся, живи пока, я тебя попозже найду.
— Может как-нибудь по-хорошему разойдемся?
— Двести штук. Золотом. И я, возможно, вычеркну тебя из черного списка.
Отвечать я на это не стал. И возвращаться домой тоже, ибо алкоголь в моей крови никуда не делся. Забрался на Дола и направил его в ту сторону, куда указывал мой внутренний компас. Врубил стрим и понял, чем так был занят козлина Бой. Он был в бою, а вернее, отражал нападение на замок. Атаковала Лапочка. Десятки колесных мантелет катились к стенам замка, пряча за собой десятки девичьих фигур. Пяток баллист стреляли безпередыха, стараясь снять стоящих на стенах воинов. В ответ со стен тоже сыпались горящие стрелы и файерболы, с шипением гаснув на свежих звериных шкурах, которыми были обиты передвижные щиты. Средневековье какое-то. Хотя ударный отряд Лапочки рубился красиво: не понятным для меня образом взобравшись на стену, с десяток боевых пятерок медленно продвигались по ней, неспешно очищая ее периметр метр за метром. Средний уровень псов был слегка выше, чем у амазонок, но идущей на острие атаки Лапочке было все равно: увешанная защитными сферами, как новогодняя елка гирляндами, она врубалась в ряды противников, обкарнывая тем всё, что плохо торчит. Стрелы, молнии и файерболы отскакивали или стекали вниз, как дождевая вода по стеклу. Её же меч, переливающийся всполохами истинного огня, вскрывал закованных в броню воинов, как консервные банки, располовинивая на защищенных оной надвое, заливая камень стены отвратительно выглядящими потрохами и сгустками потемневшей от жара крови. Надеюсь, она привязала меч к себе, ибо потерять такое сокровище будет жаль, ведь стоило оно не мало: вместе с удаленными системой проклятиями и угрозами использовать на мне ее нефритовый стержень, нам прилетела невообразимая сумма в сорок семь тысяч золотых монет, позволившая нам оплатить найм всех необходимых нам рабочих и бойцов для работы в шахте и отложить часть денег на поднятие замка до следующей ступени. Огромные деньги, но, думаю, сейчас она не жалела об их трате: комбайн на жатве, вот наиболее точный образ, навеянный происходящим. В чате царила настоящая буря, поддержка, ругань, донаты, проклятья, ехидные замечания, опять ругань... Ее стало гораздо больше, когда поредевший боевой отряд спустился во внутренний двор, который вдруг весь залило не тухнущим бурлящим огнем, на стенах будто из неоткуда начали появляться бойцы псов, шпигуя амазонок стрелами и арбалетными болтами. К тому времени, как мы с Долом начали спускаться к месту посадки, Лапочка осталась одна. Со всех сторон на нее полетели ловчие сети, но та, не пожелав представать пред мутные очи Боя перетянутая сеткой, будто баварская ветчина, сотворила нечто непонятное, результатом чего стала ярчайшая вспышка света, отправившая десяток псов на перерождение, а от нее оставившая лишь горстку невесомого праха, тут же подхваченного налетевшим ветерком и развеянного над так и не возвращенной крепостью.
Я выключил стрим, помянул Лапочку по матушке, поморгал глазами, выгоняя из них солнечных светлячков, оставшихся там после финальной вспышки, уставился в ночную черноту. Зажжённый мной огонек далеко не сразу помог, это было тоже самое, что войти после летнего солнечного дня в подвал, освещая себе путь разрядившимся фонариком. Пока глаза постепенно привыкали к мраку оставалось полагаться только на слух и нюх.
— Фу, Дол, это ты воздух испортил? Ужас, ты будто не траву ешь, а трупами скунсов питаешься.
Баран возмущенно заблеял, пришлось шикнуть на него:
— Тише ты, бараноголовый, сейчас крокодил какой-нибудь тебя услышит и отъест копыта по самые уши, заткнись...
Ох, уж лучше бы это был крокодил. Глаза мои, наконец, освоились с мраком и поднявшийся повыше магический огонек высветил пару таких жутких уродцев, что
