Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 2 - Семён Афанасьев

— На записи это может выглядеть, как удар. А на самом деле я же вас не бил, — пояснил белобрысый.

— Возвращаемся к первому пункту. — Вздохнул сотрудник прокуратуры. — Да. Без медицинского освидетельствования такая видеозапись весит немного. Но это и с самого начала было понятно…

* * *

Кавасима был практически взбешен, хотя и не подавал виду. Происходящее было настолько диким, что не укладывалось в голове.

А что, если эта долбаная экспертиза заявит, что он почти здоров? Кстати, если не считать ощущающихся синяков, вроде как и правда серьезных нарушений в организме не было.

Эта белобрысая тварь что, отделается профилактической беседой? И штрафом, в самом лучшем случае? Вернее, для него — в худшем.

Господи, какое унижение… Хорошо ещё, что запись доставать не стал. Сейчас, после прояснившейся ситуации, выглядел бы идиотом.

Чёрт, ну почему нет заявлений от пострадавших? Он же лично обзвонил родителей только что!

Ладно, спортивное отделение. Теоретически, тех ещё можно понять. Травмы заживут — а вот репутация, что их отделал один математик, будет волочиться следом долго.

Но как насчёт Нагано?! Он же реально в коме! Куда смотрят родители?!

В этот момент зазвонил его смартфон.

Скользнув взглядом по экрану, педагог подобрался: его вызывал заместитель начальника избирательного штаба.

— Я должен ответить, — кивнул он присутствующим и, поднявшись, вышел из кабинета.

— Я на минуту. — Звонивший явно не заморачивался приличиями и этикетом. — Шеф просит тебя не выдвигать личных обвинение против пацана. Что бы там между вами ни случилось.

— Как так? — растерялся Юто.

— Ты меня услышал?

— Да.

— Подробности при встрече, — далее товарищ по партии просто повесил трубку.

— Да что же такое?! — в бессилии простонал начальник образовательного процесса сам себе, пользуясь пустотой коридора.

Одновременно с этими его словами, раздался звук ещё одного вызова.

Поговорив со вторым звонящем буквально полторы минуты, Кавасима сменил выражение лица на злорадное.

Удовлетворённо прокрутив в голове новости, он решительно направился обратно в кабинет.

Родители Сэя Нагано не просто наконец подали иск, а были настроены бороться непримиримо и до конца. Ресурсы в семье были.

У начальника образовательного процесса мелькнула мысль, что кто-то подогревал эту ситуацию со стороны. Но он, в отсутствие информации, не имел ни малейшего понятия ни об интересах семьи Ходзё на будущих выборах, ни о личной позиции одной достаточно непростой девицы.

Мао Курата, узнав о случившемся c её новым молодым парнем от его родителей, тоже решительно нажала на кое-какие доступные ей рычаги.

* * *

Как ни смешно, но в местном своеобразном обществе реальных прав у личности хватает с запасом. Не хотелось бы сравнивать с кое-каким другим опытом, да…

Я, честно говоря, не рассчитывал, что всё это всерьёз можно спустить на тормозах.

Оказывается, можно.

Пока гений педагогики Кавасима бродит в коридоре и с кем-то общается по телефону, Садатоши, быстро и твердо задав мне несколько вопросов по-взрослому, сообщает: хулиганка.

Причём, если у великого педагога нет серьезных травм внутренних органов или перелома ребер, то в нашем контексте хулиганка равна общественному порицанию. И профилактической беседе.

Это всё — в том случае, если преподаватель решит засветить запись. На которой я его воспитываю.

На мой вопрос, а если нет, полицейский разводит руками в том духе, что на нет и суда нет.

Кавасима из коридора возвращается неожиданно просветлевшим.

Мне это, разумеется, не нравится, потому что я рассчитывал, что ему звонят как раз из избирательного штаба.

Странно, неужели я что-то не так рассчитал?

— Пожалуйста, проверьте в базе заявления от травмированного ученика. Вернее, от его родителей, — со скрытым торжеством сообщает начальник образовательного процесса, обращаясь к полицейским. — Там более чем серьезные повреждения, а доказательства причастности Асады у меня абсолютно случайно в наличии. Сэй Нагано рискует остаться инвалидом или даже вообще не выжить.

Глава 23

Инспектор Садатоши бесстрастно разворачивается в сторону сотрудника прокуратуры.

Тот, в свою очередь, с таким же точно каменным выражением лица лезет за служебным планшетом:

— Есть такое заявление, — сообщает он через минуту. — Итого, пока только один эпизод.

Они с полицейскими многозначительно переглядываются.

— Ни в чем признаться не хочешь? — с нечитаемым выражением лица спрашивает меня борец с якудзой.

— Даже если и захочу, без моего законного представителя это признание не будет иметь для вас никакой ценности, — в ответ изображаю его же скуку.

— Грамотный мальчик, — говорит общественный обвинитель. — И где тебя только учили.

— У них хорошо отточенны прикладные навыки ухода от ответственности, — плещет ядом со своего места начальник образовательного процесса.

В его голосе явно слышится торжество.

Хм, интересно. А что это был за разговор такой в коридоре по телефону, что он после него вернулся просто просветлевшим?

— Господа правоохранители. — Демонстративно игнорирую горе-педагога. — Если бы я не был знаком лично с уважаемым Садатоши, и если бы по роду занятий своей семьи не был осведомлён о кристальной честности общественного обвинения в нашем муниципалитете, — приложив руку к сердцу, кланяюсь в сторону сотрудника прокуратуры, — я бы сейчас заподозрил в ваших словах, в лучшем случае, вопиющую некомпетентность.

— А в худшем? — весело вскидывается полицейский, выпрямляя спину и чему-то искренне радуясь.

— В худшем случае я бы предположил, что вы выполняете чей-то оговоренный заказ со стороны.

— Не слишком ли круто ты загибаешь? — представитель общественного обвинения по-прежнему выглядит бесстрастным, но глаза его выдают.

— Насколько я понял, вы сейчас выступали с предположением. Я позволил себе ответить ровно такой же гипотетической, умозрительной, сослагательной конструкцией.

— Поясни свою мысль, — Садатоши обращается ко мне, но при этом хлопает коллегу по спине, останавливая какую-то его фразу.

— А с какой целью вы хотите пришить мне травму Сэя Нагано? У кого-либо из вас есть медицинское образование? — смотрю по очереди на правоохранителей.

— Вопросы здесь… — начинает сотрудник прокуратуры…

— … задают все, кому не лень, — заканчиваю фразу за него, возможно, невежливо перебивая. — Потому что вы начали с того, что это не процессуальное общение. А неформальное и, так сказать, нейтральное. Эта ваша вводная в силе? Или вы берёте те свои слова обратно?

— Так, заявляю официально. — Садатоши хлопает себя ладонями по коленям, привлекая резким