Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 3 - Семён Афанасьев
Понять бы, что именно.
Решив не обостряться (мужикам только дай волю — ни за что между собой не договорятся), Мао чётко заявила, что кое-какие вопросы она может решить и сама. Поскольку тоже член Семьи.
В ответ здоровяк очень гнусно оскорбил её, плюс выдал ещё одну угрозу — уже персональную, лично ей.
Пока она в изумлении размышляла, что с этим делать дальше — и не начать ли громить четверых спасителей тупицы Асады, оставшихся в коридоре, прямо здесь — их предводитель завершил свое пояснение.
С его слов выходило, что из-за её действий в адрес Ю сейчас начнется какая-то акция возмездия. Подробности упомянуты не были.
От внимания Мао также не укрылся тот факт, что старший смены впереди неё изрядно напрягся — было заметно даже по его спине.
А в следующий момент события понеслись галопом.
* * *
Рюсэй весьма серьезно отнесся к словам Ни.
Маркетолог, обслуживающий целые сети подпольных казино (и не только), просто должен иметь прокачанную интуицию. Эта самая интуиция менеджера сейчас просто вопила: надо выбросить из головы лишнее и быть готовым ко всему. Тогда, возможно, удастся уцелеть.
Ни, то ли изображая психопата, то ли не так уж сильно и играя, собрал в коридоре максимум внимания, на которое мог рассчитывать: и охрана, и выглядывающий из зала обслуживающий персонал заведения, и сама виновница происходящего… Ещё, если верить услышанному, ведётся аудиозапись на удаленный носитель.
— Постой сзади, — Рюсэя подхватил сзади под локоть кто-то из прибывшего подкрепления.
— Ко мне за спину встань, — второй крепыш, помогая первому, действительно задвинул чуть сопротивляющегося менеджера в самый арьергард.
Буквально в следующее мгновение маркетолог понял, на чём строился расчёт.
Ни буквально размазался в воздухе, сбивая с ног старшего охраны и следующего за ним, словно превращаясь в живой вентилятор.
"Какие-то специальные расширения — вот почему он был так уверен", — мелькнуло у самого высокого из присутствовавших представителей Джи-Ти-Груп. — "Явно не из разрешенного перечня".
Старший смены охраны не подавал признаков жизни, как и упавший вместе с ним.
Остальные перестроились с похвальной быстротой, но особо переломить ситуацию у них не вышло.
Мао Курата, истошно завизжав почти на частоте ультразвука, рванула в сторону открытой позади двери заведения. Но запнулась каблуком о дефект напольного покрытия и растянулась на полу.
Сбив с ног саму себя, она заорала ещё истошнее, не понимая, что происходит.
Из мелькания рук и ног со стороны нельзя было разобрать ничего. Наконец, последний обладатель одежды в клановых цветах Ходзё упал на пол, а в животе оставшегося на ногах Ни обнаружилась рукоять клинка, засаженного на всю глубину.
Здоровяк всё с тем же ненормальным выражением лица подмигнул своим — и сделал шаг к лежащей на земле девице.
Несмотря на фонтанчик крови, выплескивающийся из ещё одного прокола, он, казалось, даже не шатался.
— Два раза задели, — хмуро проговорил один из крепышей, стоявших между Рюсэем и происходящим.
— Валим, — кивнул второй.
— Его с собой?! — резко то ли спросил, то ли скомандовал менеджер, указывая на остающегося в коридоре Ни.
— Дурак?! — синхронно выдохнули все трое.
В следующий момент маркетолога подхватили под руки и, буквально подняв в воздух, галопом понесли по кишке прохода.
Ни, всё ещё оставаясь в поле зрения изумлённого Рюсэя, размахнулся и влепил мощный футбольный удар правым ботинком. Вместо мяча, его нога врезалась в лицо Мао Кураты.
Удар развернул девицу вокруг своей оси и бросил дальше, к дверям заведения.
По второму коридору, проявляя завидную прыть, уже неслась пара полицейских. Издалека не было видно — тот ли это наряд, который был здесь недавно.
Ни, деловито распахнув куртку на животе, проорал вслед своим:
— Бойся!
Потом, улыбнувшись своей страшной улыбкой, здоровяк направился навстречу обитателям местного кобана. Торчащий в животе нож ему как-будто и не мешал.
Через несколько шагов, почти поравнявшись со служителями закона, несшимися к нему, он громогласно объявил:
— Коррумпированный полицейский — это очень плохой полицейский.
Дальше здоровяк хлопнул себя по поясу, сопровождая движение ещё кое-какими манипуляциями.
— Ебать… — выдохнул Рюсэй, наблюдая за разбухающей вспышкой взрыва на том месте, где импровизированная замена службе безопасности Джи-Ти-Груп почти что встретилась с полицией.
Менеджер задергался было в руках несущих его, но был тут же одёрнут:
— Уймись. Это самоподрыв. У него был рак. Семья не будет нуждаться, всё запланировано…
— Так он не пошутил насчёт камикадзе?! — маркетолог отказывался верить в реальность происходящего.
— Брат, иди ногами, — предложил один из троих, отпуская локоть Рюсэя. — Нам надо выйти отсюда до тех пор, пока оцепление закроет "гвоздику".
— Все переходы из здания, — пояснил следующий рядом товарищ.
***
— Решил охуеть?! — Ватанабэ то ли изумлен, то ли действительно возмущен так сильно, как старается продемонстрировать.
К сожалению, я не особо поднаторел в управлении возможностями нейроконцентратора. Да даже если бы и — сейчас это не помогло бы.
Здоровяк пару раз проговаривается в ходе нашего разговора. По этим оговоркам лично мне становится понятно, что он-то и надзирает за законностью оборота нейро-приложений (уж не знаю, в какой должности и на каком уровне).
С инженером, находящемся на своём профессиональном поле, в игры по его правилам будет играть только идиот. По крайней мере, надеясь у него выиграть.
— А ведь вы не опер, Хиротоши, — отвечаю на его пассаж.
— Да я вроде никогда и не утверждал, что я — это он? — как будто озадачивается мой спарринг-партнер, вопросительно глядя на меня.
— Могу у вас поинтересоваться, хотя бы и официальным порядком? С какой целью… м-м-м, не так… Что именно сейчас заставляет вас хотеть стереть всё у Цубасы? Пардон за кривой язык, японский мне не совсем родной.
— Когда тебе надо, он тебе родной, — нейтрально замечает полицейский. — Если говорить коротко, меня заставляет хотеть закон.
— А почему?
Он смотрит на меня, как на идиота, и кажется начинает заводиться.
В процессе разговора мы втроем перебираем ногами, направляясь к тому самому кобану (о последнем говорят таблички на стенах).
— Не сочтите за вызов, — поднимаю вверх пустые ладони. — Я действительно многого не понимаю в нашем обществе. Вынужден признаться, что многих предметов не знаю даже за младшую школу. В моём вопросе нет двойного подтекста.
— Иногда он искренне тормоз, — наконец подаёт голос Цубаса со своей стороны.
После этой фразы она подхватывает
