Скверная жизнь дракона. Книга шестая (СИ) - Александр Костенко
— С чего начать? — спросила эльфа.
— Начни с лозы.
— Мы добываем не всю, с чёрными ягодами не трогаем. Не подойти к ней. Даже если одноразового вперёд посылать, то всё равно не подступиться.
— Одноразового?
— Да про раба она говорит, ксат.
— Вы используете… рабов… как приманку?
— А как ещё? — эльфийка синхронно переглянулась с искренне недоумевающими сопартийцами.
— Ладно, давай начнём с самого начала, — я отхлебнул из фляги, стараясь притупить чувство отвращения. — В роще есть лоза, она оплела группу деревьев. Ваши действия?
— Ягоды какие? И как деревья расположены?
— Об этом не я должен рассказывать, — я постучал по трём большим монетам. Эльфа обмолвилась несколькими фразами с друзьями, и начала объяснения с самого начала.
В рассказах остроухой меня беспокоило, даже отвращало то, что во всех случаях фигурировали рабы. Их засовывали в бочки и как мячик пинали в сторону лозы. Она намертво крепится к деревьям с помощью сотен тонких красных лиан, отходящих от основных стеблей — и эти же лианы способны вытягиваться на многие десятки метров. Когда лианы полностью оплетут бочку, то широкие зелёные листья моментально окрасятся в коричневый цвет и скрутятся в подобие конусообразного сверла, расширяющегося к концу листа. Свёрла вопьются в бочку и ритмичным подёргиванием просверлят отверстия, в которые вкатятся ягоды. И взорвутся. Сила взрыва у ягод небольшая, но для жертвы спасенья в этом нет — листья каждый раз будут сверлить новые отверстия, забрасывая новые ягоды, постепенно расщепляя жертву на куски. Единственный шанс спастись — уложиться в три минуты. Примерно столько требуется листьям, чтобы прогрызть бочку. За это время добытчики должны приблизить к хищной лозе, отбиваясь от бесчисленных красных кнутов и остерегаясь листьев, ибо, в отличие от дерева, человеческую плоть они просверлят за секунды. Примерно столько же понадобиться, чтобы вкатить ягоду в рану.
На моменте рассказа про взрывы один из дворфов встал и подвернул штанину. В икроножной мышце был глубокий рваный шрам, будто кусок мяса вырезали и раскалённой сталью обожгли края раны. Луара же просто постучала пальцем около повязки на глазу.
— На листьях какой-то пушок белый, он очень острый. Если они в тебя впились, то вырвать можно только с мясом, — эльфийка показала на девушку с человеческими ушами. Та приподняла куртку и показала четыре глубоких конусообразных шрама на животе.
Всё же, прорубившись сквозь лианы и увернувшись от листьев, авантюристы должны отрубить основные стволы от корня. Вот только сами стволы рубить ни в коем случае нельзя, иначе все листья свернутся иголками и ягоды, взорвавшись, превратят их в шрапнель. Рубить нужно прямо в землю, под определённым углом, с определённого расстояния и на строго определённую глубину — чтобы попасть во что-то, что авантюристы никогда не видели. Они только могли сказать, что это место очень тонкое и длиной не больше двух сантиметров, но если его правильно разрезать, то раздастся щелчок, вся лиана расслабится и рухнет на землю. Если авантюрист ударит выше, то умрёт утыканным иголками ёжиком, а если ниже, то на добычу можно махнуть рукой, ибо в таком случае после оклазии ничего не останется. Собственно, из-за этого места Еурскую виноградную лозу скверны зимой никто не добывал. Пока добежишь, раскидаешь снег и доберёшься до основания лозы — ягоды внутри бочки успеют взорваться по три раза.
К лозам с зелёными ягодами можно не ходить, хотя длина лиан в них не больше десяти метров. Как выразилась Луара, быстрее оруки сами себя сожрут, чем после зелени хоть сколько-то полезного останется. Потом по ценности идут лозы с тёмно-синими ягодами и двадцатью метрами в лианах, потом красные с тридцатью метрами, а замыкают чёрные с их полтинником метров и, будто это мало, умением прицельно стрелять свёрнутыми в иголки листьями.
Про полёвку добытчики рассказали крайне мало. На этом порождении специализировалась другая группа из десяти разумных, на зиму разъезжающейся из города со словами, что под снегом тварь искатьто ещё удовольствие. Но даже от сказанного эльфийкой я минуту боролся с омерзением. Если в случае с виноградной лозой раб мог выжить, уложись авантюристы в три минуты, то полёвка не оставляла несчастному и шанса. Пожри их скверна, они раба используют как червяка на крючке, заведомо обрекая того на смерть.
— То есть, зимой порождения ведут себя так же, как и летом? Их добывать мешает только снег?
— Как сказать, — протянула задумчиво эльфийка. — Будто вялые, замедленные. К ним подойти можно ближе, где-то в два раза. Вот синие ягоды, например, лианы свои откидывают не на двадцать, а на десять метров.
— У меня последний вопрос, и будем расходиться. Кракчатов разных видели?
— А это уже третья монета, господин наниматель, — эльфийка хитро улыбнулась.
— А это не просьба рассказа, а всего лишь обычный вопрос с ответом да, или нет. И если да, то насколько разных.
— Это уже два вопроса.
— Даже два вопроса ещё не рассказ.
— Да скажи, он не обидит, — Галис подался вперёд и кивнул эльфийке.
— Видели, и не раз — сказала остроухая спустя секунды раздумий. — Не скажу, где, но они были в полтора раза больше обычных.
Последние слова эльфийки были ровно тем, что я хотел услышать, и одновременно с этим не хотел слышать вовсе. Что те две ондатры отличались размерами, что у разных виноградных лоз свои особенности, что существуют разные виды древней, что вот теперь кракчаты — порождения скверны действительно развиваются. То ли со временем, то ли от количества сожранного мяса, то ли вообще от убийств. И последнее — самое скверное.
На следующий день после разговора с добытчиками я встретился с Галисом и Нотом в гильдии авантюристов, за несколько часов до похода в ратушу. О предстоящем думать не хотелось: как в Магнаре всплыла тема с рабами, так и вовсе настроение пропало. Хотелось как можно быстрее закончить всё и вернуться в академию.
Я встал рядом с авантюристами, рассматривавшими доски с зданиями. На одной из них висело моё объявление.
— Чего хмуришься, ксат? — спросил Нот.
— Поздно лёг спать, — я не врал. Я действительно лёг поздно, ибо после гильдии торговцев зашёл в магазинчик магических принадлежностей и вечером провязал ещё четыре печати. Теперь их ровно столько же, как и в день выезда из академии. — Какие задания ищете?
— Да прибыльные, какие ещё? — Галис отогнул один из листочков, чтобы рассмотреть другой, висящий под ним.
— Навевает воспоминания, — Нот постучал пальцем по одному из
