Статус B (СИ) - Василенко Владимир Сергеевич
Или очень не верить в людей.
— Расскажите про п-пожар, — неожиданно даже для самого себя спросил я.
Я ожидал, что рано или поздно мы дойдем до этой темы, но не думал, что сам потороплю с ней Кинга. Все-таки этот эпизод из прошлого стал для меня кошмаром на всю сознательную жизнь. Хотя, может, быть, если я узнаю подробности, то станет легче.
— Пожар? — нахмурился Кинг. — Ты помнишь его?
— Плохо. Только отдельные образы. Но он мне часто снится.
— Бедный мальчик…
Он опустил взгляд и коснулся пальцами лба, растирая его, будто пытаясь избавиться от головной боли.
— Вы жили тогда в одном из старых особняков на Бикон-стрит. Роберт перестроил его, оснастил современной автоматикой. Но, похоже, остались кое-какие старые коммуникации, которые в итоге стали слабым звеном. По крайней мере, по официальной версии дом загорелся из-за замыкания в электросистеме, на участке старой проводки.
— Вы этому верите?
— Честно? Не очень, — взглянув мне прямо в глаза, ответил Кинг. — И Роберт тоже не верил.
— Он… Разве он н-не… — я так разволновался, что с трудом справился с приступом заикания. — Я д-думал, он погиб в том же пожаре…
— Нет, — с некоторым удивлением покачал головой Кинг. — Дом сгорел за несколько дней до его… исчезновения. Но в пожаре погибла София. И ты тоже попал в больницу с ожогами.
Я невольно поежился, привычным неосознанным жестом подтягивая воротник толстовки повыше, чтобы прикрыть морщинистое пятно застарелого шрама на шее. Образы из кошмаров настойчиво лезли в голову. Объятый пламенем дверной проем… Рука, бессильно скребущая по полу…
Похоже, шок от тех событий был настолько сильным, что я не запомнил того, что за ними последовало. Я даже первые свои недели в интернате толком не помнил. Все так смазалось в памяти, что казалось, будто я с самого рождения там. Смутные воспоминания об отце проявлялись только во снах. И что самое обидное — маму я не помнил вовсе. Только какие-то совсем уж размытые образы — светлое пятно лица в обрамлении длинных волос, прикосновения губ, ощущение тепла и покоя… Даже голоса не осталось.
Странно. Маленькие дети ведь обычно больше привязаны к матери…
Я так погрузился в свои очередные попытки хоть что-нибудь вспомнить, что не заметил, как Кинг продолжил свой рассказ. Очнулся от своих мыслей, снова обернулся к нему.
— …не было дома, он был с нами на важной встрече с кураторами из Джи-груп. Которая, к слову, закончилась жутким скандалом. Майлз под давлением кураторов попытался отстранить Роберта от проекта. Тот же заявил, что тогда забирает все свои наработки с собой. В первую очередь Анастасию. А без нее все остальное просто рассыпалось бы.
— Да что в ней такого особенного? — поморщился я, окончательно отметая неприятные воспоминания о пожаре и переключаясь на вопросы, которые давно не давали мне покоя. — Н-неужели никто, кроме него, не смог создать искусственный разум? Да, п-понимаю, это сложно. Считалось, что даже невозможно…
— Все не совсем так, — мягко улыбнулся Кинг. — Для современных метапрограммистов это вполне тривиальная задача. Вообще, компьютерные симуляции вполне убедительно проходили тест Тьюринга еще в начале века, годах этак в двадцатых.
— Но про полноценные имитации что-то до сих пор не слышно.
— Ну почему же? Те же ангелы — персональные помощники, которыми пользуется каждый житель синей зоны. Их вполне можно считать полной имитацией человеческого разума, вплоть до индивидуальных особенностей характера. Которые, впрочем, можно гибко настраивать по желанию хозяина.
— Не знал.
Впрочем, откуда бы я это знал?
— В целом человеческий интеллект, человеческий разум — не такие уж неимоверно сложные штуки, какими их принято считать, — продолжил Кинг. — Мало того, у нашего разума — масса недостатков, накопившихся за годы эволюции. Эмоции, инстинкты, импульсы ретикулярной формации, сознание и подсознание… Прямо скажем, это жутко противоречивая и нестабильная система.
— Да, пожалуй.
— Так что для программистов, занимающихся ИИ, человеческий разум — плохой пример для подражания. Да, воссоздавать его работу всегда было интересно. Но скорее в научных целях, чем в практических. К тому же у разработок в этом направлении традиционно много противников. Лет тридцать-сорок вообще действовали прямые запреты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})— Почему? Луддиты?
— Да, можно и так сказать. Это все очень деликатные вещи. Например, по этим же причинам редко делают роботов, реалистично копирующих человеческую внешность. Хотя технически проблем с этим давно нет. Но когда робот слишком уж похож на человека — это многих… пугает. Отталкивает. С искусственным разумом примерно то же самое.
— Эффект зловещей долины… — пробормотал я.
— Да, — одобрительно кивнул Кинг. — Это давно известное явление. Правда, не ожидал, что про него рассказывают в интернате Святого Николая.
— Я много читаю.
— Похвально. Но мы отвлеклись. Так вот, само по себе создание имитации разума — не такой уж прорыв. Суть в том, что Анастасия — не просто имитация. Роберт создал нечто новое. Разум, который похож на человеческий, но… лучше. По крайней мере, так он это задумывал. Потому что если уж передавать власть кому-то, то это должна быть не просто бездумная машина. Это должен быть разум, который основывается не только на голых расчетах, но и на чувствах. Который… понимает людей. И который может не просто управлять, но и придумывать что-то новое.
— И ему удалось?
— Да. Но… Не все так просто.
Кинг покачал головой, будто не соглашаясь с собственными мыслями, и откинулся на спинку дивана. Ослабил узел галстука, растер виски кончиками пальцев.
— Вам плохо?
— Нет, просто устал. Сумасшедший день сегодня… Так вот, по поводу Анастасии. После того скандала в Джи-груп и гибели Софии Роберт был в полном раздрае. Его охватила паранойя, он даже поначалу обвинял Майлза в том, что это он устроил пожар.
— А это не так?
— Точно нет. Зачем это Майлзу? Да и без него хватало подозреваемых. Это могли сделать и конкуренты, чтобы сорвать наш контракт, и фанатики-луддиты. В конце концов, версию с замкнувшей проводкой тоже нельзя списывать. Но Роберт опасался, что это все же покушение. Он забрал тебя и… даже я не знаю, где вы жили следующие пару недель. За это время Роберт частично уничтожил свои записи, частично — как мы сейчас понимаем — зашифровал и заархивировал их.
— Но в итоге Майлз же как-то з-заполучил Анастасию?
— Да, но… в несколько урезанном виде. В целом за последующие годы нам удалось восстановить сам принцип создания подобных нейросетей. Те же Вершители, которых мы недавно ввели в проект «Наследие Странников», созданы, как говорится, по образу и подобию Анастасии. Но есть несколько нюансов…
Кинг потянулся к кувшину и налил себе еще сока. Неторопливо выпил. Мне показалось, что он специально взял небольшую паузу, чтобы решить, что именно мне рассказывать, а что пока нет. Я не торопил его — чувствовал, что весь этот разговор и так дается ему нелегко. Я же, наоборот, жадно впитывал информацию и готов был слушать его хоть до утра.
— Сама по себе структура нового вида разума, который придумал Роберт, предполагает значительный элемент… случайности. Каждая новая сборка — это, по сути, новая личность, со своими особенностями. В этом, наверное, главный прорыв, который он совершил. Создание сущностей типа Вершителей — это уже не столько программирование, сколько… акт творения. И Анастасия — уникальная, одаренная личность сама по себе, даже среди себе подобных. Повторить ее не получится — просто в силу особенностей технологии. Это во-первых.
Он еще больше ослабил узел галстука, а потом и вовсе раздраженно стянул с шеи эту удавку.
— Во-вторых, подобные нейросети самообучаемы, поэтому огромное значение имеет и время. Анастасии в ее нынешнем виде уже больше пятнадцати лет. Это большой срок, даже для человека. Для такой, как она, — вообще целая эпоха.
— Но вы г-говорите, что она в урезанном виде?