Русь. Строительство империи 3 - Виктор Гросов
Я отправился на тренировочное поле, расположенное за городскими стенами. Там уже кипела работа. Дружинники, разбившись на десятки и сотни, отрабатывали приемы боя, рубились на учебных мечах, стреляли из луков, метали копья.
Я прошелся вдоль рядов тренирующихся воинов. В основном, это были молодые, крепкие парни, полные сил и желания проявить себя.
Я провел на тренировочном поле несколько часов. Я наблюдал за дружинниками, давал советы, показывал приемы. Уж мой ранг «боевки» позволял это делать. Ратибор молчаливой тенью ходил за мной.
Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в багряно-золотые тона.
— Княже! — окликнул меня взволнованный голос.
Я обернулся. Ко мне, запыхавшись, бежал один из дозорных.
— Что случилось? — спросил я, предчувствуя неладное.
Хотя, какое неладное? Я ждал вестей. И ждал хороших.
— Там… — дозорный с трудом переводил дыхание. — Там кочевники!
— Много?
— Много, княже! — выдохнул дозорный. — Очень много! Пыль столбом!
Печенеги! Это могли быть только они. Веслава! Она смогла! Она заключила союз!
Радость захлестнула меня. Наконец-то! У меня будет армия, способная противостоять кому угодно.
Я приказал дозорному немедленно сообщить Добрыне, а сам, не в силах сдержать эмоций, зашагал в сторону крепостной стены.
Если Веслава привела с собой хотя бы пару тысяч всадников… А если три тысячи, как я и рассчитывал… Ох, тогда Игорю не поздоровится!
Я мысленно уже видел, как моя объединенная армия — дружина, ополчение, печенежская конница — сметает киевские войска, как Игорь в страхе бежит из своей столицы, как я вступаю в Киев победителем…
Мечты, мечты… Но почему бы и нет? Все возможно. Особенно теперь, когда у меня есть такой козырь, как печенеги.
Конечно, кочевники — союзники ненадежные. Вероломные, коварные, жадные до золота и власти. Но я знал, как с ними обращаться. Веслава знала. Мы предложили им то, чего они хотели: добычу, земли, привилегии.
Я уверен, что Веслава справилась на отлично. Она умная, хитрая, изворотливая. Она умеет убеждать и добиваться своего.
Я поднялся по стене возле восточных ворот. Пыль, поднятая копытами тысяч лошадей, уже была видна невооруженным глазом. Зрелище было завораживающее и немного пугающее.
Все-таки кочевники — это стихия. Неуправляемая, дикая, опасная.
Солнце уже почти коснулось горизонта. Пыль, поднятая копытами приближающегося войска, стала еще гуще, заслоняя собой последние лучи уходящего дня.
Нужно было встречать союзников. И встречать достойно.
Внизу городских ворот меня уже ждали Добрыня и Ратибор.
— Ну что, Добрыня, — обратился я к воеводе, спустившись вниз, — готовы встречать гостей?
— Готовы, княже, — отрапортовал Добрыня. — Стража на стенах, дружина в полной готовности.
— Хорошо, — кивнул я. — А ты, Ратибор? Что скажешь?
Ратибор медленно посмотрел на меня. Взгляд его был странным. Немного отсутствующим, Будто он видел не меня, а что-то иное. Опять со своими духами общается.
— Я… — начал он, но запнулся. — Я чувствую силу.
— Еще бы, — усмехнулся я. — Такая орда идет! Тут и без твоих «духов» понятно, что силы у них немало.
Ратибор покачал головой.
— Нет, княже. Не то. Другая сила.
— Какая еще другая?
— Не знаю, — честно признался Ратибор.
Я нахмурился.
— Ладно, — сказал я. — Потом разберемся с твоими «чужими силами». Сейчас главное — встретить союзников-печенегов.
Я махнул рукой, и створки городских ворот медленно, со скрипом, начали открываться.
Мы вышли за ворота. Я, Добрыня и Ратибор. За нами — несколько десятков дружинников, на всякий случай. Хотя, какая от них польза против целой орды? Так, для вида.
Мы остановились в нескольких десятках метров от ворот, ожидая приближения кочевников. Вообще это считалось величайшим уважением. Встретить союзника у ворот города — это знак максимальной лояльности. Не припомню в истории таких случаев.
Пыль уже почти осела, и можно было разглядеть первые ряды всадников.
— Ну, Добрыня, — сказал я, обращаясь к воеводе, — как думаешь, сколько их?
Добрыня, прищурившись, вглядывался вдаль.
— Тысячи две, не меньше, — сказал он. — А то и три.
Три тысячи! Три тысячи всадников! Это же целая армия!
Я не мог сдержать радостной улыбки. С такой силой можно горя свернуть!
Это победа. Это наша победа.
— С такой подмогой нам никто не страшен, — Заметил Добрыня.
— А ты, Ратибор? — спросил я, обращаясь к нему. — Что скажешь? Твои «духи» молчат?
Ратибор молчал. Он по-прежнему смотрел на приближающихся кочевников.
— Ратибор?
— Духи… — пробормотал он. — Духи говорят…
— Что говорят?
— Духи говорят… берегись, — закончил он.
Я усмехнулся.
— Это — да! Нашим врагам надо беречься.
Ратибор покачал головой.
Я снова посмотрел на приближающихся кочевников.
— Добрыня, — прошептал я, — ты видишь Веславу?
Добрыня, прищурившись, вглядывался в лица всадников.
— Нет, княже, — ответил он. — Не вижу. И Алеши тоже нет.
— Что-то не так, — сказал я.
Ратибор, стоявший рядом, вдруг дернулся, словно его ударили.
— Княже! — воскликнул он. — Бежим! Бежим скорее!
— Куда? — удивился я. — Зачем?
— Духи! — крикнул Ратибор. — Духи говорят, что это враги!
— Враги? Почему?
Я не понимал, что происходит. Ратибор схватил меня за плечо и с силой потащил к воротам. Добрыня сначала удивленно посмотрел на товарища, потом на кочевников и подбежал к нам, помогая Ратибору.
Они схватили меня за руки и потащил к воротам.
Земля дрожала под копытами тысяч лошадей. Крик Ратибора «Бежим!» врезался в сознание, перекрывая шум приближающейся орды. Я, как в замедленной съемке, видел, лица кочевников искажаются в хищном оскале, как натягиваются тетивы луков, как сверкают на солнце кривые сабли.
— Враги! — хриплый крик Добрыни вырвал меня из оцепенения. — Княже, назад!
Инстинкт самосохранения, заглушенный былой эйфорией, вспыхнул с неистовой силой. Мы бросились к спасительным воротам Переяславца.
Свист стрел. Первый, второй, третий… Одна из них впилась в землю у самых моих ног. Я пригнулся, инстинктивно прикрывая голову рукой, хотя прекрасно понимал, что от стрелы это не спасет.
— Быстрее, княже! — Добрыня, бежавший рядом, подтолкнул меня в спину.
Ратибор, не переставая бормотать что-то про духов и проклятья, мчался рядом.
Мы влетели в ворота, едва не сбив с ног стражников, которые уже готовились закрыть тяжелые створы.
— Закрывайте!
