Безумный зов небес - Сергей Алексеевич Евтушенко
Тяжёлые, пафосные, и честно говоря, не вполне справедливые мысли. Уж не знаю, атмосфера так постаралась, вернувшийся запах безумия или само Древо вкладывало их в мой мозг напрямую. Но уже в следующую минуту я вспомнил, что почти вся наша партия сталкивалась в этом мире со вполне сравнимой дрянью, и иногда даже побеждала. Задача, которая казалась невыполнимой ещё несколько часов назад, сейчас лежала как на ладони. Так кто кого, спрашивается, заманил в ловушку?
Хотя пещера, некогда служившая усыпальницей великого друида Фергала Защитника, всё же внушала должный трепет.
Когда-то здесь было просторное, свободное пространство, скорее всего — место для поклонения. Может, триста лет назад оно находилось ближе к поверхности, а может его архитекторы приняли вызов поместить его так глубоко — как ту единственную Церковь Спокойствия, что мне довелось посетить. Когда-то это было место покоя для того, кто первым вступил в бой с пробудившимся древним злом.
Но это было давно. Сейчас же здесь царил полный звиздец.
Корни Мёртвого Древа, слегка шевелящиеся, словно толстые чёрные черви, въелись в стены, потолок и пол. Они проникли в каждую щель, в каждую трещину между каменными плитами на полу, они стали сутью этого места, стерев и заменив собой его изначальный смысл. А в центре пещеры, на расколотых остатках каменного гроба, громоздился центральный корень, напоминающий адскую колонну, уходящую ввысь, но не достигающую пола. И на поверхности этой колонны отпечаталось лицо того, кто лежал в этом гробу. Лицо Фергала — с закрытыми глазами, но перекошенным от ужаса ртом, застывшем в вечном крике.
Из-за центрального корня медленно, шаркая и скрипя, вышел верховный друид Мёртвого Древа. А затем он распрямился, сбрасывая ставший ненужным зелёный плащ.
— Господи, — негромкий голос Уилла нарушил наше совместное молчание в самый подходящий момент. — Ну и урод же ты.
Страшилище, стоящее напротив нас, не было похоже ни на что, с чем я когда-либо встречался в Аниме. Даже монстры Изнанки с уважением бы поклонились такому феноменальному хоррору.
Его тело состояло из переплетённых исковерканных сухих и прогнивших веток и коряг. Результат лишь отдалённо напоминал человеческий скелет. Неудивительно, что он шаркал — то, что исполняло роль его ног, сгибалось в обратную сторону, словно колени гигантского насекомого. Но хуже того, на верхнюю часть древесного каркаса были натянуты человеческие останки — руки, плечи, часть груди и голова. Лысая, сморщенная, иссушенная сильнее, чем у любой мумии. С наполовину отсутствующим лицом, провалившимся внутрь носом и выпавшими зубами, она тем не менее поворачивалась на обнажённом позвоночнике и следила за нами пустыми тёмными глазницами.
Когда Юки пробила его насквозь во время ритуала, вряд ли он даже что-то почувствовал. Он хотел, чтобы мы пошли за ним, хотел, чтобы мы спустились сюда. Невозможно было сказать, принадлежал ли этот труп когда-то самому Фергалу или неизвестному бедолаге — не суть важно. Важно было то, что безумное воплощение воли Мёртвого Древа начало медленно поднимать левую руку с выставленным вперёд указательным пальцем.
Мы были готовы к битве. Готовы были опередить врага, которому нужно было всего-то поднять руку. Но с чего мы взяли, что он будет играть по правилам?
Когда дух-хранитель Кёльколиуке находился в теле деревянной куклы, его коронным приёмом было проклятие «время-вода». Оно действовало на область, фактически останавливая время на вполне приличный срок. По-настоящему сильные противники, вроде Деи, могли вырваться из него почти моментально, но все остальные вынужденно подчинялись его эффекту.
Кёльколиуке переселился в мой гримуар и больше не мог пользоваться этим полезнейшим заклинанием. Увы, он оказался не единственным, кто его знал.
Вся наша партия словно с размаху погрузилась в очень густую, вязкую жидкость. Застыл Маэстус, а перед ним застыло сформированное наполовину острейшее костяное копьё. Застыла Юки, явно нацелившаяся на ноги врага, верно определив их, как слабое место. Застыла Эннис, на середине перевоплощения в волка, что выглядело, как отдельный вид ужасов. Застыл я, безуспешно пытаясь воззвать к силе окровавленного обломка и освободиться, пусть и потеряв контроль над телом. Один лишь Уилл продолжал идти вперёд — пусть и очень медленно, словно продираясь сквозь толщу воды. На его лице читалось невероятное упрямство — то, с каким люди сворачивали горы голыми руками.
Уилл почти дошёл до древесного чудовища, но то всё же успело поднять руку и ткнуть его в грудь иссохшим указательным пальцем.
А затем ещё четыре раза — в каждого из нас, беззастенчиво пользуясь «магией Бездны», дарованной ему Дремлющим. Последним стал я, после чего проклятье «время-вода» рассосалось за ненадобностью. Мы все уснули своим последним сном. Мы… все…
Нет. Нет, не все. Я рухнул, как и ребята до меня, но я не уснул, я не потерял сознание. Я чувствовал свои руки и ноги, я слышал своё дыхание. Я всё ещё был тут.
Трясясь от напряжения, будто пытаясь удержать на плечах булыжник размером с дом, я поднялся на ноги. Грёбаный недоэнт-усыплятор даже не заметил моих усилий, развернувшись спиной к нашей группе и царапая какие-то руны на поверхности главного корня.
К слову о корнях — теперь, когда стоял ко мне спиной, я увидел кое-что новое. Тонкий алый корень, выходящий из остатков его человеческого позвоночника и тянущийся куда-то вниз, стелящийся по земле и теряющийся среди обломков усыпальницы. Верховный друид сместился в сторону — и корень сместился вместе с ним, эдакий шнур питания, связывающий его воедино с экосистемой вокруг.
Я сжал зубы и сделал неуверенный шаг. Получилось. На глаза каждые несколько секунд пыталась наползти темнота, но я отчаянно моргал, и это помогало. Ещё шаг. Перешагнуть распластанного Маэстуса. Не наступить на Юки. Не отдавить руку Уиллу. Не привлечь внимания врага.
Среди потёмков моей сонной души я отыскал крохотный огонёк раскалённой ненависти и сосредоточил его в центре правой ладони.
«Коготь феникса».
Получено опыта — 9600!
…я всё ещё ужасно хотел спать. Всё бы отдал за мягкую подушку и удобную кровать. Да хер с ним, пусть будет неудобная — только бы с подушкой. Только бы… нет, нет. Нельзя, ни за что. Проснись, Ардор, проснись и пой, вы всё ещё не выбрались из этой
