Занимательное ботоводство - Вадим Смольский (Letroz)
Бей рвачей-богачей!
Поджигайте замки сволочей!
Бей рвачей-богачей!
К стенке вороватых палачей!
Ворвавшиеся в город солдаты, всё ещё носящие доспехи и знаки различия Рахетии, но уже не относящие себя к этому государству, поставили перед населением столицы простой и незавидный выбор, который до этого часто ставили перед городами других стран: умереть, покорно склонив голову перед захватчиками, либо попытаться оказать сопротивление и погибнуть в бессмысленном бою на радость атакующим.
Первыми «милость» победителей в гражданской войне вкусили те, кто открыл ворота города и обезоружил гарнизон, надеясь тем самым улучшить своё положение. С ними расправились с особой жестокостью, не забыв и про сам гарнизон.
В эти мгновения мир солдат бывшей Рахетии был прост и незамысловат. Друзьями и соратниками они называли тех, кто прошёл вместе с ними от горечи поражения в горах Заводного города сюда, далеко на юг, чтобы отомстить тем, кто на самом деле был их врагами. Политикам, продавшим свою лояльность за весьма скромные деньги. Офицерам, которые на поле боя никогда не появлялись, но вешали на себя одну медаль за другой. Торгашам, в чьих цепких лапах даже самый паршивый шлем становился по цене золота. И наконец, но не в последнюю очередь, Императору — игроку, который столько времени продавал Рахетию всем, у кого было золото, обрекая её на вечные поражения.
Штурмбаннфюрер Валераад и его отряд — всё, что осталось от воинской элиты Рахетии, так называемых штормтруперов, — остановились на отдых возле горящего магазина, ранее специализровавшегося на защитном снаряжении. Его владельца отловить не удалось, зато удалось «отвести душу» на ботах-слугах, которые теперь украшали собой, словно бабочки в чьём-то альбоме, пока ещё не тронутый огнём фасад здания.
— Никогда не видел таких щитов у нас в армии, — заметил один из штормтруперов, разглядывая добычу. — Такой и баллисту выдержит!
— Ты не выдержишь! Ха!
Раздалось согласное гудение и хохот. Сегодня многие солдаты Рахетии сделали массу открытий по поводу того, на что на самом деле уходили результаты их походов. В «Хрониках» давно ходила очень обидная присказка, что, дескать, у Рахетии нет денег, есть только долги. Сегодня этот миф был развенчан. Деньги у рахетийцев были и в больших количествах, но только не у всех.
Вдруг по улице пронёсся всадник — редкое зрелище в эти дни. Не сбавляя хода и лишь чудом уклоняясь от многочисленных завалов и пожаров, он орал во всю глотку:
— ЗАМОК ПАЛ! ЗАМОК НАШ!
Это заставило отряд подняться на ноги и начать озираться, однако отсюда цитадель столицы, считавшаяся неприступной, видна не была. Зато её было отлично видно с площади чуть дальше. Здесь располагалось место массовой казни различного рода предателей — то есть всех подряд. Ныне же оно мгновенно превратилось в площадку для наблюдения для десятков стягивающихся отовсюду игроков.
— Императорское знамя! Его нет! — кричал кто-то, вглядываясь вдаль, не в силах поверить в происходящее.
Другие пытались понять, как так вообще произошло:
— Неужели гарнизон сдался?
— Может, кто-то успел ворваться до того, как подняли тревогу?
— Это был штурм, говорю вам! Быстрый и решительный!
— Неужели бригада «Эдельвейс» бросила дворец? — не веря, что могло быть как-то иначе, пробормотал сам себе Валераад. — Куда они могли уйти?
Правду никто не знал, но, так или иначе, символ единоличной власти Императора пал, похоронив всякую надежду для тех немногочисленных лоялистов, кто вообще оказывал сопротивление. Вдруг по собравшимся прокатилось оживление, и крики, полные неподдельной радости, заполонили город:
— ГОРИТ! ЗАМОК ГОРИТ!!!
Медленно, но неумолимо столичную цитадель охватывало пламя. Его всполохи затронули сердца каждого, кто смотрел на эту картину, напомнив, зачем они все здесь собрались сегодня. По улицам вновь разнёсся клич, на который почти мгновенно ответили:
— Ну-ка ребята! Не стоим!
Бей рвачей-богачей!
Поджигайте замки сволочей!
Бей рвачей-богачей!
К стенке подлецов и палачей!
Пощады нет и милости,
Вся правда в ноже!
Есть жажда справедливости
В нашей душе!
Новые соседи
Отгремела последняя пара. Толпа шумящих студентов принялась спешно покидать аудиторию, словно у каждого были дела как минимум вселенской значимости, не меньше.
Максиму Филатову, и сегодня никуда не торопящемуся, частенько приходилось слышать от более взрослых друзей, дескать, студенческий период жизни — это калейдоскоп нескончаемых, весьма ярких впечатлений. Так оно и было, конечно, но только вне учёбы. А она, даже если к ней относиться спустя рукава, отнимала весьма значительную часть времени.
По поводу же остального — всё, что Максим мог сказать, так то, что его текущие будни, возможно, и были чуть ярче, чем то, что из себя представляли стереотипные рабочие дни. Сугубо теоретически. Не говоря уже про то, что это был вопрос вкуса и личных предпочтений.
Сегодня его опять подставили. Снова. Вновь. Ещё раз. И так далее по списку синонимов. Максим знал, что так будет, и всё равно было обидно. Всегда обидно ошибаться в своей вере в людей. Но самой обидной была фраза: «Я же говорила».
Сказана она была вскользь и без особой злобы. Но всё равно напоминала нож в спину. Её можно было бы и не говорить, можно было поддержать. Но суть-то состояла в ином. Уколоть, показать свою правоту, повлиять. Последнее особенно пугало Максима. Он не хотел такого влияния на себя.
* * *
Разумеется, к тому времени, как Тукан вернулся к озеру с парой ботов в качестве носильщиков и Фионой, решившей тоже посмотреть на окрестности, особенно дружелюбного скелета и след простыл. Вообще рыбак указал в сторону, где нашлись меньшие по размерам и потому менее подходящие для рыбы озёра, но вернулся крестоносец с сопровождением именно сюда. Не из вредности, а скорее из спортивного интереса доказать свою правоту. Причина была банальна: его истории не поверили.
— Здесь был мирный скелет! — повторил не первый раз, почти что с обидой Тукан.
— Ты пил эту воду? — скорее констатируя уже свершившийся факт, спросила Фиона.
— Нет! — возмутился Тукан.
— В реале выпил? — прозорливо продолжила допытываться жрица.
— Нет!!! — ответил крестоносец с крайней степенью возмущения и, подумав немного, добавил. — Не сегодня!
— Тогда не знаю, что тебе сказать. Кроме очевидного: никаких скелетов здесь нет. И рыбаков. Насчёт рыбы категорично утверждать не буду, — явно и неприкрыто издеваясь, резюмировала жрица.
Она дала знак троим ботам приступать к набору воды. Зрелище это было прелюбопытное. Дело в том, что на всё Гадюкино имелось всего