Посадка в лужу (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

Спонсором большей части плоти выступила Лала Всёпропало по прозвищу «Козырь».

Трикстер погибла.

Горевать по этому поводу никто не стал, даже когда дела у народа пошли на поправку. Да и кому было плакать? Митсуруги, похлопав свежевыращенными, спустя сутки, глазами, самокритично признала, что самая большая заслуга Козыря состояла в том, что ее останки пошли на восстановление Абракадавра, но извиняться за свой выбор «разведчика» даже не подумала. В принципе я ее понимал — как раз Ай больше всего и пострадала от нытья трикстера, но все равно было как то не по себе. Пусть Всёпропала была дурной как мартовская кошка, но таким условиям возрождения не возрадуешься. Выбраться-то она выберется, возможно, даже сразу, если Система возродит ее вне подземелья, но потом — только использовать Зов.

Оплавленный и погнутый канделябр я сунул себе назад в инвентарь. При взгляде на него приходилось переживать нешуточные приступы суеверия, пробивавшие меня даже сквозь «Отрешенность», но рассуждать нужно было рационально — если эта тяжелая фигня столько раз сработала там, где нужна была тяжелая фигня, то это совсем не повод ее мистифицировать.

В течение следующих двух недель мы аккуратно и осторожно шли на нижние этажи подземелья, старательно исследуя каждый закоулок в поисках затаившихся врагов и ловушек. И того и другого было более чем достаточно, но враги были представлены исключительно в мертвом состоянии. Спонсором их состояния выступал Умный Еж — как оказалось, он не поленился превратить всю зеленую массу листьев в исключительно мелкую пыль, которая не только отравила и засорила организмы сидящих в засаде монстров, но еще и здорово попортила механизмы и детекторы ловушек.

Мы медленно ползли вперед, по дороге обирая сундуки с магическим барахлом. Места теперь было… много, хоть это никого и не радовало. На большую шкатулку, содержащую в себе возобновляемый запас косметики Митсуруги смотрела с подозрением, но впарить его кому-нибудь из нас так и не решилась. Вообще, с места гибели Лалы, я стал индифферентно относиться к этим «призам», даже не пытаясь понять или рассмотреть, что там Ай сует каждому из нас. Монета получена? Можно идти дальше.

Последних пяти этажей не было. Был лабиринт из лестниц, нависающих над крупным озером бурлящей магмы. Рассмотреть конец лабиринта мы могли легко — это было небольшое черное здание, расположившееся на черном постаменте, вырастающим из этой самой магмы, до которого идти было совсем не близко. Полететь, увы, не получилось — всё, что высовывалось за перила лестниц, тут же получало очень крепкий удар электричеством от близлежащей лестницы. Проверить это довелось мне… как и сидеть потом полчаса, ошеломленно мотая головой и приходя в себя. Молнии били крепко и часто. Пришлось медленно и печально идти, часто останавливаясь и рассматривая, куда ведет тот или иной каскад лестниц.

Чертов трехмерный подземный мир. Хочу домой, туда, где почти все происходит на уровне глаз.

Развязка близилась — это уже было кристально ясно. Лестницы, переходы, конечное здание — идти оттуда было некуда. Опасности уже были позади… и мысль об этом заставляла быть готовым к любой пакости! Там, где заканчивались опасности этого мира, начинались куда более страшные и непредсказуемые, что исходили от бессмертных. Идя впереди всей компании и продолжая исполнять свой долг «танка», я мысленно готовил подготовленную конструкцию из немного доработанных мной цепочек.

— Стоп, я пойду первой, — приказала Митсуруги. Ее пальцы шевелились, сплетая заклинание за заклинанием, — Акахиро, ты замыкаешь. Если что — кричи!

Пришлось уступать место. Теперь впереди шли дриада и архимаг, за ними плелся я, а замыкали процессию подгоревший некромант и молчаливый шиноби. До небольшого здания, выполненного из «таграй хокку», оставалось менее ста метров ступенек.

Всё случилось не просто быстро, а молниеносно.

Митсуруги Ай издала странный крик, и они с Переяславой начали оборачиваться. Я тоже обернулся, чтобы увидеть, как Акахиро Рю, мигающий красным статусом клятвопреступника, в прыжке окутывает Умного Ежа десятками вылетающих из рукавов шиноби белых лент, с изображенными на них иероглифами. В обоих Бессов, вылетевших за пределы перил, били молнии — быстро, страшно, много, превращая тело нихонца в пыль, но почти никак не воздействуя на ленты. От Абракадавра летели клочья плоти, но рассматривать это я не стал.

За спиной тихо щелкнула собираемая конструкция.

В следующий миг я обернулся, чтобы увидеть спину Митсуруги и…

…глаза Переяславы, снявшей с них маскировку. Две бездны многовариативного бытия, способные надругаться над картиной мира любого разумного существа.

Я не удержался, чтобы не подмигнуть дриаде, перед применением «Пути Ветра»…

Вынимая из инвентаря и просто роняя страшный, гнутый, черный канделябр…

И быстро собирая три золотых пирамидки с трех черных постаментов, стоящих внутри черного здания.

Теперь осталось лишь обернуться, пряча в инвентаре пирамидки, не пригодившуюся цепную конструкцию с десятью неразрушимыми книгами, нагнуться за канделябром…

…и весело оскалиться, глядя в квадратные глаза золотого архимага Нихона, испуганно отскочившую от зазвеневшего канделябра.

— Сюрприз!

Глава 13 Кто не верблюд?!

— Соломон?!

— Может быть, — пожал я плечами, глядя на Переяславу, присевшую на отключившуюся Митсуруги.

Ситуация складывалась забавная. От моего «воровства» пирамидок (не забыть посмотреть, что это за фигня), обе девушки впали в шок до такой степени, что дриада забыла навести маскировку обратно. Как итог — Ай посмотрела ей в глаза… и благополучно вырубилась, оставив нас наедине. И вот мы с дриадой сидели в черной-черной комнате черного подземелья внутри черной пещеры с черным морем…

…и я понятия не имел, что говорить. Ну да, я подозревал, что моя бывшая подруга, видя, что близка к цели, постарается расправиться с выжившими, так я это не один делал! Не особо скрывающийся от меня Бенедикт, тихо преследующий нас под потолком, как бы намекал, что следует бдить. Как это сделать лучше всего? Да просто первым утащить то, зачем Митсуруги сюда заявилась! Нет, не совсем… а «взять поносить» — ровно до момента, пока мы не окажемся в Срединном Мире.

Но фокус с глазками я не предполагал. Магический удар в спину от самой розововолосой — да, потому и повесил защиту. А тут такое…

— Может быть… — задумчиво произнесла худенькая девушка с кожей, напоминающей коричневую кору дерева, пристально разглядывая меня двумя сияющими безднами, что у нее были вместо глаз, — …я, наверное, приму такой ответ. А то «да» … это, знаешь ли, чревато. Я существо подневольное, обязано выполнять приказы. А они были даны… на случай, если я что-то увижу или узнаю.

— А твое состояние лечится? Не узнавала? — полюбопытствовал я, присаживаясь на небольшой порожек возле постамента и раскуривая трубку.

— Только небытием, — почти равнодушно пожала Переяслава плечами, — Я буду не против, а даже за. Рабство, знаешь ли, совершенно не блокирует способность думать и наблюдать. А я видела достаточно, чтобы понять простую вещь — мир для бессмертных лишь игрушка.

— Игрушка? — хмыкнул я, — По-моему, они все смертельно серьезны.

— Вы как пьяные капризные дети, — покачала головой дриада, — Придумываете себе цели, создаете алтарь, приносите на него жертвы. Совершенно не задумываясь о том, что это стоит другим. Хотя… наверное, я неверно выразилась, Кирн Джаргак. Вы бессмертны, но пьете чужие жизни, разрушая чужие песочные замки, дабы придать собственному существованию краски и смысл. Как вампиры. Какой смысл существовать в песочнице, зная, что с каждым днем ваше равнодушие растет вместе с силой?

— Мы все равно все сломаем? — усмехнулся я.

— Именно, — кивнула дриада, вставая с тушки Митсуруги, которой вздумалось немного освободить желудок, — Ты сам этому живой пример. Кстати, как ты вообще…?

— …дошел до жизни такой? — закончил я за нее. После кивка дриады, вспомнившей, что пора тушить свои глаза, я протянул, — Да все просто. Понимаешь, когда ты выскальзываешь из сложной ситуации, то… в глазах окружающих ничего не меняется. Особенно, если окружающие тебя разумные чем-то объединены. Стадное чувство, понимаешь? Зато если бить в ответ — бить страшно, наотмашь, не считаясь ни с чем… это вызовёт совершенно другой отклик. Другую репутацию.