Кос Тихий - помощник егеря - Игорь Старожилов
Я решил не обижать наставника и, вздохнув, подставил свою стопку. Водка как водка, разве что по крепости градусов семьдесят. Вкусовые рецепторы разогнались на двести процентов, и простенькая ушица нам показалась просто пищей богов.
— Нашел я зубра для тебя. Здоровый зверюга, но его время уже прошло. Это хорошо, что ты с гоблинами договорился. Мясо у него уже давно не вкусное, и пришлось бы оставить падальщикам. А так гоблины его за милую душу схомячат и еще спасибо скажут.
— Ну, одним спасибо дело не обойдется. Они мне бобровых шкур натащат гору размером с того зубра.
— Расскажи-ка, Кос, лучше, чем бить быка ты собрался?
Я показал подготовленную рогатину. Вит покачал головой:
— Думаешь, справишься? Зубров пиками били раза в два длиннее, и то не просто было.
— Деваться некуда. Пошли, покажу.
Мы сходили к моим мишеням, и я показал, что я могу наделать, метая рогатину с пяти метров.
— Ничего себе! — Удивился дядька Вит, — Может в тебе еще и кровь огров есть? Такая силища! Теперь я вижу, что шанс есть. Но учти, у тебя будет только один шанс. Целься в шею, если повредишь хребет, то бык ляжет на месте. Если нет, будет истекать кровью и мучиться. А это нехорошо. Так что тебе придется прыгать ему на загривок и вбивать кинжал в хребет руками.
— Думаю, я справлюсь, дядька.
— Ну, смотри, это будет тебе экзамен на охотника. А теперь иди спать. Вставать будем рано.
— Доброй ночи, Вит.
— Доброй ночи, Кос.
В этот раз я устроился на новом месте, в своем сушильном сарайчике. Стю возился наверху, шуршал, перекладывал свои сокровища, но потом все-таки спустился и заснул у меня под боком. Следом за ним заснул и я.
***
Утром я покормил только свинок. Их вполне устраивала их новая жизнь, и с довольным хрюканьем они терлись о мои ноги. Мы с Витом попили травяного чая и отправились. Стю не понравилось прыгать по росе, поэтому он предпочел на охоту отправиться верхом, как принц. Разумеется, конь у этого принца был полуорочьей породы.
Зубры невероятно любят сухое сено. Пришлось выгрести все остатки, что были у Вита, и теперь я нес эту небольшую копну за спиной в дерюге.
Через полтора часа пути мы пришли на место встречи с гоблинами и застали их вповалку спящими.
Вождь Дрыус Лёгкий так не хотел упустить возможность заполучить зубрятины для своей деревни, что пригнал двадцать лучших представителей своего племени еще вчера вечером. После того, как мы их разбудили, вождь с помощью ора и тычков дубинки сделал из своих подчиненных что-то вроде строя и отрапортовал:
— Мастер Вит! Могучие воины поселка Булькало построены и готовы к постановке задачи.
Сонные гоблины-бойцы пошатывались, терли глаза и зевали. Дядька Вит быстро объяснил их обязанности: не шуметь, не разбредаться и беспрекословно слушаться приказов.
— Все всё поняли? — Заорал вождь Дрыус, потрясая дубиной, — Приказываю слушаться Мастера Вита и Коса Тихого, как меня!
— Да, — уныло ответило его войско.
Тяжело им придется, подумал я. Гоблины и дисциплина — вещи несовместимые. Но быть изгнанным из отряда — позор хуже смерти.
Я, наконец, смог передать свой неудобный узел с сеном. Преисполненные гордости гоблины тащили его вчетвером, меняясь через каждые пятнадцать минут.
Еще через полтора часа Вит всех остановил.
— Дальше мы идем втроем: я, Кос и вождь Дрыус. Остальные сидят молча и ждут на этом месте. С вами я оставляю Ухича. Ухич, можешь придушить любого, кто будет шуметь или отойдет от группы. Ты понял?
Рысь посмотрел на гоблинов и облизнулся. Отважные воины задрожали и сели на землю.
Я забрал сено, и мы двинулись дальше. Через пять минут Вит остановился и засвистел на птичьем. Из крон деревьев ему начали отзываться разные птичьи голоса. Наконец немного в стороне послышалось сорочье стрекотание.
— Понятно, — сказал Вит, — заходим справа.
Мы сделали небольшой крюк, чтобы запах сена из приманки донесло именно туда, куда нужно. На указанном Витом месте я высыпал копну и немного в стороне затаился. Дядька Вит и Дрыус-Сникл были еще дальше. Стю я оставил с ними, строго-настрого запретив следовать за мной.
Через минут пятнадцать на запах сена из леса вышел Зубр. Да, именно так, с большой буквы. Старый великан весил не менее полутора тонны, один рог был обломан, шерсть поредела, но от него все еще исходило ощущение невероятной мощи. Других зубров больше не было. Самцы зубров не ходят в стаде вместе с самками и молодняком. К обществу себе подобных, они присоединяются только в период гона, все остальное время предпочитая одиночество.
Лесной исполин подошел к сену и, никого не опасаясь, начал его поедать. Медленно и осторожно я подкрался на расстояние броска. Зубр ничего не заметил, и, надеюсь, не почувствовал. Рогатина молнией преодолела расстояние от моей руки до точки на шее, которую я наметил, и полностью воткнулось до упора. У старого зубра просто подогнулись колени, и он рухнул на месте, не издав ни звука.
Вождь гоблинов издал ликующий крик. Я подошел к зубру и попытался выдернуть рогатину. Она не поддавалась. Пришлось упираться ногой и тянуть со всех сил, чтобы кости позвоночника, наконец, отпустили наконечник.
Настроение было ни к черту. Дядька Вит подойдя понимающе похлопал меня по плечу и сказал:
— Не переживай, Кос. Он прожил прекрасную жизнь, а ты подарил ему легкую смерть. Ты — молодец.
Спустя еще пару минут прибежала ликующая толпа гоблинов. Они попытались качать меня, но я так на них рявкнул, что они в ужасе отскочили. Через минуту они уже водили вокруг туши хоровод, распевая песни. Стю же, чувствуя мое настроение, вел себя тихо и спокойно, за что я был ему очень благодарен.
Дальше мы в течение часа в четыре руки с Витом снимали шкуру. Гоблины тут неплохо помогли, вдвоем нам было бы тяжело переворачивать эту махину, но толпой мы справились. Наконец я скрутил шкуру в рулон, чтобы нести домой. Весила она не менее пятидесяти килограмм, но это для «нового» меня не проблема. На прощание вождь гоблинов меня обнял и сказал, что за такой подарок он просто завалит меня бобровыми шкурками, а еще напишет поэму, восхваляющую нашу героическую охоту.
Назад мы возвращались в молчании. Веселился только Стю. Чего еще ждать от подростка?
Придя домой, я снова развернул шкуру и начал ее мездрить, когда перед моими глазами загорелась надпись:
