И снова — здравствуйте! - Михаил Француз
Так что, пришлось всё-таки минут двадцать побегать за «недобровольными донорами» по крепости, попутно собирая их «ядра» в сумку.
Сумка… эх, моя хорошая, любимая сумочка… распотрошили тебя гадкие нехорошие демонюки. Распотрошили и бросили в грязь… И основную, и обе дополнительные, что в ней лежали… изверги! Нелюди! Да разве ж можно так с ценнейшими эксклюзивнейшими Артефактами?! Убить их, блин, за такое!..
Ой, а я и убил…
В общем, моим сумочкам пришёл звездец. Других сумок с расширением внутреннего пространства и без привязки к конкретному разумному в крепости не оказалось.
Я подобрал обычную. Хорошую, удобную, крепкую, объёмную, вместительную… но обычную. Не магическую. А это значит что? Это значит, что место стало резко ограниченным. Что, в свою очередь, означает необходимость его экономии. И сортировки всего моего имущества на важное и… не такое важное, как это первое важное.
Сортировка — это морально трудно. Хомяк и Жаба поднимали вой и рыдали над каждой самой ерундовой ерундовиной, которую приходилось оставлять. Всё им было «очень ценно, полезно и прям надо!»…
В результате, я плюнул на всё и волевым усилием принял решение: в сумку только «ядра» и наличные. Всё остальное: «за борт»!
И так-то килограмм под двадцать сумочка получилась к тому моменту, как я-таки сказал себе «Стоп!» и покинул пределы крепости.
Очень вовремя, надо сказать, покинул!
Буквально через тридцать минут мой седалищный сигнализатор так засвербел, что хоть стой, хоть падай! И я упал. Упал, заполз в ближайшую канаву, подобрав под себя сумку, закрыв уши руками, а глаза веками. Рот наоборот — открыв.
Очень вовремя — дальше была вспышка, видимая даже через зажмуренные глаза, уткнувшегося в землю лица. А следом за вспышкой пришёл грохот и ударная волна…
***
Глава 24
***
Что я могу поведать о следующих примерно трёх неделях? Боль, слабость, дезориентация, проблемы с координацией, удушье, мучение, дурнота, жажда, снова боль… Всё это в полной темноте и под целым слоем земли, которым меня накрыло в результате устроенного мной же взрыва.
Ах да, была ещё и магия, проявлявшаяся в материальном мире холодным пламенем, обращавшая в пепел всё, чего коснётся. Какого-либо контроля над ней, при этом, у меня не было. Совсем мне было не до того, чтобы что-то ещё и контролировать — не помереть бы.
Причем, потеря сознания или беспамятство не приходили, хоть я и звал эти благостные, вожделенные, избавительные состояния всей своей душой. Да я сдохнуть мечтал в эти недели (узнал потом число по местному летоисчислению, когда к людям вышел — посчитал)! Сдохнуть — и это при моём крайне отрицательном отношении к суициду или эвтаназии. Даже не отношении, а категорическом отрицании права человека на такие действия, какими бы жизненными обстоятельствами и ситуациями они не оправдывались. А тут…
В оправдание себе могу сказать, что, хоть и мечтал о смерти, но попыток действительно умертвить себя не предпринимал. А мысли «к делу не пришьёшь».
Правда, каким бы способом я мог это сделать? Если меч демона почти сто пятидесятого уровня от моей головы отскакивает, а почва, накрывшая меня сверху слоем в несколько метров, не сумела убить отсутствием воздуха, пригодного для дыхания?
Хотя… если подумать, то средство для самоубийства у меня было. И было оно в прямом доступе: целая сумка довольно высокоранговых «ядер». Если одновременно «активировать» их все, спаивая в одну мощнейшую бомбу, то её бы, скорее всего, хватило, чтобы при детонации, разнести меня на атомы. Но, даже сама мысль об «активации» каких-либо «ядер», в тот момент вызывала физическую боль и мучения.
Но: «проходит всё — пройдёт и это». В который раз убеждаюсь в сакральной верности этого короткого высказывания. Ведь «это» в очередной раз прошло.
Постепенно, боль снижала свою интенсивность, идя на спад. Пока не стала терпимой. Понемногу возвращался и нормальный контроль над телом. Исчезали проблемы с координацией и разбалансировкой всех систем организма.
Только тогда я начал откапываться, целенаправленно пробиваясь вверх, к воздуху, свету и свободе.
В процессе выяснилось, что «несколько метров почвы», это конкретно: полтора. Большая часть из которых, камни, битый кирпич, глина и песок. Самой именно почвы было не так уж и много… точнее, её вообще не было, ведь почва — это что-то живое, родящее, способное производить жизнь.
Когда выкопался и сел на край получившейся ямы-норы-хода, вдохнул свежего и умопомрачительно вкусного ночного воздуха, посмотрел на огромное звёздное небо над головой, я испытал ни с чем не сравнимое чувство счастья и освобождения. Наверное, даже «просветления». Я готов был любить весь Мир в тот момент.
Это… действительно эффективная психологическая практика по «возвращению крыши на место» и обретению душевного равновесия. Должен признать — оно работает. Хоть и никогда, ни за что я не согласился бы на повторение такого опыта добровольно.
Кстати, в некоторых Земных культурах подобная духовная практика есть: хоронить заживо. Готовят специальную могилу, в которую ложится человек. Его закапывают. Его оставляют на сколько-то часов в ней. Вроде бы, в особо… тяжёлых случаях, и на сутки. А потом откапывают. Говорят: помогает. Люди чувствуют обновление, просветление, ощущают духовный рост и избавляются от некоторых психических проблем… приобретая новые, связанные с клаустрофобией, переохлаждением и почками…
Не помню только, где именно такое… экстравагантное действо практикуется. Но точно уверен, что о таком слышал.
Теперь вот и поучаствовал лично. Да ещё и в такой максимилизированной, гипертрофированной форме.
С другой стороны: «отчаянные времена требуют отчаянных мер». Та массовая резня… даже, пожалуй, геноцид, устроенный мной в крепости, без последствий для психики, просто не мог пройти без последствий. Да он и не прошёл, скорее всего. Но вот эта вот вынужденная экстремальная практика «самолечения» помогла как-то минимизировать их, что ли?
Понятно, что одной её не хватило бы. Понятно, что были потом месяцы одиночества в Диких Локациях с каноничными йогой, медитациями, утренними купаниями, информационным голоданием и созерцанием цветочков… Это понятно. Но принесло бы это хоть какой-то результат, если бы не было этой вот первоначальной мощнейшей стрессовой проработки? Что-то сомневаюсь…
Ладно. Не будем об этом. Сия материя тонка и недоказуема. Любые исследования её приблизительны, расплывчаты, слабодоказуемы и
