Паутина миров - Андрей Андреевич Красников
— Козлы, блин.
В ответ до моих ушей донеслось многообещающее рычание и мне пришлось задуматься о более насущной задаче — как остаться в живых, если кошкам не хватит жратвы. Благо, что умение создавать защитные печати никуда не делось и спустя еще пару минут я ощутил себя в относительной безопасности.
Ночь опустилась на джунгли очень быстро, почти внезапно — еще десять минут назад вокруг меня играли краски тропического заката, а затем все резко изменилась и лес затопила непроглядная тьма. Улучшенное зрение худо-бедно показывало мне окружающую действительность, однако делало это столь паскудно, что я ощутил в своей душе крохотные ростки первобытного страха. Под покровом непроглядного мрака бродили голодные хищные звери, беспомощному раненому человеку следовало как можно быстрее забраться в какое-нибудь надежное убежище, схорониться там до рассвета…
Чувство опасности неожиданно усилилось, я заметил краем глаза смутное движение, а потом ночь озарилась яркой вспышкой, вырвавшаяся на свободу молния ударила в затаившуюся кошку и темнота опять сомкнулась. Послышалось хриплое шипение, после которого наступила гробовая тишина. Спустя несколько секунд мне удалось различить контуры скорчившейся в траве твари, но отдельные детали так и оставались скрытыми от моего взгляда. Где бродит второй хищник, тоже было непонятно.
— Ладно, хрен с вами…
Крепкий дневной сон позволял мне спокойно бодрствовать на протяжении всей ночи, так что я обновил печать, проверил магическую картину мира, а затем сконцентрировался на лечении. Очень некстати проснулся голод, мне пришлось запретить себе думать о кошачьем трупе, но в целом ситуация оставалась довольно-таки позитивной.
— Живучие твари, значит, — вспомнил я недавние слова палача. — Ты прав, дружище, ты чертовски прав…
В душе вспыхнула яростная жажда мести за причиненные страдания, но ее почти тут же сменили более холодные и более взвешенные мысли — как ни крути, а мои враги действовали единственным доступным в подобной ситуации способом, пытаясь хоть как-то отыграться за все причиненные им неприятности на случайных пленниках. Винить их за это было довольно-таки глупо — скорее уж, имело смысл подумать о том, какого черта меня вообще занесло на сторону рабовладельцев и почему я не свалил от них в тот же самый момент, когда полностью осознал реальное положение дел. До сегодняшнего дня моей совести вполне хватало аналогии с Древним Римом, но бравых легионеров, веками истреблявших племена северных варваров, тоже нельзя было причислить к абсолютному добру. И сейчас, когда я вплотную столкнулся с жизнью противоположной стороны, это ощущалось как никогда ранее.
— Гадство.
Вспоминать реплики своего мучителя про угоняемых в рабство женщин было чертовски неприятно, ощущать себя куском дерьма на службе у точно таких же кусков дерьма категорически не хотелось, однако найти вменяемые аргументы для оправдания своих действий мне так и не удалось. В какой-то момент времени я успешно докопался до истины, затем эту истину подтвердил лорд Коре и этот момент являлся поворотной точкой всей истории. Нормальный цивилизованный человек без раздумий отказался бы от дальнейшей работы, чуть более дальновидный трус попытался бы дезертировать во время одного из рейдов, а вот я…
— Твою мать.
Говорят, что пуля очень многое меняет в голове человека, даже если попадает ему куда-нибудь еще. В моем случае роль пули сыграли многочасовые пытки — слишком уж хорошо я запомнил слова долбаного садиста, без колебаний приравнявшего меня и других наемников к работорговцам. А мои недавние мысли о возможности завести себе парочку личных рабов добавляли ситуации пикантности, не позволяя сорваться с крючка въедливой совести. Я действительно знал о рабах, я действительно помогал рабовладельцам и как-то так получалось, что все произошедшее со мной являлось проявлением некой высшей справедливости.
— Стоп, стоп…
Оборвать сеанс самобичевания удалось с огромным трудом, но все же удалось — я кое-как отодвинул неприятные мысли в сторону, напомнил себе о перенесенных пытках и частично подневольном статусе в государстве высоких лордов, после чего испытал серьезное облегчение. Впрочем, у меня буквально сразу же возник следующий вопрос — имеет ли вообще смысл возвращаться к таким нанимателям. Телепортировавшись в лагерь лорда Коре, я автоматически перечеркивал все свои недавние рассуждения, цинично снимал шкуру невинной овечки и соглашался с ролью злодея. А хотелось ли мне примерить эту роль?
Издалека донесся негромкий треск и характерное похрюкивание, я на время отвлекся, но затем вернулся к прерванным размышлениям, постаравшись разобраться в ситуации с точки зрения холодной логики. Моральный аспект проблемы был вполне очевидным и являлся отрицательной константой, с которой волей-неволей приходилось считаться. Еще одним негативным фактором выступала повышенная смертность в рядах наемников — хотя новые условия службы предполагали уменьшение базового риска, вероятность моей скоропостижной гибели там откровенно зашкаливала. Третий минус, который пришел мне на ум, оказался связан с невозможностью возвращения на родину — чем дольше я работал на высоких лордов, тем сильнее рос временной разрыв, отделявший меня от Земли. Разумеется, в том случае, если этот разрыв вообще существовал хоть где-то, кроме воображения рассказавшего мне о нем видящего.
— А спросить об этом у Джелена ты, конечно же, не мог. Придурок.
Плюсы у моей текущей работы тоже имелись — игнорировать общую благоустроенность управляемого лордами государства, а также нескончаемые запасы доступных там знаний я даже не пытался. Однако тот необходимый минимум, ради которого мне в свое время пришлось тащиться в Алшанассу, а затем участвовать в различного рода рейдах, был уже достигнут. Возможно, стоило вспомнить о своих первоначальных планах, водрузить огромный болт на сотрудничество с лордами и перебраться домой?
— Домой…
Мысли о Земле отдались в моей душе щемящей тоской и невнятной тревогой — прошло уже около двух лет с того момента, как я услышал тихий шепот Лакарсис и покинул родину. Что случилось там за это время? Сколько лет прошло в реальности моих родных и друзей? Живы ли они еще? Чем мне придется заниматься в ставшем откровенно непривычным мире? Вопросов было слишком много и каждый из них вызывал на моем лице болезненную гримасу — я попросту боялся возвращаться. Боялся потерять веру в то, что
