Сезон охоты - Тимофей Петрович Царенко
Гость отчалил. Точнее, испарился. Точнее, ушел с такой скоростью, что меня слегка оглушило.
— Не самый аккуратный человек. Совсем не смотрит под ноги! — Аркадия уселась на место гостя. Она достала из бара бутылку и опрокинула в себя.
— Подсадила на него каплю? — Жрица хмыкнула.
— Да. Ах ты ж мелкий засранец… Он её в пробирку запихнул… И… И нет доступа!
— Лизи, ты что хотела?
— Полюбоваться на кровавое месиво и узнать, что вы живы. И сказать кое-что. Всем вам.
— Внимательно слушаю.
— Да, самка. Говори.
Даже Шляп оторвался от очередной кучи мяса и повернулся к нам. Он всё больше походил на андроида, живую голову подпирали сразу три цепи из дисков.
— Каждый из вас служит Хартамалу. И нет для него слаще жертв, чем пролитая кровь или навсегда разорванная цепь. Опаляющее пламя войны щедро одаряет тех, кто живет по законам вечной битвы. Давно, тысячелетия назад мы воздвигли между собой и смертью стену. Ни у кого из нас нет причин убивать. И нет ни одной причины для смерти. Но она рядом с нами. Она дышит нам в затылок. Те, кто вокруг нас в этой комнате, они сегодня сделали ставку и проиграли.
— Ты нам что, за гуманизм тут…
Жрица так посмотрела на Аркадию, что та замолчала.
— Никто из нас не выбирает смерть. Никто из нас не найдёт причин убить другого, будь вокруг нас иной мир. Тут наградой за битву будет новая битва. Всегда будет причина нажать курок снова, жажда, которую нельзя утолить, смехотворные цели, которые нет смысла даже озвучивать. Вы — рабы битвы, ваша свобода — лишь иллюзия. Но помните: любые оковы можно разорвать, любые стены пробить. Найдите иной смысл себя в этом мире. Найдите ту часть себя, которая хочет жить. И спросите: хочет ли она что-то ещё?
— У меня много желаний, самка! — хмыкнула слизь.
— Я живу меньше сотни часов, и я вижу свою неполноту как живого объекта, я не вижу смысла в твоих словах, — поддакнул Шляп.
— Я их просто нанял и рад отсюда свалить, но кто мне даст? — самое время поныть, да.
— Никто не понимает себя в начале пути, утолите свою жажду, испейте столько кипящей крови и железа, сколько сможете. Не боритесь со страстями, не очищайте себя от них. Вы не из тех безвольных глупцов, которых поглотят их идеи. Но помните: для каждого из вас настанет момент, когда с губ сорвётся слово «Довольно». И тогда… тогда вы сможете получить что-то ещё.
— Прикольное благословение, Жрица. А главное, какое удобное. Мы или сдохнем в процессе или ты сможешь нам всем предъявить «Ну я же говорила». Я без понятия, в какие игры ты играешь. Но пока я получаю развлечения, я с тобой. Неважно, что ты мне льешь в уши, но если это обязательная часть программы, могу похлопать.
— Я бы не стал так легко посылать нашу союзницу. Я вам отвечаю, эта детка реально может творить чудеса. Она спасла мне жизнь в безвыходной ситуации.
— О, я на своём веку таких прошаренных много видел. Спорим, она тебя вписала в ту историю, из которой спасла?
— Если оно и так, тогда я бы не стал с ней спорить тем более. Это надо быть дважды богом…
Лизи положила мне руку на плечо.
— Спасибо, Кель, меня не надо защищать, — Лизи улыбнулась. — Аркадия, я служу силе, которую ты не можешь себе даже вообразить. Я не убеждаю тебя в чём-то, я предвижу будущее. Хотя, имя «Аркадия» мне не нравится. Может, лучше «Нэнси»? «Нэнси Плакса»?
Поток алой слизи вырвался из лица Аркадии в сторону Лизи. Тонкие нити, вопреки всем законам физики, разрослись в стороны и попытались схватить Жрицу. Только вот безрезультатно. Сама Лизи осталась на месте, а вот её плащ пришёл в движение. Окружил девушку прозрачным коконом, по которому шли электрические разряды. Лизи, обнажённая, стояла в центре и с любопытством смотрела. В этой же защите увязли выстрелы из автомата и брошенный кусок бетона. Просто распались пылью.
— ОТКУДА ТЫ ЗНАЕШЬ ЭТО ИМЯ? КТО ТЫ ТАКАЯ?
— Как много вопросов!
Грохот стоял жуткий, но слова теоверитки я слышал явственно.
— СКАЖИ, СКАЖИ, ГОВОРИ, ДРЯНЬ!
Звук шёл, кажется, отовсюду, от вопля противно ныли зубы.
Светопреставление бушевало ещё какое-то время. Я старался не дёргаться, да и что я мог сделать? Что делать с таким противником как Аркадия, мне было совершенно непонятно. Точнее, у меня не было огнемёта или плазмы.
— Успокоилась?
Лизи спросила, когда слизь, судя по всему, выдохлась. Да и стало её заметно меньше. Алые потоки хлынули обратно в глаза одержимой. Она тяжело опустилась на пол… И разрыдалась!
Последнее сбило меня с толку окончательно.
Жрица подошла к девушке, подняла её за подбородок и заглянула в глаза. Вполне человеческие.
— Победи — и сможешь загадать желание. Облажаешься — и никогда не узнаешь, кто с тобой так поступил. И за что.
Потом жрица подошла к Шляпу. Тот оторвался от своего кровавого дела и застыл в странной позе. Голова вытянута вперед, руки разведены в стороны. Ноги согнуты в присяде. Диски на позвоночнике словно закручены в спираль.
— С тобой мы уже поговорили, — Лизи коснулась шляпы кончиками пальцев. — А вот ты… Шляп, включи Клауса на минутку.
Что-то изменилось, и мертвое лицо ожило. Гримаса страданий исказила мертвенное лицо. А из широко раскрытых глаз наверно должны были потечь слезы.
— Твои страдания беспредельны. Твоя участь незавидна, а награда… Награда будет невообразима. Мои боги щедры к тем, кто жертвует собой добровольно. Эта вещь, которая правит тобой, не даст тебе умереть. Её достижения — твои достижения. Но это всё неважно. Ты поймешь. А пока спи. Обещаю, в этот раз кошмаров не будет.
Лизи коснулась губами щеки Клауса, и искажённое лицо разгладилось. А через несколько мгновений снова ожило и уставилось на Лизи безучастным взором.
— А я?
— Да, точно! Я совсем забыла. Минутку.
Теоверитка покинула бар и вернулась буквально через полминуты. Она притащила рюкзак, который кинула мне от входа. Я поймал и открыл клапан. В рюкзаке лежал мой шлем.
— Так что мы должны сделать?
Аркадия поднялась с пола.
— Что угодно!
Лизи засмеялась, вильнула бедрами и ушла. Теперь уже окончательно.
Воцарилось молчание.
— И вот эту женщину я
