Загадка пропавшей статуи (СИ) - Смольский Вадим "Letroz"

— А про неё! — выкрикнул Горац, указывая на Щёлочь. — Про неё ты ничего не хочешь рассказать? Про этого твинка! Кто он, зачем здесь и…

Перед тем как ответить, Фиона некоторое время, слегка склонив голову набок, смотрела на Щёлочь, которая аж сжалась от пристального внимания.

— Дело в том, что мне почти нечего про неё сказать. Она, как и вы все, оказалась здесь не случайно. Как и вы, она не была с нами до конца искренней. Ну, как понятно по моему рассказу, в данном случае это не что-то оригинальное, — сделав паузу для того чтобы убедиться, что иных возражений не поступит, жрица вернулась к прежней теме. — Именно в таком порядке, вы попали в этот рейд. С одной общей целью — найти завещание Жаска по тем или иным причинам. По этому поводу у меня осталось лишь одно белое пятно, — она повернулась к магу воды. — Горац, какое вы отношение имели к Жаску и его статуе?

— Он скульптор, неужели не ясно? — вмешалась Матаракша. — Он её создал!

— Это правда? — удивился Фопс, почёсывая щёку.

— Нет, — бросил, глядя с презрением на чернокнижницу, маг воды. — Я участвовал в сборе материалов и оформлял оригинальный постамент. Больше никаких общих дел с мистером Жаском у меня не было!

— Зато были знакомы с тем игроком, который непосредственно создавал статую, — рассказала Фиона. — Я подзабыла его ник, не напомните? Вы его называли ещё во время первого допроса.

— Хучжун.

— Думаю, не ошибусь, если скажу, что вы здесь именно с его благословения, да? И недавно с ним говорили?

Эльф в ответ на это заявление демонстративно постучал пальцами по столешнице:

— Этот фарс начинает надоедать. Мы все знаем, кто именно…

— Нет, не знаем, — прервала его Фиона. — Не надо делать удивленные лица, многие из вас в курсе, что я через своих помощников даже не пыталась узнать, кто и где находился в момент той толкучки в сокровищнице. Это просто бессмысленно, особенно с учётом всеобщей лжи и склок, — жрица посмотрела в сторону городского управляющего, перевела дыхание и продолжила. — Вместо этого я выяснила, что же именно произошло со статуей. Не буду таить: её уничтожили. Первой версией была кислота…

— Кхе! — самодовольно кашлянул Сунрад, отвлёкшись от гневных переглядываний и перешёптываний с Лукашей.

— Чушь! — выкрикнул Горац. — Нелепица! Такое мог предположить только форменный д-дятел!

— Версия действительно оказалась не самой жизнеспособной, хотя на свалке отыскался подходящий сосуд, — согласилась Фиона. — Полагаю, что это чистое совпадение. Для того чтобы растворить полутора тонную статую, надо чуть больше, чем один флакон даже самой сильной кислоты. К тому же не осталось никаких следов или нерастворившихся кусков. Нет, статую уничтожили самым простым, пускай и дорогим способом — с помощью свитка с заклинанием «Аннигиляция»… — теперь уже маг воды самодовольно усмехнулся. — Фокус в том… впрочем, думаю, вы все и так знаете, в чём именно. Преступник точно понимал, как работает заклинание, и поэтому хотел сжечь завещание — вы скоро убедитесь в том, что ему это почти удалось. Удалось бы больше, не подними Матаракша ветер. Он спутал все планы: не только затушил завещание, но и откинул его в сторону, засыпав тканью.

Договорив, Фиона жестом пригласила к трибуне Чиалу, которая в свою очередь показала сначала коробку, а затем и её содержимое — обгоревшую учётную книгу.

— Завещание, дамы и господа, — объявила жрица. — Пострадали первые три страницы, но для того, кто захочет им воспользоваться, это не станет такой уж большой проблемой. Собственно, это мы сейчас и решим…

— Откуда нам знать, что ты не отсканировала завещание себе? — вмешалась Клесирра.

— Завещание всё это время находилось в моих руках, — подала голос Чиала. — Гильдия на него не претендует.

— Как и город, — поддержал её Фопс.

Сомнения собравшихся это не развеяло, но жажда наживы быстро отвлекла большинство игроков от прочих мыслей.

— И как мы будем делить эту книжку? — поинтересовался Сунрад. — Неужели поровну?

— Требую дележки по вкладу! — вмешалась Матаракша.

— Ага, конечно! — Горац был одним большим негодованием. — Давайте ещё конкурс устроим…

— Вы все, идя в этот рейд, подписали с гильдией соглашение, — перебивая начавшийся гомон, произнесла Чиала. — В соглашении указан равный раздел добычи. Это означает, что если несколько игроков претендует на один предмет, который нельзя разделить…

Администратор прервалась, словно ожидая, что сейчас кто-то откажется. Такого, разумеется, не произошло.

— То необходимо бросить кости, — подвела итог Чиала таким холодным голосом, что смелости возразить ей ни у кого не нашлось. — Фопс, не поддержите, пока я исполняю формальности?

Передав подошедшему городскому управляющему коробку, администратор продемонстрировала специальный кубок с вырезанными на нём рунами, защищающими от магии, и символами гильдии Приключенцев; три самых простых шестигранных игральных кубика, а также простенький деревянный квадрат достаточного размера, чтобы это всё накрыть — то ли подстаканник, то ли просто какая-то дощечка.

— Может, кто-то сомневается и хочет осмотреть кости или кубок? — прежде чем начать, осведомилась Чиала.

С ней спорить никто не решил, как и заявлять о её предвзятости, хотя наверняка много кто хотел. А вот желающие поспорить с Фионой нашлись.

— Ты, детка, видно забыла сказать, кто же уничтожил статую, — подала голос Лукаша, заметно нервничая. — Зачем давать ему ещё один шанс?

— Дело в том, — жестом попридержав администратора, ответила жрица, — что выяснить, кто же это сделал, не представляется возможным. Каждый из вас, вернее даже сказать «нас», мог принести с собой свитки с необходимыми заклинаниями. Дальнейшее — вопрос сноровки. Нет, ну если конечно кто-то хочет сознаться, то вперёд, — Фиона выдержала небольшую, но абсолютно бессмысленную паузу и продолжила. — Как видим, преступник молчит. Что ж, его право.

— Законный победитель может делать с завещанием что угодно, — добавила Чиала. — Захочет уничтожить — его выбор.

Больше вопросов или замечаний не было, поэтому администратор приступила. Сама процедура была предельно тривиальной: игроку вручался кубок, кости и дощечка; он совмещал; тряс сколько было душе угодно; и показывался результат, который оглашала Чиала.

В итоге, спустя пять минут, лучший результат выбросили те, кто пошёл в рейд не совсем по своей воле — Лукаша и Курокоро. Обе они выбросили шестнадцать.

Сунрад, заранее присудив себе победу, не скрываясь, улыбался, предчувствуя скорый триумф и богатство. Глядя на это, бард тихо уточнила:

— Какая моя доля?

— Твоя доля? — не удержался алхимик. — После этого косяка? Ха! Я ещё подумаю над этим. Посмотрю, как ты будешь извиняться…

— Я отказываюсь! — вдруг выкрикнула Лукаша, показывая оторопевшему Сунраду средний палец. — Вот моя доля. Доволен, козёл вонючий?!

После чего её персонаж замер, а спустя некоторое время растворился в воздухе. Лукаша, сделав прощальный подарок своему уже бывшему другу, вышла из «Хроник». Впрочем, всё внимание в этот момент было устремлено в другое место.

— Да, лучшая часть её тела — не голова, — счастливо лыбясь и только что не пританцовывая, сказал Горац и демонстративно неторопливо направился за своим призом. — Впрочем, не мне жаловаться…

— Можно я кое-что скажу? — вдруг раздался твёрдый, властный, немного грубоватый женский голос. — Давно хочу!

Несколько секунд все собравшиеся удивлённо переглядывались, не в силах понять, кто же именно говорит — настолько тон голоса отличался от прежнего, пока Фиона не указала на Щёлочь.

— Давно уже жду, — с усмешкой сообщила ей жрица.

Тоорил, сидевший ближе всего к целительнице и соображавший быстрее прочих, попытался её схватить, но потерпел неудачу:

— Иллюзия! — прошипел кочевник удивлённо.

— Мистер Жаск передаёт привет! — крикнула Щёлочь.

Одновременно с этим она, уже настоящая, появилась рядом с Фопсом, без всякого труда выхватила коробку, оторвала у себя клок волос, что сразу превратился в магический свиток и разорвала его умелым, отработанным тысячу раз движением, после чего подпалила учётную книгу. Яркое магическое пламя сделало своё дело так быстро, что от «завещания» остался лишь пепел ещё до того, как целительницу всей гурьбой повалили на пол. Лишь Матаракша стояла в стороне и не без ехидства наблюдала за всей этой сценой.