Смерть — единственный конец для злодейки (Огрызок по 212 главу) - Gwon Gyeoeul
— Нет! У меня есть Леа. Эм, Леа стала моей горничной недавно, — покачала головой Ивонна, замахав руками.
— Она…
Лицо герцога потемнело. Если он сам услышал это только недавно, было естественно, что Ивонна еще не знала об этом.
— Дворецкий доложил мне, что эта горничная, похоже, сбежала из особняка ночью.
— С-сбежала?!
Как и ожидалось, Ивонна была шокирована внезапными новостями.
— По-почему? Э, мне показалось странным, что я не видела её со вчерашнего дня, но… Ей было настолько противно быть моей горничной?
— Ни в коем случае. Это не твоя вина, так что не расстраивайся.
Ошеломленная девушка быстро затихла. Герцог неловко утешил её:
— Я уже ищу достойную замену и скоро назначу тебе новую горничную.
— Спасибо, — ответила Ивонна с мертвым лицом. — Надеюсь они с Полом будут счастливы.
— Я уверен, что у них всё достаточно хорошо, чтобы отказаться от выходного пособия и в спешке сбежать.
Когда улыбающийся герцог ответил ей ласковым голосом, его вдруг охватило чувство дискомфорта.
'Кстати… Разве я говорил ей, что она сбежала с женихом?'
Герцог замолчал и взглянул на Ивонну. Она все так же смотрела на него невинными глазами.
— Что-то не так?
В голубых глазах не было ни капли притворства или фальши.
'Наверное, она уже слышала об этом.'
Он решил, что слишком остро на всё реагирует из-за Дерика.
Герцог попытался отвлечься от этих мыслей:
— Нет, ничего. Чай остывает. Давай… начнем пить.
Он поспешил предложить ей выпить чай, чтобы снять неловкость, но на мгновение запнулся.
В чашке Ивонны ничего не отражалось.
Том 1 Глава 208
Герцог рефлекторно посмотрел на свою чашку. На прозрачной поверхности чая отражалось его окаменевшее лицо. В этот момент ему послышался чей-то голос.
— Когда вы будете проводить время с ней… Загляните в её чашку чая, отец.
'Ох.'
Герцог проглотил почти вырвавшийся вздох.
Он совершенно забыл о том, что сказала Пенелопа перед тем, как сбежала из дома.
'Зачем Пенелопа сказала мне это?'
Замешательство нахлынуло приливной волной. Герцог тогда сам инициировал разговор. Почему-то ему неожиданно захотелось пообедать с Пенелопой. Поэтому он позвал ее в оранжерею. После этого они поговорили о…
'Прогулка.'
Да, они говорили об отъезде Пенелопы, и под предлогом выхода из особняка он в итоге сказал, что поможет ей, даже если она сбежит из дома.
Ему было невыносимо видеть, как ребенок продолжает терять вес день за днем после церемонии совершеннолетия, поэтому, проведя бессонную ночь, он принял решение помочь ей.
Он взглянул на чай, как и сказала Пенелопа.
По его спине пробежал жуткий холодок. Если бы она была человеком, она бы никак не могла не отражаться в чае.
Конечно, если оно — человек…
'Что, черт возьми, сидит передо мной?'
Из-за бесчисленных тестов он уже был уверен, что Ивонна — его биологическая дочь.
Не считая внешнего сходства с его покойной женой, у неё были все родинки и воспоминания, она знала о секретах, информацией о которых могли обладать только он и она.
Это нельзя было подделать.
Если бы не Пенелопа, он бы без колебаний объявил о том, что его дочь вернулась.
'Пенелопа. Когда она узнала об этом?'
Как она выглядела, когда говорила это? Как ни странно, воспоминания об этом обеде были туманны. У него шла кругом голова.
Наконец, он смутно вспомнил образ встревоженной Пенелопы, несколько раз колебавшейся, но все же произнесшей эти слова, убежав из оранжереи.
— Будь осторожен с ней, отец!
Примерно в то время, когда он вспомнил это.
— …Пускай мне грустно, это всё к лучшему. Видимо, Леа любит Пола достаточно сильно, чтобы сбежать вместе с ним.
— …
— Теперь они всегда будут вместе… Герцог?
Её оклик привел герцога в чувство.
— А…
Когда он поднял голову, Ивонна перестала щебетать и посмотрела на него большими глазами. Это было лицо милой Ивонны, однако по какой-то причине по его шее заструился холодный пот.
— Прости. О чем мы говорили?
— В чае что-то есть?
— Хм?
— Вы всё время смотрите на чай.
Ивонна не улыбалась.
Герцог сжал кулаки под столом.
— Эм, нет. Я вдруг вспомнил кое о чем…
— У вас проблемы? Вы плохо выглядите, — сразу забеспокоилась Ивонна.
— Всё нормально. Спасибо за твою заботу.
Герцог поднялся со своего места, стараясь не выдать себя. Тр-р-р-.
— Мне нужно кое-что сделать, так что я пойду. Давай выпьем чаю в следующий раз.
— Что, уже?
— Невежливо слишком долго надоедать больному человеку.
Затем он попытался выйти из-за стола. Но еще до того, как он сделал шаг, его поймали за рукав.
— Герцог… я…
Когда он оглянулся, Ивонна посмотрела на него так, будто хотела что-то сказать. Взгляд герцога, направленный на край его рукава, непроизвольно похолодел. Ивонна нерешительно открыла рот:
— Вы… спрашивали, не хочу ли я чего-нибудь.
— Ох, да.
Лишь тогда герцог расслабил свое застывшее лицо и улыбнулся.
— Ты уже подумала, чего хочешь?
— Мне не нужно никаких вещей, я просто хочу выйти.
— Выйти?
— Да, я приехала сюда внезапно, не попрощавшись с людьми из моей родной деревни. После болезни я поняла, что скучаю по ним.
По совпадению, это было то же самое, что просила у него Пенелопа во время их последней беседы.
— Ты все еще плохо себя чувствуешь. У тебя много времени, так что ты сможешь поехать туда, когда поправишься.
— Н-но там остались сироты, о которых я заботилась. Я волнуюсь, что они голодают, пока меня нет. Прошу вас.
Ивонна нежно сжала руку герцога, ведя себя самым милым образом. Однако герцог не мог оторвать глаз от пустой чашки.
'Она не сделала ничего плохого, как Пенелопа, и я не могу придумать, как еще запретить ей выходить на улицу.'
После недолгих размышлений герцог строго ответил:
— …Я найду для тебя сопровождающего.
— Нет, я могу быстро съездить сама.
— Но за пределами особняка опасно, Ивонна. Как девушка может уезжать куда-то одна, без сопровождения?
— Я всю жизнь жила за пределами особняка.
Она говорила немного угрюмо. Лицо герцога исказилось, когда он понял, что она имела в виду. Драгоценная Ивонна, которая должна была расти в достатке и жить лучше всех в мире. Младшая дочь, которая никогда не должна была узнать, что такое несчастье.
Маленькая леди Эккарт никогда не болела, пока находилась на его попечении.
Представляя, что она живет в грязном и опасном месте, о котором ей никто не рассказывал,
