Бессилие и ужас в театре кукол (СИ) - Ставрогин Максим
Несколько мгновений они просидели в тишине, после чего мальчик, наконец, активировал свою способность, надеясь на то, что летающего монстра не будет поблизости и очередное погружение пройдёт спокойно — уж очень его мучило любопытство. Мир сменился, туман, на этот раз имевший кровавый оттенок, заполонил собой все углы и щели. Оглядевшись, Марк заметил, что кругом полно живых и не очень существ, которых он раньше не замечал. Во всех углах и щелях поселились призрачные паучки, из под кресла глядели чьи-то глаза, а в воздухе безмятежно плыли полупрозрачные черви. «Наверное, из-за более высокого уровня я могу видеть больше», — подумалось ему. Он медленно окинул взглядом обветшалые стены, с которых стекала какая-то тёмная вязкая жидкость, после перевёл взгляд на окно, где красовался изуродованный город. Вдруг прямо за окном промелькнула тень того самого крылатого чудовища. «Оно рядом». Его обдало дрожью, но теперь он уже не так боялся этого монстра. Затем Марк решил и всё же посмотрел на своего собеседника.
— Что? — не выдержав удивления, Юмалов подскочил на месте и закричал.
— Что-то нет так? Ты весь в лице переменился, Марк, — неестественным голосом спросил парень.
Против него на липком и ползучем кресле сидел Константин. И весь ужас был в том, что до сего момента все живые существа, которых встречал Марк в изнанке, были уродливы, а Костя… был почти таким же, как в реальной жизни, разве что его бледное лицо было несколько более налито красками, а на лице играла вежливая улыбка. Увидев беспокойство своего гостя, Сотин поднялся с места и направился к мальчику. Пол в его квартире напоминал болото, заполненное какой-то кашеобразной смесью мышц и крови. Ноги Кости вязли в этой жиже, она прилипала к его ботинкам, но он неторопливо шёл вперёд, даже не замечая этого.
— Нет-нет! Всё нормально… наверное, — попытался остановить его Марк.
— Извини, кажется, тебя что-то беспокоит. Может, мне оставить тебя одного?
Только в эту секунду Юмалов осознал, что раньше ни одна из душ (лично для себя Марк считал, что изнанка показывает человеческие души, истинную природу реальности, но доказательств у него никаких на это не было) не говорила с ним, а произносила лишь какие-то свои мысли, не связанные с реальностью.
— Да что же ты такое?
Марк сказал это твёрдым голосом, агрессивно смотря на человека. И внезапно ему подумалось, что, быть может, до этого момента он просто не видел ни одного настоящего человека, а теперь вот он, стоит прямо перед ним? Может, люди и должны выглядеть так. Может, он просто говорит то, что думает, может, он не имеет внутри себя лжи и порочности? Марк совсем запутался и хотел было уже начать выдирать на себе волосы, но в последний момент остановился, глубоко вздохнул и попытался успокоиться.
Внезапно дверь в квартиру открылась и на пороге появился силуэт. То был уже привычный Марку образ: уродливое, гнилое, покрытое тиной и плесенью существо, слегка напоминающее человека. Закусив губу, Юмалов решил, что должен попробовать идею. Подскочив, мальчик метнулся к двери и встал напротив замершего человека. Секунду поколебавшись, Марк вытянул вперёд руки и схватил пальцами сгнившее лицо существа, которое никак не реагировало на происходящее и лишь тупо смотрело заплывшими, склизкими, как гнилые яблоки, глазами в пол. Будто тёплое жиле лицо обволокло его ладони, заставляя вздрогнуть от чувства омерзения, но Марк не отступил и с силой стал тянуть на себя. Гниль поначалу тянулась, как плавленный сыр, однако скоро под ней стала проявляться истинная оболочка, на которую вся эта гадость налипла. Обрадовавшись результату, Марк стал очень усердно сдирать «кожу» с существа. И уже через несколько секунд вся голова человека освободилась. Перед мальчиком находилось недоумевающее, даже слегка испуганное личико молодой девушки, курьера, которая привезла Косте пиццу. «О боги! Это человек! Я просто содрал с неё грязь, и вот оно — человеческое лицо. Ещё не всё потерянно, их можно спасти, они настоящие!» — радостно думал Марк, прикрывая рот, чтобы не засмеяться от переполняющего его счастья, подаренного надеждой. Но тут девушка отошла на шаг назад, провела пальцами по воздуху и зачерпнула прямо из него гнили и грязи. Не помедлив и мига, она стала наносить жижу на своё лицо, пытаясь вернуться к прежнему состоянию.
— Нет же… Нет! Что ты делаешь! — закричал Марк и опять бросился к ней.
Насильно убрав руки девушки, Юмалов стал заново сдирать грязь с её лица, но в этот раз был неаккуратен и случайно зацепил её кожу ногтем. Дёрнув снова он сдёрнул вместе с куском липкой жижи и лицо. От увиденного Марк потерял дар речи и замер, его нижняя губа задрожала, а зрачки глаз уменьшились. Хладной тьмой на него дышала пустота, выглянувшая из дыры в голове. Эта девушка внутри оказалась полностью полой.
— Как же так… ты не человек, нет, не человек. Что же ты такое?.. — обессиленно и безвольно прошептал Марк и отшатнулся назад.
Подобном тому заснеженному дню, когда он сбежал из психбольницы, его сознание затуманилось, и он уже не понимал, что происходит. Он будто был во сне, таком туманном и вязком. Его ноги запутались, и Марк чуть не упал, но Костя подхватил его. Оказавшись в руках нового знакомого, Юмалов с надеждой посмотрел на него и протянул руку к его лицу, намереваясь попробовать и с него снять кожу и увидеть за ней что-то, помимо черноты. В этот же момент действие «изнанки» кончилось, и мир вернулся к своему обычному состоянию.
— Да что ты делаешь? — спросил Марка Костя, когда тот стал водить своими ногтями по его лицу и пытаться будто что-то выцарапать из него. — Извините, это мой… брат, у него бывают такие приступы, — посмотрев на курьершу, спокойно соврал Костя.
— Н-ничего, я… пойду, пожалуй. Только вот, распишитесь, — неуверенно и торопливо пробормотала девушка.
Когда Сотин проводил её до дверей, они с Марком вновь остались наедине. Юмалов лежал на диване и смотрел в потолок. Он понял, что если большинство людей на улице такие же, как эта девушка, то это значит, что душа их есть бедность и грязь, а так же неутолимое довольство самими собой. Ведь как иначе объяснить то, что она пыталась намазать на себя ту гадость обратно? Это значило, что её всё устраивало. Её устраивал тот слой мерзости и гнилья, живущий и расползающийся по её телу. Марк был уверен, что он мешал ей жить, приносил боль, страдания, неудовлетворённость и всё остальное, но оказалось, что людям не нужно избавляться от этого, им нужно продолжать страдать и в этом страдании наслаждаться тем, кем они являются. Не зря же у человечества так распространена культура «будь самим собой», которая при ближайшем рассмотрении оказывается до крайности нелепой. Пока Марк лежал и думал об этом, Костя пошёл, заварил кофе, взял кусочек пиццы и стал оглядывать своего гостя.
— Слушай, если ты боишься, будто я расскажу о твоём убийстве Полине или полиции, то не стоит, ведь я…
В этот миг перед глазами Марка пролетела в один миг вся предыдущая ночь. То убийство, те мысли, что его посещали.
— Да никого я и не убивал! — крикнул он раздражённо, словно его уже достали этой несусветной глупостью. — Разве тот, кто убил таракана — убийца? Разве же так? Я не убивал, я лишь раздавил насекомое, которое даже не существует! Не существует. У неё даже лица не было, не было, я тебе говорю. Всё, что есть она, это два слова на его страницах: «старая проститутка». И убил я лишь эти жалкие буквы, не более того. А буквы… они постоянно умирают! Везде, всюду и всегда. Испокон веков толпами умирают эти чертовы буквы. Посмотри только в газету, скажи мне, сколько букв там умерло? Я не убил ни одного человека, я даже не встречал ни одного человека пока что, какой там убить его. Так что же, разве убийство пары пустых и наспех выдуманных букв — это преступление? Абсурд!
— Хорошо… — Костя проговорил это медленно, как бы смакуя слово «Хорошо». — Но разве убийство этих букв хоть как-то приблизило тебя к цели? Чего же ты добился этим?
