Урброс-1 - Александр Кронос
3. Не рекомендуем оставаться в одиночестве. Надежная группа или организация нового поселения — ключ к выживанию.
4. За рождение ребёнка, “отбракованные” получают гарантированную награду. Отец — 150 единиц взаимозачёта, мать — 300 единиц взаимозачёта.
На этом всё. Что-то вроде короткой информационной справки, которая, в основном, посвящена торговле. Плюс, как это ни странно, рождению детей. При чём тут последний пункт, я вовсе не понимаю. Что такого в ребёнке, что за его рождение нужно платить?
Понятно, что рождение детей в таких условиях — задача, мягко говоря, сложная. Но для чего они нужны неизвестным кукловодам? Или родители тоже дожидаются наступления двенадцати лет, а потом режут собственным отпрыскам глотки?
Машинально морщусь от своего предположения. Пожалуй, оно всё же маловероятно. Какой бы скотиной человек ни был, к собственным детям, он, чаще всего, относится неплохо.
— Большой ассортимент в этом приёмнике?
Поворачиваю голову к Диане, задавшей вопрос. Видимо, девушка закончила чтение раньше меня. Или просто отложила его на потом.
Пожимаю плечами.
— Не было времени детально всё рассмотреть. Из того, что успел увидеть, в основном базовые вещи.
Стоящий поблизости Толб, который до этого яростно мычал, внезапно принимается прыгать на одном месте, стараясь привлечь к себе внимание. А от группы своих “соратников” отделяется лысый берсерк, направляющийся прямо к нам.
Машинально оглядываюсь на Аннет. Выглядит девушка уже не такой бледной, но в сознание ещё не пришла. Если верить инструкции, которая выдавалась к инъекции, то, скорее всего, на это потребуется около четверти часа.
Ещё раз глянув на берсерка, который уже преодолел половину расстояния, всё же вытаскиваю кляп изо рта пленного. Он уже давно пытается что-то сказать — возможно, там и правда нечто важное.
Карлик сплёвывает на землю и двигает челюстью, разминая затёкшие лицевые мышцы. После чего принимается яростно выплёвывать слова.
— Толб говорит, надо уходить отсюда! Охотники всегда ходят к приёмнику с едой. Традиция такая — освежевать хотя бы один кусок мяса в Тёмном лесу! Не сделаешь — и не видать тебе удачи на следующей охоте! Надо уходить!
В том, что касается местного обычая, всё звучит достаточно связно — наличию такой херни я бы совсем не удивился. Но вот одного момента не понимаю.
Глядя сверху вниз на коротышку, уточняю.
— Зачем нас предупреждать? Ну придёт банда ваших, прикончит нас, а тебя освободит. В чём тут проблема для тебя лично?
Пленник кривит яростную гримасу и снова подпрыгивает вверх, из-за чего длинные зелёные уши разлетаются в разные стороны.
— У Толба больше нет семьи. Ты убил Брета и Брена. И Толб попался — его связали. Никто не спасёт такого. Убьют и съедят. Сначала отрежут уши в знак позора, а потом утопят в ручье.
Остановившийся в двух метрах от нас лысый берсерк, успевший облачиться в комбинезон, задумчиво гудит.
— Весёлая у них тут жизнь. И традиции интересные.
Он на этой позиции уже секунд пять, но пока не сказал ни слова. То ли раздумывает, то ли ждёт, пока закончит говорить карлик.
Поворачиваюсь к нему, вопросительно поднимая брови и тот продолжает.
— С этими у меня шансов никаких нет. Могу я пойти с вами?
С одной стороны, я его абсолютно не знаю. Ну а с другой — этот мужик спас мою жизнь. К тому же, с Дианой и Аннет я тоже знаком ранее не был.
Покосившись на что-то бурчащего себе под нос Толба, быстро определяюсь с ответом.
— Что у тебя с памятью? Как часто бывают приступы? И что ты умеешь?
Мужик ненадолго задумывается. Нахмурившись, проводит ладонью по щеке, сбрасывая на землю мелкие кусочк засохшей крови.
— Накрывает постоянно, как и всех. В бою порой совсем люто. А умею… Не уверен. Вот, вроде, раньше топором никогда не работал по цели, но сейчас всё делаю так, как будто всю жизнь с ним управляюсь. И много ещё чего в голове всплывает. Как будто я пару сотен жизней прожил.
Диана тихо хмыкает, разглядывая мужчину, а я озвучиваю окончательное решение.
— Тогда ждём, пока очнётся Аннет и выдвигаемся. Условия простые — выполнение приказов на поле боя и подчинение командиру.
Лысый внезапно усмехается и кивает.
— Постараюсь. Но если ещё раз вот так накатит, как сейчас, гарантировать не могу. Мозги так переклинило, что я едва соображал.
Могу поспорить, имей он на тот момент возможность сложить два плюс два, точно бы не полез на громадного и вооружённого монстра с топором. В данном случае, его боевая ярость сыграла мне только на руку.
Решение, возможно, спорное, но во-первых, большой группой выжить и правда проще. Сейчас нас всего трое — самый жёсткий минимум, необходимый для эффективной работы. Убьют кого-то из девушек и у меня останется всего один боец, что автоматически сделает нас весьма уязвимыми.
За спиной постанывает француженка, а синеглазка, так и держащая стрелу на тетиве, хмуро интересуется.
— Имя же у тебя есть?
Новый боец расплывается в подобии улыбки, что с учётом залитого кровью лица, выглядит не самым успокаивающим образом.
— Есть, конечно. Можете звать Георгом.
Девушка удивленно цокает языком.
— Британец?
Вижу, как на лице берсерка появляется удивлённая гримаса и тот сразу прищуривает глаза.
— Из Илинга.
Синеглазка печально вздыхает.
— А я из Хэмпстеда. Была, вернее.
Вот теперь Георг смотрит на неё с полным изумлением — широко распахнув глаза и приоткрыв рот.
— В каком смысле из Хэмпстеда? Его же лет десять, как закрыли на карантин. Туда даже по канализации не пробраться, везде датчики с камерами и посты.
Диана чуть наклоняет голову вбок, задумчиво рассматривая мужчину.
— Какой карантин? Из-за чего?
Хэмпстед, это точно район Лондона. Илинг, вроде бы тоже. Причин лгать ни у кого из этой парочки нет — с учётом обстоятельств, какая разница, из Лондона ты или из Бангкока? Мы все в одинаковом положении.
Мысль наталкивает на внезапную идею и я вмешиваюсь в беседу.
— А время? Какой был год на момент вашей пропажи?
Оба одновременно открывают рты, после чего также синхронно их захлопывают. Первой высказывается Диана.
— Не помню. Ни одной даты в голове нет.
Георг молча разводит руками, а
