Камни Рун - Александр Якубович
Теперь, когда это отродье подняло голову, я смог разглядеть и огромную, вытянутую челюсть, и белесые, словно у рыбы глаза, и тонкие щели вместо ноздрей, которыми она жадно тянула смрад мертвой туши. Несомненно, тварь пыталась походить на человека, но была настолько жуткой и омерзительной, что любое сходство с живыми лишь подчеркивало ее отвратительную суть. А еще я понял, что это — падальщик.
Стараясь не привлекать внимание длиннолапой твари, что сейчас всецело была занята трупом демона, я начал медленно-медленно, борясь с накатывающим обмороком, на локтях отползать прочь. Это меня и сгубило.
Тварь, что еще мгновение назад игнорировала мое присутствие, резко повернула вытянутую морду в мою сторону и… втянула ноздрями-щелями воздух. Она меня почуяла. На мгновение наши взгляды пересеклись, после чего нижняя челюсть твари почти отделилась от черепа, вываливая наружу длинный язык и демонстрируя мне ряд крупных, острых зубов, приспособленных для того, чтобы рвать мертвую гниющую плоть и дробить кости.
Я рванулся прочь, в инстинктивном порыве пытаясь отползти подальше, но это только спровоцировало монстра. Падальщик, оскалившись, бросился ко мне, увязая и поскальзываясь в грязи на своих длинных конечностях. Уже через мгновение он оказался совсем рядом, и на меня пахнуло смрадом и гнилью, а перед глазами встали ряды острых зубов, которые должны были оборвать мое существование.
Магия же не отзывалась. Молчали и мои дикие щиты, не мог я достучаться и до обычной печатной магии. Луч, что соединил мою и грудь поверженного убийцы демона, будто бы выжег во мне все, что делало меня магом. А что не уничтожил странный свет, порожденный четками Магнуса, забрал с собой мерзавец Эдриас.
В попытке продлить агонию, я вскинул вперед руку, вставляя ее поперек пасти монстра, не давая ему вцепиться в мое горло. Ряды острых зубов сомкнулись на моей конечности, кроша кость, как сухую ветку, а острые когти твари победно впились в мою грудь и живот. Так я и встречу свой конец. Где-то у ферм на окраинах Нипса, всеми забытый и брошенный, преданный Эдриасом, а после — сожранный тварью бездны, чей пир сейчас только начинается. Потом будет туша демона, а после — все живое на побережье. Ближайший маг, что мог бы справиться с этим чудовищем жил в столице королевства, а значит, эта мерзость будет бесчинствовать тут добрую неделю…
Грянул гром — обычное дело в грозу. Но в следующий миг голова монстра дернулась, разжимая зубы, а меня окатило черной кровью из огромной раны, что образовалась в голове чудовища. Тварь взвыла, подняла голову, пытаясь найти своего обидчика, а я, теряя от боли и кровопотери сознание увидел, как на голову монстра опускается тяжелая булава, а вслед за ней — сияющая белым, кованая сабля.
Две фигуры в темных плащах взяли монстра в клещи, поочередно нанося сокрушительные удары и отгоняя от меня тварь. Вот, удар булавой размозжил один из суставов, отчего тварь потеряла равновесие, а в следующий миг сабля продолжила атаку с другой стороны, отсекая падальщику ногу у второго колена.
Монстр взвыл, пытаясь отбиться когтистыми лапами, он лишь сильнее увязал в грязи, делаясь легкой целью для своих палачей. Еще через минуту грянул второй раскат грома, который выбил фонтан черной крови из груди чудовища, а тонкая тень с саблей в руке одним мощным ударом светящегося оружия отделила голову твари от тела.
Финала боя я уже не видел, а просто лежал и смотрел в свинцово-серое небо, которое будто бы единственное во всем мире оплакивало мою кончину. Кровь уже почти не шла — я не чувствовал рук и ног, а значит, кровопотеря столь велика, что нечему было течь — так что я просто ждал, когда сердце окончательно сдастся и сделает последний удар.
Вот, небо передо мной потемнело, я уходил за полог.
Говорят, умирающие перед своим концом видят то, чего желали больше всего, испытывают момент счастья. Во всяком случае, моим последним видением был учитель, что взял меня за руку. А рядом склонившиеся надо мной Витати, Отавия и Ирман с каким-то диковинным железным посохом в руках.
— Держись, мальчик мой, держись! — сказало видение Осиора, после чего я дал тьме забрать меня.
Глава 10. По ту сторону смерти
— Как он? — спросила Витати.
Осиор только неопределенно мотнул головой, показывая, что изменений нет. Витати, больше не говоря ни слова, тихо вошла в комнату, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Уже четвертые сутки они боролись за жизнь Рея. Парень был совсем плох: глубокие рваные раны на животе, жженое пятно на груди, сломанная в нескольких местах руках. А самое ужасное было в том, что целебные печати почти не работали, сколько Осиор не вливал в них магической энергии. Тяжелые повреждения удалось устранить, но о полном исцелении не было и речи, Рей все еще был похож на человека, что попал под копыта боевого коня. Надежда осталась только на его старые связи в столице Лаолисы, которыми он успел обрасти за пять лет жизни в добровольном изгнании.
— Я ничего не понимаю, — покачал головой Осиор через несколько минут молчания, — я не понимаю…
— Мы не знаем, что там произошло, — сказала Витати. — Я говорила, что странности начались еще в дороге.
— Да, я помню, не надо повторять, — раздраженно ответил маг. — У вас есть новости?
Будто бы дожидаясь этого вопроса, в комнату вошел Ирман.
— Господин, приехал… — начал слуга, но Осиор уже был на ногах и, едва не сбив с ног Ирмана, ринулся прочь из комнаты, на первый этаж.
— Осиор! Друг мой! — воскликнул невысокий мужчина в крепких дорожных одеждах. — Рад видеть тебя!
— Бальдур! — ответил маг, обнимаясь с гостем. — Рад, что ты здесь!
— Как я мог отказать господину поясному магу? — с улыбкой ответил мужчина, намекая, что он прекрасно знает настоящий титул Осиора. — Правда, к чему была такая спешка? Твое письмо было крайне тревожным. И чем тебе, магу, может помочь простой королевский лекарь?
— Умойся с дороги, передохни, это чуть обождет. Ирман! Поставь воду для господина Бальдура! Живо! — крикнул Осиор, после опять обратился к лекарю. — Ты приехал один?
— Как ты и просил, — ответил Бальдур, сбрасывая вслед за промокшим плащом еще и куртку.
Когда лаолисец смыл с себя дорожную грязь и переоделся в сухое, Ирман провел гостя в столовую, где его уже
