Ледяное небо - Евгений Артёмович Алексеев
— Для защиты от чего?
— От астероидов, комет, всякого космического мусора.
У меня мелькнула мысль, что этот орбитоплан больше смахивает на звёздный истребитель: «спейс файтер».
— Ну да, здорово. А ещё можно повоевать с кем-нибудь. С какой-нибудь инопланетной расой, — я покрутил штурвал и сделал шуточный жест, имитируя стрельбу из пушки. — Бах, бах и покорить пару Галактик.
Терзиев поморщился то ли из-за моей дурацкой мальчишеской выходки, то ли из-за того, что я влез не в своё дело.
— Вооружением занимался не я, — проронил он холодно. — Мало, что могу рассказать. Моё конструкторское бюро разрабатывало только двигатели. Посмотреть хотите?
Мы спустились вниз, подошли к огромным, диаметром в человеческий рост, соплам двигательных установок.
— А на каком топливе это работает? — поинтересовался я. — Химическом? Керосин или водород?
— Водород. Но это не химический двигатель, Алан, а прямоточный термоядерный. С ним при постоянном ускорении корабль сможет развить скорость, равную почти скорости света. И это ещё не всё! Топливо он может черпать из космоса. Мы разработали установку, которая бы позволила делать синтез протонов водорода.
Интересно, зачем это понадобилось ставить на транспортник такой мощный движок?
— А если просто настроить кучу этих орбитопланов? — я похлопал по гладкой обшивке. — Туда наверняка человек триста поместится? Вывезти всех людей на них.
— Нет, это неудобно. Космический корабль надёжнее. Мне так кажется.
— А он вообще-то уже выведен на орбиту?
— Конечно. Основные модули смонтированы.
Но в голосе главного конструктора абсолютно не ощущалось уверенности.
— То есть ракета была выведена с космодрома на Экваторе?
Этот невинный вопрос почему-то озадачил Терзиева. Он замер на мгновении, метнув в меня напряжённый взгляд:
— Ну да, конечно.
Но на совещании с генералом говорилось, что для космодрома на Экваторе нет места. Откуда же они выводили основные модули?
— А кто будет пилотировать космический корабль?
— Что, простите?
— Ну, орбитопланы буду пилотировать я и мои пилоты. Но звездолётом тоже должен кто-то управлять?
— Я не знаю, Алан, — он помотал головой, явно теряя терпение. — Возможно, там будет полностью автоматическое управление. Меня вообще это мало волнует. Вы все узнали? Тогда простите, у меня масса дел.
Я проводил взглядом его спину и представил, что никакого корабля на околоземной орбите нет. А для чего тогда строится эта флотилия орбитопланов, оснащённых мощным оружием? Если подумать — её можно забросить в любую точку Вселенной по космобанам. Начать звёздные войны. Или… Или вдарить «Спейс файтерами» по тёмной материи?
Ладно, черт с ними. Главное, что первый орбитоплан уже собран. На подходе следующие, а значит, скоро начну изучать этот потрясающий аппарат, обучать моих парней.
Глава 7. Хорек и все-все-все
— Скорее бы начать заниматься на этих орбитопланах. Когда уж начнём-то?
Вместе с Дэвидом Грином завтракали в офицерской столовой.
Мне нравилось здесь — уютно, светло, будто залито солнечным светом. На стенах, отделанных панелями под ореховое дерево — симпатичные пейзажи и постеры рисованных красоток. Мягкий «дневной» свет лился из плоских ламп, встроенных в потолок. Столики из пластика, под светлое дерево. Стулья с мягкими кожаными сидениями и спинками цвета топлёного молока. В стенах встроены высокие прямоугольные светящиеся панели, скрытые под лёгкими тюлем — имитация окон.
— Не знаю, — проворчал я. — Пока ещё не собрали нужное количество. А чего тебе так вдруг захотелось полетать? Это же обычный самолёт. Ну, может с кое-какими прибамбасами. Ничего особенного.
— Ну, он же в космос может полететь! Здорово! А?!
— Да ничего там здорового нет.
— А вы уже летали на таком?
— Летал, — соврал я. — В управлении он средний, как и в маневренности. Когда достигаешь границы тропосферы, включаются прямоточные ядерные движки в два гигавата. Выход на орбиту, стыковка и возвращаемся обратно на Землю. Ничего особенного.
— Но на нем же и оружие крутое есть.
— Ну да. И что? Для защиты от космического мусора.
— Правда? — он недоверчиво усмехнулся. — А для чего мы вообще будем учиться на них? Куда полетим-то?
— Доставлять грузы будем на орбиту для космической станции. Межзвёздной.
— Да? А откуда она возьмётся?
— Она уже выведена на орбиту, — повторил я слова Терзиева.
— А когда же они успели вывести её? Вроде все станции, спутники оторвались от Земли и пропали. Вернуть их не смогли.
Да, Грин — парень башковитый. Ему пришла в голову та же мысль, что и мне. А возможно, и не только мне.
— Не знаю, Дэвид. Мы должны приказ выполнять, — уклончиво ответил я, и углубился в еду.
Громкий хохот заставил меня обернуться. За столиком у стены, в которую были вделаны кожаные сидения, заметил Эдит в мужской компании из худого белобрысого парня, немолодого мужчины с пышными седыми усами. Третьего я видел со спины. Он был широк в плечах, с бычьей шеей, густая шапка иссиня-чёрных волос, одет в пилотскую куртку из светло-коричневой кожи с меховым воротником. Вот он и создавал больше всех шума. Что-то громко рассказывал, доверительно наклонившись к своим собеседникам — до нас доносились отдельные фразы. Периодически вызывая громкие раскаты хохота.
Эдит рассмеялась, забросив назад головку. Потом изящным, женственным движением поправила забранные в высокую греческую причёску волосы. С удивительной грацией взяла со стола бокал, поднесла к губам. Обернулась, бросив бездумный взгляд в зал, и на шее собрались нежные складочки. У меня захолодело горло и ревность сжала сердце.
— Эй, ребята, — я не выдержал очередного гогота. — Потише нельзя?
Верзила в куртке вдруг обернулся, с лица слетела ухмылка, а глаза сузились.
— А это ты, Макнайт. Чего надо?
Лицо длинное, загорелое, уже стало оплывать, но бабы таких обожают. Его портили только оттопыренные уши и опущенные уголки губастого рта, что придавало физиономии вечно недовольное выражение.
— Я попросил потише, — миролюбиво повторил я.
Мужика это
