Антимаг - Кирилл Мурзаков
Одержимый схватился руками за цепь и начал медленно её тянуть. Гоблин явно почувствовал, что повадок начинает натягиваться и тащит его к людям внутрь. Он начал яростно дёргаться, пытаясь вырвать цепь из рук Франса. Худющий гоблин не мог похвастаться высокой физической силой, а учитывая, что бес усиливал тело носителя, одержимый без видимого труда притягивал жертву всё ближе. Когда Франсу оставалось считанные метры до зеленокожего, тот достал откуда-то маленький мешочек. При его открытии до нас донёсся противный, тухлый запах. Гоблин начал зачерпывать содержимое вонючего мешка и яростно им себя обмазывать.
— Ну и вонь. Вот тебе и ответ на вопрос, почему его на цепь посадили. Чем это таким вонючим он обмазывается? — зажав нос двумя руками, прогундосила Эрика.
— Прогнившими крысиными останками. В переулках трущоб постоянно так воняет, — даже не поморщившись от вони, сказал Ларс.
— Теперь людь не есть Хоплю! Хопля грязный! Хопля невкусный! — растянув губы в улыбке, завизжал гоблин.
— А вот тут ты прогадал малой, — заулыбался ещё шире Франс, резко дёрнул цепь, отчего гоблин упал и поскользил по полу к ногам одержимого. Остановил скольжение размашистый пинок в пузо зеленокожего.
— Франс, оставь его, — сказал я.
— Ты хочешь сам убить это ничтожество? — склонив голову набок, спросил Франс.
— Нет, сначала мы с ним побеседуем. Это лишь второй гоблин, что умеет говорить на нашем языке. Нужно его допросить.
— Ты прав, нужно его допросить. Давно хотел попытать ребёнка.
А ведь и правда, это объясняет маленький рост и болезненную худобу гоблина. У меня и в мыслях не было, что могу встретить здесь ребёнка, поэтому и принял его за больного. Нет, на малыша он, конечно, не тянет, скорей всего подросток. Теперь вопросов стало ещё больше. Зачем гоблины потащили из своих пещер неспособного сражаться подростка?
Франс, поднял лежащего в позе эмбриона гоблина на ноги. Тот не смог устоять на своих двоих, скрючившись и держась за отбитый живот, опустился на колени. Притерпевшись с тошнотворным запахом, я смог заставить себя подойти к гоблину. Приподняв за подбородок его лицо, всмотрелся в полные боли и слёз глаза.
— Хопля, тебя же так зовут? Хотя это неважно, слушай меня внимательно. Я буду задавать тебе вопросы и если не услышу на них ответ, ненадолго отдам тебя дяде Франсу, он очень любит причинять боль непослушным детям. Ты меня понял? — задушевно, завёл беседу я.
Гоблин продолжал смотреть на меня, глазами побитой собаки. Подождав немного и не услышав ответ на свой вопрос, я со всей силы ударил Хоплю, открытой ладонью по лицу. Бил, не боясь, это под усилением я мог ненароком и челюсть ему сломать, а сейчас от моего удара голову гоблина лишь мотнуло в сторону. Подступивший сзади Франс, схватил шею зеленокожего в захват, начав потихоньку душить Хоплю.
— Может, не надо? Он ведь ещё ребёнок, — тихо произнесла Алина.
— Гоблины очень быстро растут, уже через год ты не отличишь его от взрослых особей. Я понимаю, что поступаю неправильно. Но пойми, мы в тёмных землях, здесь всё живое хочет тебя сожрать и если ты не сможешь переступить через устои, котирующиеся в королевстве, тебе будет сложно здесь выжить, — попытался успокоить совесть девушки я.
— Рик, я вот думаю, мелкий просто не понял, что ты от него хотел. Он совсем тупой, раз решил крысиными останками обмазаться, лишь бы его не съели. Надо донести до него твои слова в более упрощённом виде, — подала идею Эрика.
— Эта мелочь умеет говорить по-нашему, одно это говорит о незаурядных умственных возможностях этого гоблина, так что скорей всего он прекрасно меня понял. Ну а если до него не дошло, то объясню ещё раз, мне несложно, а Франсу приятно, вон гляди на его довольную рожу, — сказал я.
Одержимый и вправду был доволен. Я думал, бес бывает доволен, только когда кромсает чьё-то тело, но и простое удушение ему тоже оказалось в радость. Франс душил Хоплю, пока тот не терял сознание, когда же гоблин отключался, начинал растягивать ему и без того большие уши. От этого зелёный приходил в себя и опять попадал в крепкие объятья одержимого. Когда обнимающаяся парочка пошла на третий заход, я показал Франсу, чтобы тот отпустил допрашиваемого.
— Попробуем снова? Надеюсь, ты понял, что на мои вопросы лучше отвечать, — вновь спросил я, приподняв морду гоблина, а получив в ответ утвердительный кивок, печально покачал головой. — Нет, ты не понял. Нужно отвечать, а не башкой мотать. Франс, займись пациентом.
— Хопля понять. Хопля говорить, всё, всё говорить, — торопливо залепетал гоблин.
— Вот и хорошо. Я знал, что мы поладим. Теперь расскажи мне, почему тебя здесь приковали?
— Хоплю приковать, великий шаман Жукра, что бы когда злой людь съесть Хоплю, великий шаман узнать и активировать большой бабах.
— Большой бабах? Он что заклинание какое-то на это помещение наложил? — уточнил я.
— Шаман приносить пять жертва, чтобы призвать тута смерть.
— Если шаман активирует заклинание, оно поразит только этот этаж?
— Бабах только тута быть.
— Так народ, отсюда нужно быстро сваливать. Франс, руби цепь. Ларс и Эрика, хватайте гоблина, спускаемся на этаж ниже, продолжим там, — начал отдавать команды я.
— Не буду я его трогать, он же воняет, — заявила Эрика.
Спорить с блондинкой я не стал. Франс уже зарубил цепь топором, и мы с Ларсом подхватив Хоплю подмышки, устремились на нижние этажи.
Сомнения в правдивости слов гоблина всё же были. Шаманы были неспособны использовать разрушительные заклинания, соответственно обещанный бабах вряд ли случится, но я всё же решил не рисковать.
Гоблин оказался медлительный из-за того, что он еле волочил ноги, нам пришлось тащить его на руках, отчего мы измазались вонючей субстанцией, которой Хопля щедро себя обтёр.
Как только мы отобьём замок, первым же делом вымоюсь, благо во внутреннем дворе видел колодец и песок. Плевать, что вода скорей всего ледяная, я так привык ощущать себя чистым и пахнуть благовониями, что чувствовать как запёкшаяся на моём теле кровь трескается и крошиться, было физически невозможно, а теперь к этому добавится удивительно едкий запах гниющих крыс.
Видела бы меня сейчас моя наставница по этикету. Помню, как она отчитывала меня за выбившеюся из причёски прядь. Теперь-то она вряд ли что-то скажет про мою укладку волос. Про татуировки, что покрывали всё моё тело и даже лицо я вообще молчу, при виде такого, сердце старушки вряд ли бы выдержало. Мы
