Право выбора (СИ) - Васильев Андрей Александрович
— Прости, дорогой, но я не считаю своих родителей 'мелочью' — невероятно ровным голосом сообщила мне Вика.
Только женщины умеют в нужные моменты говорить так гладко и безинотанационно, у мужчин подобный талант отсуствует. Мы по своей сути увлекающиеся и эмоциональные существа, поэтому всегда вкладываем в свои слова то или иное чувство. Женщины же иногда произносят целые монологи абсолютно неживыми и холодными голосами.
— И я их не считаю таковыми — вздохнул я, все еще держа в руках шубу — Тем более, что я их вовсе не знаю еще. Но у каждого вопроса есть свое время и место, и ты это знаешь не хуже, чем я, а может даже и лучше.
— Есть вопросы, которые нельзя откладывать в дальний ящик — Вика смерила меня взглядом — Что ты с шубой стоишь? Повесь уже. Да куда на крючок, для кого вешалка вон болтается? Дай сюда, ничего тебе поручить нельзя!
Ладно, голос ожил, уже неплохо. Но вообще это все начинает уже серьезно напрягать. Шубы, крючки, мапы-папы... Я все это уже как-то проходил, и насколько помню, подобные аспекты была тогда стартовой локацией, потом все стало куда жестче. Однако, история похоже повторяется, и что примечательно — фарсом тут и не пахнет. Она тупо дублирует предыдущую. Обидно, а все так неплохо начиналось...
— Я в душ и спать — поставила меня в известность Вика, видимо решив, что без этой информации мне и жизнь не жизнь — Да, вот что забыла спросить — а холл внизу, его просто для вида украсили, или...
— Или — подтвердил я — Там в новогоднюю ночь все местные жители, ну, кто в здании обитает, будут президента слушать, бокалами звенеть и хороводы водить.
— И мы? — утвердительно спросила Вика.
— И мы — подтвердил я, стягивая пальто — Куда ж деваться? Мы теперь тоже местные, так что соседи не поймут-с, коли не придем.
— Неуместный сарказм — глуховато прозвучало из комнаты — Есть определенные статусные мероприятия, присутствие на которых необходимо для людей нашего круга. Это такая же обязанность, как ходить на работу или принимать душ, пора бы это усвоить.
'Нашего круга'. Эва как.
— Усваиваю, усваиваю — заверил ее я — А как же.
— Я еще раз прошу — меньше иронии в голосе — Вика вышла в коридор, на ней уже был халат — Для всего есть свое место и время. Что ты все копаешься, я вон уже переоделась, а ты до сих пор даже не переобулся.
— Я никуда не спешу — пожал плечами я — Вроде как все дела на сегодня сделаны?
— Ох, работать мне еще над тобой и работать — пожаловалась самой себе Вика, взъерошила мои волосы и прошествовала в ванную комнату.
Чего надо мной работать? Меня уже допиливай, не допиливай — отработанный я материал. Только инструмент затупишь да поломаешь.
Прихватив футляр с подаренным пистолетом, я прошел на кухню, где, положив его на стол, снова с удовольствием щелкнул аккуратным замочком, открывая.
Изящная штука — признал я, оттягивая затвор. Он щелкнул, фиксируясь в положении 'разряжен'. Я нажал соединительную серьгу — кожух затвора вернулся на свое место.
Музыка для мужчины — звуки, связанные с оружием. Звон стали о сталь, щелчки предохранителей и вынимаемых обойм. В этом есть что-то простое и вместе с тем всеобъемлющее.
Я погладил костяные щечки на рукояти, пальцы ощутили вдавленные линии гравировки.
Интересно. что эти символы означают? А они явно здесь не для красоты, Шелестова даже болтая, слова в простоте не скажет, а тут подарок, стало быть все она продумала.
Я вгляделся в знаки, которые шли по кругу. Что это за язык, что за буквы? Да и буквы ли это? Может, каббала какая-нибудь или скандинавские руны? Я таких символов точно не видел до этого. А работа тонкая, стало быть каждый из значков выполнен точно, как должно.
Эх, кабы не мой домашний арест, завтра можно было бы съездить к Слонику, она все эти мистические дела знает, как свои пять пальцев, может, опознала бы эти загогулины.
С Слоником, а точнее с Анной Златновой, я учился вместе в институте. Прозвище свое она получила вовсе даже не за глобальные размеры тела или длинный нос, а по причине того, что с детства любила этих миролюбивых и больших животных, а потому с удовольствием носила одежду, на которых они были изображены.
Обладая мягким и покладистым характером, она быстро стала любимицей группы, отдельное же признание у сокурсниц она заработала после того, как они узнали о ее увлечении 'таро'. Она лихо гадала на этих картах и что примечательно — ее предсказания даже иногда сбывались. Впрочем, я всегда считал это совпадением. Верить в эту чушь, все равно что верить гороскопам. Видел я как их пишут, у нас Женька, которая за это дело отвечала, перед выходом своей колонки таскалась по коридорам и опрашивала встречных, требуя произнести каждого из них какую-нибудь заковыристую фразу, вроде 'Стрельцам следует проявлять осторожность в управлении легковым транспортом'. Оно и понятно, фантазия-то не безгранична. Кстати, когда колонке исполнилось полтора года, Женка перестала бегать по коридорам и просто тасовала старые номера. И никто так ничего и не заметил ни разу.
Но вернемся к Златновой. Позднее от таро она перешла к 'ведам', цепочка потянулась дальше, то ли к индейцам майя, то ли в дебри нумерологии, и в результате Слоник по самые уши погрузилась в эзотерические глубины. Впрочем, это не слишком здоровое увлечение сослужило ей неплохую службу, поскольку, приобретя определенный вес и известность в московской мистической тусовке, она получила предложение от популярного глянцевого журнала, и уже лет шесть как вела колонку в нем. Что-то вроде 'Узнай свою судьбу' или 'Советы от провидицы Анны'. Ее даже пару раз приглашали экспертом в какие-то телешоу, где она заупокойным голосом изрекала вековые мудрости и глобальные предсказания. Зная ее неплохо, могу с полной ответственностью заявить — глумилась она над зрителями нещадно, явно получая огромное удовольствие от самого процесса произнесения заведомого бреда, выдаваемого за абсолютную правду.
Короче, могла бы она что-то сказать про эти знаки, зуб даю. Но фиг я к ней так просто попаду, не отпустят меня. Да еще этот Касимов на носу, с родителями Вики и, не дай бог, ее малахольной сестрицей. Туда мне совсем уж ехать неохота, знаю я эти забавы. Водка с ее папой, недобро на меня зыркающим, 'бла-бла' с ее мамой, блестящей глазами. 'Ой, Харитон, а кем у вас мама работает? А вы в семье один? А сколько метров квартира? А мы в Москве тааак давно не были!' И по кругу, по кругу...
А потом еще подруги — школьные, детсадовские, соседнеподъездные, с их смешками и взглядами, то оценивающе-презрительными, а то и призывно-липкими. Что примечательно — не я им нужен, им свинью Вике надо подложить, и свое самолюбие потешить. Бррр...
И совсем уж хреново будет, если она там еще и безутешного поклонника оставила, который, само собой за эти годы про нее наверняка забыл, но с ее возвращением все сразу к нему вернулось — и жизнь, и чувства, и любоффф.
И начнет этот касимовский альфа-самец с того, что сходу сломает мне три ребра, чтобы показать, чьи в его городе Вики. И еще хорошо, если три ребра, это поправимо. Виталик Бояринов вот так к родителям подруги жизни в город Похвистнево съездил года два назад, тоже, к слову, на новогодние праздники. Славный город, стоит на реке Большой Кинель, рыбалка, пароходы, то-се... И 'бывший' его нынешней, с пудовыми кулаками, верными друзьями и амурами, вновь порхающими в душе.
Виталика вывезли в Москву только через месяц, раньше врачи не разрешали. Да и как его повезешь, с таким ассортиментом повреждений. Я так и не понял, как человеку ногу можно в трех местах сломать?
В результате парень полгода мыкался по больницам, чуть там не крякнул, потому как медики не прочухали, что у него аллергия на какой-то препарат, и приобрел две фобии — на пересечение границы МКАД и редкостную нелюбовь к девушкам из провинции. Не потому что они плохие, а потому что надо будет раньше или позже их малую родину посещать.
В общем, хреновые перспективы. И что примечательно — надо же будет еще как-то туда выбраться? Впрочем, можно и от обратного сыграть — договориться с Зиминым, чтобы он демонстративно меня туда не отпустил. Вот так вот, чтобы прямо в присутствии Вики кулаком по столу — шарах со всей дури. 'Нет' — чтобы крикнул. Нет, это слабовато. Чтобы вот так, громко и властно — 'НЕТ! НИКУДА ТЫ НЕ ПОЕДЕШЬ!'. И все. Я человек поневольный, так что не могу, дорогая. А ты — езжай. Хоть на все праздники. Родители — это же святое, я все понимаю. А я тут, как-нибудь, один... Хе-хе.
