Рассветная Звезда - Григорий Сергеевич Рожков
— Не надо, amigo[18], я справлюсь и сама. Gracias. — Голос звучит совсем иначе, чем прежде. Мягче, добрее. «Ваши слова и действия находят серьезный отклик у Бриды. Вас отныне воспринимают как друга». Очень быстро меняется ее мнение о незнакомом человеке. Видимо, мои действия для нее существенны. — Помоги найти ружье, и свое подбери. Надо уходить…
Все началось с начала — слеги, спуск в болото, долгая ходьба в неизвестность. Винтовка моя загрязнилась, и получило статус «неисправное», чистить банально некогда и негде, важнее проделать еще не близкий путь до лагеря Изгнанников ради помощи Гобнейт.
Шлепать по грязи молча стало невыносимо уже через час, гнетущая обстановка и события за весь день ломали мои жизненные устои на ходу, требовалось отвлечение, хоть какое-нибудь. А то, что Брида временами шепчет бессознательной Гобнейт какие-то слова поддержки, только сильнее давит. Кажется, что несём безнадёжного пациента. Да еще и наотрез отказывается, что бы я тоже нес девочку. Дочь всё же…
— Что это был за зверь, Брида? — Выползая на очередной сухой участок, решился чуточку побеседовать.
— Это Аргау, сторожевая собака бригадира лесозаготовки… Была ей когда-то. Лес поглотил её сознание, изуродовал тело. — Прощупывая спуск с кочки, откликнулась Брида.
— Ты хорошо знаешь эти места, являешься «лесником», ты работала здесь? — Расспрашивать так, расспрашивать обо всем.
— Это была другая жизнь. Мы приехали с мужем за лучшей долей в эти земли из Гардарахады, что в тысячах километров на юге отсюда. Он трудился на той лесозаготовке, что мы прошли, а я занималась изучением региона и составлением карт зон вырубки.
— Ты работала на Рубалькаба?
— Нет, я работала в управлении лесного хозяйства в Нуэво Орхансьон, здесь бывала часто, но с этим, maltido bastardo[19]… директором никогда не пересекалась. Он был жаден и труслив. Искал славу в деньгах и подкупал всех до кого дотягивался. Жил он в Нуэво Орхансьоне и раз в неделю летал в oficina[20] в том поселке, где мы встретились. Хотел потом построить там личный дворец… — Ого, орк летал из далёкого города в глухие леса и планировал строить дворец? А летал на магии, интересно, или с помощью какого-нибудь стимпанкового аэроплана-дирижабля? Жирно жил, зеленомордый! — Он подмял под себя всю добычу в болотах: торф, лес, железо, кристальные источники. Рядом с офисным посёлком есть еще один, там небольшая мануфактура по выплавке железа и очистке кристаллов, самое выгодное его предприятие. Потому и сидел так далеко от лесозаготовки, не доверял обычным рабочим. Выпер всех альвов и цвергов, договорился с наместником и генералитетом о постройке fortinas на дорогах, ввел пропускной режим. Он просто сделал всех орхас в этих землях своими рабами, и моего мужа тоже… — Договаривала уже с грустью в голосе, коснулась больной темы. Что-то стряслось с мужем? — Прости, Иван, давай поговорим потом. Дыхание сбивается.
Я не стал выпытывать больше. Разговор вышел не долгим, но вновь наталкивал на размышления. Этого достаточно, что бы отвлечься. Мы долго шли, петляя меж трясин, перебирались с кочки на кочку, и я всё время думал. Суровость событий для меня лично набирала обороты. За полтора дня пришлось пережить столько, сколько за всю жизнь можно не увидеть — бои не на жизнь, а насмерть, страх смерти за себя и других, невиданные монстры, истории чужих земель, вагон и маленькая тележка всего и сразу. Это даже если знать, что ты в игре, мир искусственный, живые существа есть набор цифр — но вот перегруз сознания настоящий. Море всего, через край хлещет. Прожить бы еще один день…
— Halt![21] Стойте, где стоите! — Бесконечность болота и его однотипность вводила в транс, идёшь и идёшь, устаешь, метры превращаются в километры, и ты уже далеко зашел. Вот мы и пришли всё же, раз окликают и требуют стоять. И требуют на немецком. — Hende hoch[22], за оружие не хват… Брида, это ты?
— Si hermano[23]! Цвейг, это ты? С Гобнейт беда, она тяжело ранена. Нам нужно к доктору. — Откликаясь на вопросы незримого часового Брида слегка повернулась боком показывая безвольно висящую за спиной девочку. Кому только показывает? Не видно никого вообще.
— Das bin ich, Bri[24]! Во имя гор, если малышка Гоби в беде — беги скорее, но скажи — кто это с тобой? — Голос доносился слева, и достаточно чётко. Обернувшись увидел… гнома! Широкоплечий, крепко сколоченный мужик с окладистой черной бородой и густыми бровями, ростом не больше полутора метров, одет в темно синий мундир с красными обшлагами, воротник и погоны обшиты белой лентой, на ногах черные брюки, заправленные в сапоги с металлическими накладками на голенях. На шее горжет на подобии фельдполиции времен Второй мировой, голову украшает синяя бескозырка с красным околышем и какой-то небольшой кокардой. Оружия в руках нет, но за поясом массивный револьвер.
— Это… сложно объяснить, но он Изгнанник, как и все мы. Это самое главное. — Оглянувшись на меня, Брида коротко кивает и добавляет. — Сдай Цвейгу оружие, иначе в лагерь не попадёшь. Объясни ему что случилось. Я должна бежать к доктору. Цвейг, будь с ним поласковее, хорошо? Он нам очень помог.
— Jawohl, Bri. Ганц! Проводи Бриду и Гоби к доктору, да поскорее! — Из кустов уже справа вынырнул похожий на Цвейга молодец с винтовкой в руках, только борода покороче, и русая. Пара мгновений, и он вместе с моими спутницами ушел.
Что бы это значило, а? Гном жестокий? Потому что говорит по-немецки и вообще скрытый нацист или потому что терпеть чужаков не может из страха угрозы их обществу изгнанников?
— Komm zu mir[25], только руками резко не дёргай, отдай оружие. И лопату тоже. Еще что-то есть? — Карманный нож отдавать не хотелось, все же скрытое ношение есть, ну вдруг что, а я совсем голый считай. Подумал секунду, решил, что свисток с «залпом» годятся в роли средства последнего шанса больше чем ножик с мизерным уроном и сдал его. — Теперь руки держи на виду и шагай вдоль кустов прямо, я позади тебя, глупостей не делай. Рицхерд, остаешься за старшего! Komm schon, изгнанник. — Последнее слово звучит ощутимо недоверчиво, с ноткой удивления. Над его головой вижу краткую информацию: «Цвейг Везов. 31ур. Изгнанник-НПС»
А вокруг уже темнеет, не споткнуться бы, хоть грунт под ногами твёрдый. Ах, а время-то закатное, кстати, верхушки деревьев чутка, подкрашены красным. Мы
