Палач (СИ) - Дим Дженерал

— Как знаешь, милая. Может, боги специально тебя испытывают, хотят знать: сможешь ли ты договориться с тёмными? Во всепрощении есть истинная добродетель светлых, не?! Войди к ней в клетку, дай ей попробовать собственной крови добровольно. Или ты боишься побороться за своё собственной счастье и любовь? Ха-ха-ха!

— Бред! Это какой-то бред! — привстала со стула принцесса, намереваясь покинуть это убогое место, но старуха схватила её неожиданно цепкими пальцами, не давая уйти.

— Как знаешь, это ведь твоё счастье! Смотри не проспи единственный шанс в жизни на любовь, брак, детей «высшей марки»! Ладно, а теперь поговорим о награде. Нет, я не буду просить позолотить мне ручку кристаллами побольше и пожирнее, как у цыганок принято. Знаю, что ты очень щедрая и твоя благодарность не знает границ, но мне ничего не нужно. Я скоро умру, мне осталось совсем немного… Но тёмная тварь, она ещё молода. Подумай, может, не всё потеряно, ты сможешь сделать тёмную светлой и святой, перекрасить в правильные «цвета»?! Не руби с плеча, отказываясь. Помоги ей, а она отплатит тебе добром. Она сможет, она даст тебе квест на того самого жениха в обмен на очень высокоранговые кристаллы. Но это будет действительно дорого, даже для тебя, Дофина Тауриэль! Такое божественное задание, возможно, самого высокого мифического ранга, прямиком с небес, стоит больше, чем тот хилый мешочек с нищенскими подношениями, что у тебя сейчас в потаённом кармашке приготовлен для старухи Изергиль. Оставь эти подачки и возьми действительно ценные дары в казне для тёмной твари! Чем больше ты отдашь, тем больше шансов, что получишь искомое в самое ближайшее время!

— Стой, ни слова больше, и отпусти меня! — Тауриэль вырвалась и пошла к выходу. — Ты много наговорила, но это только слова! Я пойду и разыщу того монстра, узнаю всё, а потом ты получишь своё. Возможно, ваши с тёмной тварью головы будут висеть рядышком, насаженные на кол!

— Торопись, — не унималась цыганка, шипя ей вслед, — время дорого, поджимает! Иначе вскоре выскочишь замуж за проклятого Элендила. Судьба его чёрная, куда темнее любой твари! Всё плохо, он предаст твоего отца, хочешь ли ты под венец с таким…

Глава 10. Тёмная тварь.

Принцесса как ошпаренная выскочила из цыганской палатки, не дослушав. На выходе, споткнувшись на лестнице, она попала прямо в руки обеспокоенного жениха; ни слова не говоря, Тауриэль отправилась домой. Свита принцессы так поспешно уходила, что не обратила внимания, как в повозку на колёсах нырнул цыганёнок, внук Изергиль. Увидев мёртвую, бледную старуху на полу, он заверещал и бросился к маме. Вскоре тут скопилась куча народу, гадалка умерла, возможно, её убили высокородные эльфы, но счёт им не предоставишь. Формально цыгане были свободными людьми, но де-факто им приходилось прощать такого роды «пустячки». Рыпаться на столь высокую аристократку и её кавалера они бы не смогли, даже просить малую виру за смерть цыганки, причитающуюся низшему сословию, испугались.

Где-то в центре города, в недавно упомянутом зоопарке проснулась тёмная тварь, ощерившаяся сотней острых зубов. Она захохотала жутким, загробным голосом, но быстро выдохлась и упала без чувств обратно в воду. Тёмная пару лет копила ментальные силы, чтобы совершить столь дальную и сильную атаку, внедриться в мозг к ослабленной здоровьем и силой воли старухе. Тварь надеялась, что она смогла убедить принцессу.

А то, что после такого перенапряжения цыганка Изергиль умерла, ей было наплевать — лес рубят — щепки летят. Если эльфы считали неполноценными людей и гномов, то чем это существо хуже? Для него все разумные расы были никчёмными бурдюками с вкусной кровью.

«Кажется, смогла, у меня получилось. Дьявольский план сработал, теперь нужно лишь подождать, когда ясновельможная мышка сама запрыгнет в пасть к кровожадной кошке», — булькала и шипела тёмная под водой, ведь это была её родная стихия.

Вечером того же дня.

Тауриэль спешила в центр столицы, но не домой. Она не стала откладывать дело в долгий ящик, сразу отправившись в императорский зоопарк, истинный серпентарий ядовитых «пауков». Здесь находились всевозможные неразумные тёмные твари или вполне нейтральные, но кровожадные и хитрые хищники. Обычные особо опасные животные-боссы и редчайшие, ныне вымершие экземпляры. Принцесса долго думала после обеда, отбиваясь от Элендила, с кем же ей нужно договориться и о чём?!

Для тщательного анализа принцесса долго листала «Красную книгу Экумены» — аннотированный список редких и находящихся под угрозой исчезновения или исчезнувших тварей континента Экумена. Все звери, даже самые хитрые убийцы из них, были неразумны. Даже говорящий попугай или глупый раб были несоизмеримо умнее. Может, она что-то не знала?!

«Пойдём другим путём, что там ещё говорила цыганка? „Тёмная тварь, что боятся все до жути“, расспрошу-ка об этом работников зоопарка», — размышляла принцесса, твёрдо вознамерившаяся навестить этот опасный зверинец и жуткий тваринец.

Как бы там ни было, Её Высочество Дофина вспомнила кое-какие слухи сама, да и Элендил с охраной помогли. Всё они знали единственную тварь, от которой тряслись даже взрослые мужчины-воины. Кроме жениха, конечно, он хорохорился, что ничего не боится. Готов был зайти в клетку с зубастым «львом», чтобы показать свою молодецкую удаль перед возлюбленной барышней. Только Тауриэль самой нужно было зайти к опасному монстру, без свидетелей, но кто бы ей такое позволил?!

Если эта конкретная тёмная тварь была разумна, то хорошо всех обманывала. Доподлинно о происхождении тёмной никто не знал. Кто-то говорил, что она дочь чёрного водяного дракона, покрывшего людинку или эльфу; кто-то — что уродливый выкидыш кровавой анаконды; кто-то — что плод кровосмесительной любви двух вампиров — брата и сестры, породивших уродца, но существо было и впрямь жутким и страшным. Статус твари почему-то не читался, точнее, он был виден, но отображался одними вопросами и непонятными знаками-чёрточками: ни имени, ни уровня, ни каких-либо характеристик или умений — ничего.

Лицо тёмной, как и тело, в золотистых, переливающихся на солнце, отражающих свет чешуйках. Весь низ примерно от бедра был змеиным, хвост в воде превращался в рыбий плавник, на суше же становился вполне обычным, заострённым, как у пресмыкающихся. Форма груди женская, лицо овальное, вполне себе человечье или эльфийское. Сверху она и правда походила на эльфу, если не считать, что змеиные глаза были с вертикальным зрачком, и лысую, как коленка, голову. Вытянутая пасть с сотнями острых зубцов была поистине огромной и столь широкой, что казалось, без труда вместит в себе голову любого разумного.

И главное, что всё тело было покрыто чешуëй: лицо, груди, спина, руки и огромный змеиный хвост в полтора метра. Чешуек не было только на тёмных сосцах и глазах. Большие, выпирающие молочные железы были единственным, что выдавало в ней женщину, если бы не эти своеобразные вторичные половые признаки, то тварь считали бы вообще бесполой. Там, где должны были быть хоть какие-то половые органы, у существа была лишь клоака, как у многих низших позвоночных. И это была точно клоака, ведь тёмная пила кровь, иногда ела разную падаль и, естественно… испражнялась.

Имя, данное ей эльфами, было незамысловатым и выведено на табличке рядом с опечатанным магическим вольером: «Самая опасная тварь зоопарка: Последний поцелуй». Последний поцелуй — именно так назвали эльфы навык твари. Весь вольер твари, с бассейном внутри, был огорожен снаружи толстыми металлическим прутьями, чья поверхность была испещрена магическими письменами светлых. Тёмная не могла ни физически, ни магически повредить свою тюрьму, оставаясь затворницей внутри который год.

Страх тёмная тварь наводила не своим жутчайшим видом, не любовью подолгу плавать под водой, пользуясь жабрами, не быстрым ползаньем змейкой по песку, а именно «поцелуями». Если ей позволяли впрыснуть яд в глаза, рот, нос или ранку жертве, то та замирала навсегда. От этого совсем не смертельного токсина, говорят, не было спасу: эльф, человек, гном или любое иное существо становились обездвиженным овощем. Жертва не приходила в себя и тихонько умирала от жажды и голода. Несчастного можно было кормить, поить насильно, вливая в рот через трубочку мягкие каши, но это лишь оттягивало неминуемый конец.