30 лет спустя (СИ) - Андрей Коткин
Однако, чу! Слышен топот шагов по коридору. Интересно, а с какой целью меня вообще в живых оставили? Впрочем, для посторонних мыслей сейчас не время, я включил ускорение нервных импульсов в своем организме и прижался вплотную к стене справа от входной двери. Заходите, гости дорогие! Давно вас ожидаю.
Первым в камеру шагнул какой-то бедолага в форме солдата парагвайской армии. Поскольку в камере у меня было темно, словно у негра в… ну, вы понимаете, где именно, в руках он нес настоящую керосиновую лампу! Реально! Керосиновую лампу! Вот аристократы, пеньки замшелые, середина двадцатого века на дворе, а они все за свои дурацкие традиции держатся.
Следом за первым в камеру и второй служивый шагнул. И тоже, без оружия в руках, зато, словно нарочно, чтобы разозлить меня, с антимагическими браслетами наперевес. Нет уж, господа, если изначально вы на меня не удосужились это украшение надеть, теперь-то уж я вам точно подобной вольности не позволю!
— Встать! — Заорал первый из вошедших. Очевидно, сам ослепленный своим осветительным прибором, он не сразу сориентировался, что моя тушка на лежанке отсутствует.
А потом в камеру, словно дождавшись этого вопля, шагнула третья фигура и я начал действовать. Понятное дело, счет уже на мгновения пошел, сейчас меня заметят, а в коридоре, возле камеры, всего только двое пришлых остаются, я это по их сиплому дыханию четко определил. С них и начал.
Двое стражников, так и не переступив порог камеры, набитыми мешками сложились в коридоре на полу. Только винтовки о камень брякнули. Они, эти двое, в отличие от остальных, держали оружие в руках, наизготовку. Только против моих шипиков, покрытых мгновенно действующим парализующим ядом, эта их подготовка оказалась совсем не эффективной.
Самый ближний к выходу, судя по одежде, какой-то клерк или еще какой чиновник, отлетел к стенке от размашистого удара в ухо. Сам знаю, что не технично, но мне он пока живым нужен. А вот двое в военной форме в качестве живых мне представляются совершенно излишними, потому ударил их со всей силы прямо по уязвимым точкам. Едва горящую лампу успел из рук пораженного в гортань солдата подхватить.
— Ну, давай, теперь с тобой, болезный, побеседуем, — обратился к перепуганному упитанному мужику, что лупал на меня испуганными глазами с пола камеры.
Понимаю, страшно. Сам бы испугался, если бы заключенный, представлявшийся совершенно безопасным, вдруг в мгновение ока четверых вооруженных солдат перебил. Это все равно, что оказаться в одной клетке с разъяренным тигром.
— Что вы хотите сделать, синьор! — Залопотал он, глядя на надвигающегося меня. — Я нотариус, никакого отношения к пленившим вас не имею, всего лишь выполняю свою работу.
— И что у тебя за работа такая? — Заинтересовался я его делами.
— Я должен засвидетельствовать вашу подпись, синьор Жуков. — Еле слышно проговорил он, сам понимая, насколько негативно для меня звучат его слова.
— Ага, крыса канцелярская, так ты знал, кто я? — Обрадовался я его признанию. — И под чем же я должен был, по-твоему, подписаться? Давай сюда свою папочку.
Хороший работник, этот нотариус, ответственный, даже в падении папку с документами из рук не выпустил! Но сейчас протянул ее мне с большой готовностью.
Ну, так даже не интересно, никакой тебе интриги! На листочке, добытом мной из заветной папочки, черным по-испански было написано, что я, Артем Александрович Жуков, передаю все владения семьи Жуковых синьору Гарсиа Пересу. И даже причитающаяся мне за это сумма в гуаран и вписана, и все это подписью самого синьора Гарсиа заверено. Даже обидно немного, что совсем меня тут не уважают. Уверены, что под давлением обстоятельств подпишу бумагу, лишающую меня всего, как миленький. Впрочем, не этого ли самого мы с родителями и добивались? В точности по мудрой пословице торгашей янки: умеешь считать до десяти, остановись на семи. Ну, а я и вовсе, судя по всему, по мнению окружающих, едва способен отличить цифры от прочих рукотворных явлений.
Листочек с подписью синьора Переса я прибрал. Не то, чтобы считал, что он может мне хоть как-то пригодиться, но… а вдруг? А вот нотариус, явно нарушающий свои служебные установки, в качестве собеседника стал мне совершенно без надобности. Потому и этот недостойный господин отправился в страну вечной охоты. И нет, никаких даже малейших душевных терзаний по поводу всех этих «невинно убиенных» я не испытывал, поскольку… а вот тут начинается территория еще одной моей, самой-самой сокровенной тайны. Даже отец о ней не знает. Дело в том, что все эти убийства для меня давно уже не в новинку. Скорее даже серая обыденность. Хороший враг — мертвый враг! Не я это первый сказал, и даже тот, кому эти слова приписывают, как произшесшему их первым, практически наверняка просто повторил услышанное ранее.
Только не примите меня за какого-нибудь маньяка, который днем свою роль мальчика-колокольчика исполняет, а ночами по темным улицам в поисках подходящей жертвы рыщет. Просто…. Еще, когда я был ребенком, отец на меня истратил очень-очень ценный амулет, полученный им в качестве части платы от дивов за открытие для них пути на Землю. Амулет передал мне записанную в нем неведомым мастером способность оборотня — метаморфа. Ну, отцу именно так этот момент дивы пояснили. На деле же способности метаморфа достались мне вместе со всей его почти вековой памятью. Как думаете, от кого во мне теперь больше черт, от тогдашнего семилетнего ребенка, или от опытнейшего бойца, не раз выполнявшего очень сложные и щекотливые поручения сильных его мира? А от ребенка осталась, к примеру, любовь к семье. У старого метаморфа вообще никого из родни не оставалось, не смогла его память эту лакуну в сформированном синтетическом сознании закрыть. Собственно из-за любви к близким я и не пустился в одиночное плавание, когда подрос. Моя семья — для меня все!
Хм. Эти Перес вообще всякий страх потеряли! Гостя, приехавшего к ним на праздник по их собственному именному приглашению, прямо в своем особняке, точнее, практически, дворце, чуть ли не в центре Асунсьона заточили. Ну, что же, наказать столь беспечных предателей сам бог велел. У них же вся охрана дружно за внешним периметром наблюдает!
Выйдя в жилую часть дворца Пересов, я скастовал сразу два небольших заклинания. Одно на своего духа, дожидавшегося меня за границами тюремного поля подавления магии, навесил, а вторым сам принялся оперировать. Что за заклинания? Для духа, которого я, по совету отца, в качестве духа Жизни специализировал,
