Право выбора (СИ) - Васильев Андрей Александрович
Мамонт нас не ожидал, это было видно по его крайне изумленному лицу. Нет, определенно сюда стоило приехать только для того, чтобы увидеть опешившую Калерию и удивленного Мамонта. Оно того точно стоило.
— Ы? — спросил он у меня, стоящего в дверях.
— С наступающим, Семен Ильич — вытянул я руку с пакетом и двинулся к его столу — Счастья вам в следующем году, удачи и, главное, здоровья. Если оно будет, то и все остальное приложится.
— Здоровье здесь надо железное — согласился со мной Мамонт — А ты чего это мне подарок припер? Врать не стану — наводит на нехорошие мысли.
Бедный, бедный Мамонт. Он во всем стал видеть подвохи и скверные знамения. Даже в таких незымысловатых вещах, как подарок на Новый год.
— Да не волнуйтесь вы — мягко сказал я главному редактору. Да, сдал он за эти месяцы, сдал. Грива волос висит лохмами, щеки перестали быть упругими и одрябли, в глазах поселилось что-то вроде безнадежного ожидания скверных вестей. Был Мамонт и весь вышел. Видно он с того дня, когда мне выдали билет в будущее, так и сидит, ждет отставки. А такое ожидание кого хочешь под стол загонит — Пришел просто поздравить. И все, клянусь.
Мамонт поймал мой взгляд и усмехнулся.
— Да верю я тебе, верю — он вздохнул — А ты заматерел, какой-то лощеный стал, вальяжный. Не тот, что раньше.
— Это хорошо или плохо? — уточнил я у него.
— Я не знаю — развл руками Мамонт — Просто тот был хороший парень, хоть и раздолбай, и телепень. А этот... Холодный ты теперь, ненастоящий, вот что я тебе скажу. И не проси меня объяснить тебе эти слова, я этого и сам не смогу сделать. Просто ты спросил, а я ответил.
— Устали вы — сказала вдруг Вика — Отдохнуть бы вам.
— Да отдохну скоро — невесело засмеялся Мамонт — Поверь мне, девочка. Я и сам это знаю.
— Да я ничего такого — Вика поняла, о чем говорит редактор и смутилась — Я в том смысле что отоспаться, может, на лыжах походить, воздухом подышать...
Мамонт махнул рукой, явно давая девушке понять, что он только и мечтает о том моменте, когда встанет на лыжи.
— Ладно, идите уж — сообщил он нам — Спасибо, что не забыли обо мне. Правда тронут.
И я Мамонту поверил, хотя бы потому что он никогда таким тоном со мной не говорил.
— Нормально все будет — приободрил я его.
— Забыл добавить свое вечное 'Наверное' — в тон мне ответил Мамонт — А здесь оно было бы к месту.
— Ну, не знаю — почесал я затылок — Таких как вы профи поискать и не найти, не только я это понимаю.
— Все, вали отсюда — нахмурил седые брови Мамонт — И чтобы тихо было в помещениях во время пьянки. Никаких песен, воплей и голыми по коридорам не бегать!
— А что, раньше бегали? — удивился Жилин.
— А вон, у своего начальника спроси! — ткнул в меня пальцем Мамонт — Он тебе расскажет!
— Харитон? — вытаращила глаза Вика, Жилин же расплылся в улыбке.
— Чего? — встрепенулся я — Вы опухли оба? Это не я бегал тогда, это Рамазанов из креативной группы. К тому же он перед этим недели две квасил без продыха. И, между прочим, его потом на принудительное лечение отправили, правда перед этим санитары полчаса по всем этажам ловили, пока у закрытого входа на чердак не зажали.
— Все вы хороши — справедливо заметил Мамонт — И ты один из первых. Кто два года назад перед восьмым марта рекламщицам возбудителя в коньяк подмешал?
— И что, были недовольные? — осклабился я — Да и разницы в их поведении особой не было. Что с ним, что без него...
— Оч-чень интересно — Вика сузила глаза — А что еще было?
— А еще... — Мамонт перехватил мой взгляд и замолчал — Все, валите отсюда, я сказал. У вас Новый год, у меня отчеты. Брысь!
— Сдает старик — негромко подтвердила мои мысли Вика на обратной дороге.
— Есть такое — согласился с ней я — Жалко.
— Жалко. Вот интересно — кто займет его место после того, как он уйдет?
Не знаю почему, но эти слова меня покоробили. Нет, по сути все верно, отчетливо видно, что он сам уже себя приговорил к отставке. А когда человек в такой ситуации опускает руки, его уже ничего не спасет от неизбежного. Как не странно, но прописные истины — они зачастую практически являются аксиомами. Если ты борешься до конца — у тебя есть шанс вылезти из кувшина, как у той лягушки, что из молока масло взбила. А если плюнул на все и решил 'Будь что будет', то вероятнее всего, что ничего хорошего ждать тебе не следует. Применительно к данной ситуации даже уходить можно по-разному. Можно тупо сидеть и ждать, когда придут революционно настроенные хозяйственники и гаркнут 'Кто тут бывший? А ну, с казенной мебели слазь'. А можно все подготовить и уйти так красиво, что никто не и скажет: 'Про Мамонта-то слышали? Сняли его!'. Напротив, все будут судачить о том, что 'А Мамонт-то из 'Столичного' как ушел? Красава!'.
Но Семен Ильич не станет всем этим заниматься, он уже сдался. Жаль. Впрочем, легко судить других. Посмотрим, как ты будешь крутиться, когда под тобой почва пойдет разломами и снизу начнет припекать...
В кабинете слышалась перебранка.
— Господи, ну что за люди? — картинно заломила руки Вика — На пять минут оставить нельзя — сразу начинают собачиться.
— Страха нет — степенно заметил Жилин.
— Да что, мне их бить? — возмутилась Вика.
— Штрафовать — посоветовал Сергей — Это эффективней.
— Кстати — да — задумалась Вика — Это конструктивно.
— Только не говорите, что это мой совет — попросил Сергей — Отравят, чего доброго.
Шумели все те же — Соловьева и Шелестова. Они стояли друг напротив друга и напоминали двух базарных торговок, впечатление портили только дорогие платья. Неподалеку от них сидела на стульчике маленькая Таша, которая с любопытством созерцала скандал, болтая ногами и поедая 'оливье' прямо из салатницы, парни сгруппировались в другом углу, явно болея за Шелестову. Даже Петрович оживился.
— Слушай, я знаю, кого ты мне напоминаешь — ехидно улыбаясь сказала Елена багровой от злобы Соловьевой.
— Ну и кого? — раздула ноздри и сжала кулаки та.
— Высуни язык — внезапно попросил Шелестова.
— Чего? — глаза Соловьевой чурть не выскочили из орбит. Уж не знаю, кого Лена имела в виду, мне наша мисс 'Прыщ' напомнила вареного крабика. И цветом похожа, и лицом...
— Язык высуни — уже спокойным тоном попросила Шелестова — Слушай, тебе чего, трудно?
— Ты офигела? — сбавила обороты и Соловьева — Может, еще и глаза закрыть?
— Глаза — не надо — помотала головой Елена.
— Да ладно тебе, высуни — облизала ложку Таша — Мне уже интересно стало, на кого ты похожа.
— И нам — подали голос питекантропы (в моей лично шкале парни продолжали расти. К лету, даст Бог, до кроманьонцев дойдем).
— И мне — добавил от себя я — Хоть это и непедагогично.
— Ну, ладно — Соловьева неуверенно моргнула и высунула язык.
— Точно, один в один! — Шелестова хлопнула ладонью о ладонь — Я тут недавно кино одно старое смотрела, по войну и немцев, так там у одного фашиста в концлагере овчарка была, так она — вылитая ты!
— Уффф — скрюченные пальцы Соловьевой чуть не прошлись по щекам Шелестовой, та чудом увернулась. Я перехватил тощее тело визжащей от гнева девицы и с трудом стал ее удерживать. Она брыкалась, вопила и обещала порвать Елену на кучу тряпочек.
— Шеф, и как она на ощупь? — поинтресовалась виновница скандала — Тоща? Ребриста?
— Как батарея — чисто на автомате вырвалось у меня, я даже не понял, как. Ну, а что? И вправду все ребра можно пересчитать.
Соловьева угомонилась и завсхлипывала. Видно, запал у нее кончился.
— Вы как хотите, Харитон Юрьевич, а я этого так не оставлю — официальным тоном заявила Вика — Я составлю докладную записку, в которой будет отмечен тот факт, что сотрудник Шелестова (Елена встала по стойке 'смирно' и по-американски козырнула) регулярно дестабилизирует коллектив, парализуя его нормальную жизнедеятельность. Регулярно!
— Регулярно нас всех только понос пробивает — печально отметил я — Да и то, если съесть чего-нибудь не то. Сволочи вы все, родимые сотрудники. Я бросил все, отпросился у больших начальников, приехал к вам, чтобы выпить, закусить, посидеть с вами — а у вас тут все, как всегда. Одна плачет, вторая козлит, третья из общей посудины салат в одно лицо хомячит.
