Электрик. Книга 2 - Иннокентий Белов
— Значит, если бы попробовали уехать, так точно снова бы воевать пришлось, — показываю я одними глазами Ксите.
— Да, батя, девка тут лежит, шея перевязанная и без сознания! Красивая и сиськи упругие, — слышу я снова молодой голос с той стороны повозки. — Можно ее помять немного, с нее уже не убудет.
Ага, мелкий гаденыш мою Фиалу усердно лапает своими грязными лапами и ему наплевать, что она ранена вообще.
— Нехорошие это люди, — шепчу я снова Ксите. — Это очень хорошо, что именно такие здесь оказались, нам же проще дальше будет.
— Э, ты куда перед батькой лезешь! Сначала я должен с нее пробу снять, — бормочет папаша, добравшись до повозки с другой стороны. — Хороша, зараза, тело какое сдобное! Рот ей завязать нужно накрепко, чтобы не заорала внезапно, если очнется. Попользуем ее по очереди, как следует. Вдруг она заразная какая? Мне-то уже можно, а тебе еще детей заводить нужно, сынок. Мы с таким богатейством теперь очень сладко заживем.
— Эй, брат, что вообще делать будем? Оторвись ты от девки на минуту. С этими и с повозкой с трофеями? — басит второй мужик, оставшись стоять около Терека.
— Да, что тут думать-то? Этих обоих под нож, как будто их свои убили, а повозку с лошадьми по темноте уведем отсюда, — отвечает папаша молодого парня.
— У нее, батя, даже кожа прозрачная и светится, никогда такой девки не видал, — восхищенным голосом произносит отодвинутый папашей в сторону сынок.
— Давай ее спускай с повозки. Пусть животом на ней лежит, а задом к нам окажется. Пройдемся по всем дыркам у нее, не на что будет пожаловаться перед смертью шалаве, все получит сполна.
Глава 5
Грязные намерения местных сельских жителей нам вполне понятны и за них им придется заплатить правильную цену, которую уже назначат друзья раненых.
Тем более Ксита уже вовсю свирепо толкает меня кулаком в бок, требуя начинать наводить порядок уже по-нашему.
Это она слишком нетерпеливая на самом деле. Они пока, кроме гадких слов, ничего такого не сделали, требуются от них преступления против совести и человечности значительно больше по своему значению.
Ну, не сами преступления, а намерения их совершить. До самих преступлений я допускать никого не собираюсь.
Я сам хочу, чтобы селяне вовсю запачкались, чтобы проще оказалось их убить для самого себя уже потом.
Сейчас это устроить довольно легко, когда они выступают полными тварями, а вот когда окажутся скромно молчащими, надежно зафиксированными пленниками, смотрящими на тебя с понятной мольбой — уже не очень как-то рука поднимается казнить и не миловать.
— Одну лошадь можно к куму отогнать, на лесозаготовки и там к работе пока приставить. Там она не так заметна будет, как в деревне. Вот что с второй скотиной и с этими доспехами делать? — второй мужик больше переживает о добыче, меньше обращая внимания на Фиалу и ее сейчас всем доступное тело.
— Эй, брат, мужика добивать уже? — решает он заняться наконец реальными делами.
— Добивай! — слышу я. — Не мешай нам! У нас тут дело здорово поинтереснее!
И вижу, как его брат спускает портки.
Мужик с копьем тут же достает длинный нож с пояса и наклоняется к Тереку, примечаясь к его шее.
Этого уже вполне достаточно, последний, еще не сильно провинившийся перед нами селянин собрался перерезать нашему человеку горло.
Он первым и падает молча перед повозкой, крепко получив по сознанию. За ним я нахожу светящиеся сознания отца и сына и прикладываюсь к обоим. Они тоже молча раскладываются на траве, папаша совсем громко бухнулся своей здоровенной тушей.
Ксита проскакивает мимо меня, горя жгучей местью за обиду, которые селяне хотели нанести ее сестре. Она видит задранную на узкую девичью спину окровавленную рубаху и уже спущенные кожаные штаны на сестре, поэтому совершенно справедливо обещает устроить обоим полную кастрацию на месте.
— Раненую девку при смерти насиловать собрались! Да вам конец, твари! — вырывается у нее непроизвольно торжествующий возглас, но я шиплю, чтобы не голосила:
— Гостей нам больше не надо, этих девать некуда. Молчи лучше, горластая. Из-за такого крика Терека эти гады сюда и заявились.
Мужики-то хоть и бухали своими басами, но говорили негромко, а Кситин сильный голос далеко слышно.
Ну, на самом деле заявились наши гости очень даже вовремя и полностью в тему, как оказалось. Теперь я уже знаю складывающуюся ситуацию на дорогах, ведущих к Баронствам и, в принципе, мы уже не попадем в ловушку, как могло бы это случиться по незнанке. Но дополнительно опросить хорошо понимающих в теме с заблокированными дорогами мужиков будет совсем не лишним делом.
Для начала она ловко пинает каждого по голове сапогами, но тут я нахожу комок веревок на повозке и кидаю ей:
— Свяжи сначала, да в рот портянки запихаем, чтобы не орали громко, когда в себя придут.
Сам быстро кручу руки второму мужику, потом занимаюсь первым, паренька Ксита связала сама. Я стаскиваю сапоги с одного из них, и опустив вниз челюсти, с силой набиваю по сильно вонючей тряпке обоим до упора.
Теперь подонкам только мычать получится, каясь изо всех сил в плохих поступках и искренне обещая больше так никогда не делать.
— Надеюсь, больше и не получится при всем желании.
Ксита делает тоже самое с парнем, только не пальцами, видно брезгует его портянками, а острием своего кинжала. Как и следовало ожидать, что-то там чувствительно задевает во рту. Я слышу, как парень пришел в себя и пробует закричать от ужаса, но с плотно набитым ртом только громко стонет.
Тут уже мне вмешиваться не нужно. Ксита и сама сильным ударом рукояткой кинжала отправляет парня снова в беспамятство, отведя немного душу.
— Да, тут хоть и не принято по ночам бродить, но деревня рядом, поэтому соблюдаем режим полного молчания, — шепчу я ей. — На тебе топор, как придут в себя и попробуют пошуметь, сразу вырубай обухом. Но оставь обоих мне для допроса.
— Чего их допрашивать? Яйца отрезать и дело с концом, сами помрут от кровопотери к утру, — яростно шипит лучница.
Да, так оно и должно было бы случится, но это не наш вариант. к сожалению
— Не скажи, теперь только от них мы можем узнать, куда сейчас правильно
