Слово и Чистота: Излом (СИ) - Зайцев Александр А.

Теперь сюжет первой части по вселенной гигантских боевых роботов выглядел следующим образом. Начало: детство героя проходит в небольшой деревушке вдали от клановых баз. На эту деревушку нападают нанятые враждебным кланом корсары. Взрывы, ужасные разрушения, которые показывают абсолютную беспомощность даже вооруженных людей перед лицом шагающих многотонных боевых машин. В моем воображении сразу рисовались пусть жестокие, но красочные сцены, показывающие ужас и красоту мехов. В концовке этой миниарки на помощь деревне десантируются клановые машины и в результате быстрого, но интенсивного боя прогоняют корсаров. На все это герой смотрит, находясь в самом эпицентре, и влюбляется в мехи, давая самому себе клятву, что когда-нибудь он сам окажется за штурвалом этих разрушительных машин.

Середина повествования — это бывшее начало, в котором герой сталкивается с реальностью и осознает, что если он естественнорожденный, а не продукт генетических манипуляций, то ему не светит занять место пилота меха. Но так как герой влюблен в роботов, он учится на техника, чтобы если не пилотировать, то чинить и, следовательно, быть всегда ближе к мехам. Герой заканчивает обучение на механика, и его посылают служить на дальний форпост. Только он туда прибывает, как начинается новая клановая война. По казарме пилотов форпоста враги наносят ракетный удар, а затем высаживают несколько звеньев мехов для захвата планеты. Все живые пилоты клана, которому служит герой, заняли свои машины и ринулись в бой. Но несколько мехов, пилоты которых погибли при ракетном ударе, остались пустыми. Рискнув всем, герой занимает кресло пилота в одном из пустующих роботов и вступает в сражение. Разумеется, по всем правилам комиксов “наши”, превозмогая, побеждают.

Третья часть произведения начинается с суда над героем, его обвиняют в том, что он, являясь естественнорожденным, занял место высшего сословия, что недопустимо и карается смертью. Но герой не сожалел о сделанном и не боялся приговора. Те несколько минут, в которых он управлял мехом, были самыми счастливыми в его жизни. К удивлению всех в суд вмешивается лично глава клана и оправдывает героя, направив его в военную академию. Это решение руководства обосновано огромными потерями пилотов в этой войне, вызванными тем, что противник перед военными действиями нанес удары по казармам. То есть боевых машин много, а тех, кто способен качественно ими управлять — мало. Вот на герое и решили испытать, способны ли естесвеннорожденные временно заткнуть брешь в личном составе, пока идет ускоренная подготовка клановых воинов.

Финальная часть — это экзамен, на котором пятеро выпускников сражаются друг с другом, находясь за штурвалами мехов. Разумеется, герою достается самая слабая и старая машина. Его противники быстрее, сильнее, лучше обучены. В плюсах героя только идеальное знание матчасти мехов, да невероятное упорство и гибкий ум. Благодаря этим плюсам герою удается не быть подбитым в начале экзамена и даже нанести некоторый урон противникам. Всем, кроме одного, пилот серебристого меха настолько виртуозно владеет своей машиной, что выбивает других как в тире. И когда на полигоне остаются только два меха, один героя, второй серебряный, на экзаменационное поле высаживается звено боевых машин врага. Завязывается настоящий, а не учебный бой. В концовке сражения герой прикрывает своим роботом серебряного. Благодаря этому поступку вражеское нападение терпит крах, но герой получает тяжелые ранения. Последний же разворот посвящен тому, что в палату где лечится герой, приходит его поблагодарить пилот серебряного меха. Пилот, который оказывается принцессой клана.

Раскадровки буквально вылетали из-под моих пальцев. Работа не шла, она летела. То, на что раньше у меня уходили дни или недели, сейчас занимало считанные минуты. К часу ночи черновой вариант уже был готов. Разложив его на полу, забрался на табуретку и осмотрел картину в целом. Новый вариант был более что ли мультяшным, даже немного наивным и немного отдающим сказкой. Тем не менее, из него не ушли ни трагизм, ни эпичность, ни важность поднимаемых вопросов неравенства по рождению. Произведение получилось менее серьезным, но куда как более живым и динамичным, несмотря даже на увеличенный на четверть объем.

Если бы я был обычным автором-художником, то у меня бы никогда не получилось повторить то, что я сделал за эту ночь. Но благодаря Искре, праночувствительной бумаге, хорошему сканеру, компу с нужными программами и принтеру, к утру у меня уже был готов комикс. Не раскадровка, не черновик, а полноценное произведение, которое, правда, я не нашел чем скрепить, так как в доме закончились скобы для степлера.

Так как время поджимало, то аккуратно сложил листы и запечатал их в большой конверт, который, подумав, подписал именем дедушки Изао. Почему не своим, даже не знаю, просто накатило, и на конверте значился как отправитель Андрэ Вальян, а не Изао Вальян. Глупейшая маскировка, если подумать, но я не сильно и думал, по правде, в тот момент. Не став отправлять конверт почтой, по пути в универ забросил его напрямую в ящик крупнейшего издательства Вилфлееса. Издательства, которое вело сразу три еженедельных журнала комиксов и манги, рассчитанных на разную аудиторию.

Уже в Изломе, подбегая к университету, подумал, что, наверное, я зря так поспешил, надо было отложить комикс на пару дней, а затем просмотреть его свежим взглядом. Возможно что-то исправить, вырезать, дополнить, а не вот так отправлять в редакцию едва завершенную работу. К тому же то, что мой пилотный проект едва разместился на сорока восьми страницах, тоже подсказывало непродуманность моего поступка. Но, это уже было сделано, и мне оставалось только ждать ответа от издательства.

Несмотря на всю скорость рейга и на то, что Излом хорошо помогает после бессонной ночи, я едва успел на первую лекцию, зайдя в кабинет за двадцать секунд до начала занятия. Впрочем, как оказалось зря торопился. Лектор, который должен был вести эту пару, заболел, и как “заглушку” нам поставили преподавателя по древней поэзии. С другой стороны, зато немного поспал, незаметно, разумеется, с открытыми глазами. И с лекции вышел даже более свежим, что когда заходил в зал.

— Пошли погуляем? — Стоило мне выйти на улицу, как в меня вцепилась Клэр.

Девушка сегодня была удивительно бодрой и жизнерадостной, буквально лучилась энергией и свежестью. Пока ей завидовал, она подхватила еще и Кристиана, после чего потащила нас в сторону Пальмовой аллеи.

— Вы куда? — Окликнул нас Ян. — Следующая лекция через пятнадцать минут!

— Отстань! — Отмахнулась от его слов рыжеволосая. — Тебе надо, ты и иди на эту нудятину! Меня от одного названия в сон клонит “Влияние философии Нового времени на правящие дома Европы”.

— Своими прогулами вы показываете себя крайне необязательными людьми. — Настаивал на своем Ян, который таким образом по-своему, но переживал за нас.

На самом деле он в чем-то прав. Потому как учеба помимо знаний должна прививать еще и усидчивость, и умение работать с тем материалом, который тебе, возможно, не нравится. Но увлеченные вихрем по имени Клэр мы с Кристианом также отмахнулись от вполне здравых слов Яна и пошли на прогулку. Возможно, если бы я был выспавшимся и полным сил, то скорее всего пошел бы на лекцию, какой-бы скучной она не была, но в нынешней ситуации просто отдался на волю женской стихии.

Не знаю, что накатило на Клэр, но она вся словно светилась, постоянно шутила, подначивала Кристиана, дергала меня, не давала выпасть из разговора. Иногда мне кажется, что ей надо было идти учиться на психолога-мотиватора, вот было бы стопроцентное попадание.

Свернув с тропы, мы вышли на большую поляну, на которой несколько студентов военной кафедры играли с мячом во что-то похожее на импровизированное регби. Мы были достаточно далеко от них, чтобы не мешать.

Под крылом графа Рунарского и в свете достаточно либеральных порядков, установленных в университете, мы во многом расслабились и даже позволили себе подзабыть, что живем в сословном обществе. Тем неожиданней для нас случилось дальнейшее.