Эльфийский маг. Жизнь вне жизни - Максим Арх
Обучение новым-старым навыкам прошло довольно быстро. По приказу учителя я произносил указанное им заклинание по десять раз. Он одобрял его, проводил рукой по своим гуслям. В этот момент меня озарял солнечный свет, после чего мой навык вырастал с первого ранга до второго.
Не прошло и пяти минут, как все навыки были улучшены.
— Итак, ученик, сегодняшнее занятие почти подошло к концу. Скажу честно: я тобой доволен. Если ты и дальше будешь так прилежно заниматься, то, уверен, перспективы, которые откроются перед тобой, будут очень хорошими. Не упусти их. Тренируйся ежедневно! Ну а перед тем, как мы расстанемся, давай проведём небольшой экзамен. Я помню, что мы усиление атаки и саму атаку с тобой сегодня не изучали. Но в виде эксперимента я прошу тебя попробовать материализовать усиление магической атаки и, если получится, ударить им.
— Куда?
— Да хоть куда. Главное не то, куда ты попадёшь, а другое — мне интересно, получится ли у тебя на твоём ранге материализовать то, что материализоваться не должно. Постарайся изо всех сил, и мироздание тебя наградит.
«Ну ладно, экзамен так экзамен. Так что же мне спеть за бафф, да непростой, а такой, чтобы удивить учителя? Необходимо что-то уникальное. Что-то такое, что повергнет его в шок. Что-то мощное! — Почесал себе затылок и удивился лежащей на поверхности идее: — Гм, а и вправду ведь, что может быть мощнее, чем русская поэзия? Например, поэзия Тютчева?»
Хмыкнул, положил руку на гриф лютни, прикинул, как это будет звучать, зажал первый аккорд и, заиграв, запел:
— Люблю грозу в начале мая,
Когда весенний, первый гром,
Как бы резвяся и играя,
Грохочет в небе голубом.
Подул ветерок, а учитель, одобрительно кивнув, подбодрил:
— Неплохо. Неплохо. Дальше.
— Гремят раскаты молодые,
Вот дождик брызнул, пыль летит,
Повисли перлы дождевые,
И солнце нити золотит.
Ветер отчего-то заметно усилился, и я закрыл глаза. Во-первых, для того чтобы в них не летела пыль. А во-вторых, я плохо помнил весь стих целиком, ибо учил его давно, ещё в школе, поэтому с закрытыми глазами надеялся, что вспоминать будет легче.
— С горы бежит поток проворный,
В лесу не молкнет птичий гам,
И гам лесной, и шум нагорный —
Все вторит весело громам.
— Что-то погода совсем испортилась! Может, пошли лучше укроемся где-нибудь⁈ — заорал учитель, пытаясь перекричать завывания ветра.
Но я, почувствовав вдохновение, решил доказать учителю всю глубину поэзии бессмертных и закончить прекрасные стихи, которые под удачно подобранные аккорды звучали очень мелодично.
— Ты скажешь: ветреная Геба,
Кормя Зевесова орла,
Громокипящий кубок с неба,
Смеясь, на землю пролила.
В небесах начало громыхать, но останавливаться я не собирался.
— Элай, стой! — орал учитель, но сквозь шум и ветер я его почти не слышал.
Погода в локации, в которой была вечная весна, явно портилась. А посему закончил импровизацией, решив напоследок похулиганить.
Ударил по струнам ещё сильнее и заорал переделанное на уроках литературы четверостишье:
— Люблю грозу в начале мая,
Когда весенний, первый гром,
Как бы резвяся и играя,
Как долбанёт — и нет сарая!
«Ба-ба-бах!» — неожиданно громыхнуло в небесных сферах.
Да так громко, что я практически оглох.
Недоумённо открыл глаза и посмотрел на небо. Его уже полностью заволокло тучами. Начался шквальный ветер и дождь. И в этот момент мощнейший заряд молнии, пронзив пространство, поддерживаемый ещё одним оглушительным грохотом, ударил в изначальное Дерево Жизни, после чего то мгновенно полыхнуло, как факел, и начало дымить.
— Э-э, что это было⁈ — открыв рот, просто шептал учитель, глядя на начинающийся пожар.
«Ба-ба-бах!» — вновь громыхнули небеса.
— Что это, Элай⁈ — продолжал охреневать бард, широко распахнутыми глазами глядя на бушующее пламя.
— Пока не ясно, — прошептал я в ответ, тоже крайне удивлённый случившимся.
Что конкретно и почему всё произошло именно так я, конечно, не знал. Но небезосновательно предполагал, что это моих рук дело. А также предполагал, что за такое кощунство над Древом меня местные эльфы не только по головке не погладят, но и тюрьмой на этот раз я могу не отделаться.
В подтверждение горестных мыслей завибрировал идентификатор.
Опустил глаза и прочитал послание.
'Приветствую тебя, мой мальчик! И вновь ты выполнил задание, которое тебе никто не выдавал! Восхищаюсь твоей фортуной! С нашей первый встречи я понял, что ты в душе самый тёмный из самых тёмных. Сжечь любимый символ прямо в центре их города, на такое иезуитство был неспособен даже самый мерзкий иезуит. Восхваляю тебя, мой лучший лазутчик-диверсант. Таких великих подвигов в самом логове врага не совершал ещё ни один разумный. Твой прирождённый дар и ненависть ко всему светлому на этот раз превзошли сами себя! За такое великое дело награждаю тебя пятью золотыми монетами! Продолжай свои деяния на радость Тёмной империи, и когда-нибудь Тёмный Властелин возвысит тебя.
p.s. Не знаю, как и чьими руками тебе удалось это сделать, но сделано мастерски! Так держать!
Твой ТП'
Я сглотнул, представляя, как меня будут четвертовать добрые и светлые солнечные эльфы, когда посчитают, что сие недоразумение произошло не по случайному стечению обстоятельств, а ради блага Тёмной империи, и тело моё покрылось дрожью.
«Если узнают, что это я сотворил, и узнают, что я работаю на тёмных, то долго разбираться не будут. Казнят, и вся недолга. И фиг я докажу, что всё произошло случайно».
В этом никаких сомнений быть не могло. Если всё вскроется, мне конец. А посему, дабы не стоять тут как истукан и не ждать, пока сюда прибежит стража для разбирательства, схватил своего шокированного кощунством учителя и, крикнув: «Ходу!» — потащил того за руку к лестнице, ведущей наверх.
Тот не сопротивлялся, а лишь таращил глаза, осенял себя кругом веры и бубнил себе под нос:
— Заклинания высшего ранга силы. У нас! Здесь! В задрипанной и позабытой богом деревне! Теперь я видел ВСЁ!
И понять его можно. Учитель небесным представлением
